Кодекс чести морского офицера. Русский Императорский флот. Страницы истории, дух и дисциплина - Коллектив авторов

виде одной цепи последующих начальников, в которой все звенья должны быть очень крепко сцеплены между собой, так как она испытывает значительное натяжение. Ее надо тщательно охранять от постороннего вмешательства, так как таковое играет роль лишнего груза на без того сильно натянутом канате. Он может лопнуть. Но что же сказать, если мы увидим, что в одном месте этого каната звена не хватает, или если оно вовсе не соединено со следующим. Да мы можем смело сказать, что на этом месте дисциплина прекратится. Что дальше этого звена, то уже вне ее влияния и будет творить не волю начальства, а свою собственную. На всю эту оторванную часть уже нельзя будет влиять как на подчиненных. Ее, пожалуй, можно будет заставить исполнять волю начальника, но уже по доброй воле, как преданных слуг, а силой, как покоренного неприятеля. Что, например, произойдет, если мы выпустим из военной иерархии унтер-офицеров. Да тогда очень просто: все нижние чины выйдут из сферы влияния дисциплины и окажутся в роли придавленных рабов.

Значение времени в вопросах личной связи

Относительно связи между начальниками и подчиненными надо повторить, что было сказано о сплоченности частей. Образование таковой требует времени. Человек не машина. Живых людей не соединить бесконечным ремнем или шестерней. Элементы сцепления людей, дружба, доверие и взаимное уважение развиваются постепенно на почве совместной работы и общих интересов. Поставив людей в необходимые условия, надо дать им срастись. Если мы желаем установить известные отношения между начальниками и подчиненными, то надо дать им время образоваться и если мы желаем в военное время иметь хорошую дисциплину, то люди должны находиться на местах заблаговременно за много лет вперед. Вспомним, сколько времени адмирал Того командовал эскадрой до начала военных действий и какую сумятицу внесли в наши ряды стремительные перемены адмиралов и командиров после объявления войны. Подчиненные должны привыкнуть и примериться к своим начальникам, а последние должны иметь возможность пропитать исполнителей своею волею, своими взглядами и воспитать их в известном духе. На все это нужно время и подходящая обстановка. Поэтому можно смело утверждать, что изменения в составе начальства и в группировке власти в последнюю минуту перед войной принадлежали к грубейшим ошибкам военной организации. Все должности военной иерархии, особенно высшие, наиболее влиятельные, должны быть замещены в мирное время, и все начальники до одного, действующие при обыкновенных условиях, должны быть предназначены вести своих подчиненных в бой. Особенно центральная власть должна быть определена и в полной силе выдвинута во всякое время. Безумие, например, отложить назначение главнокомандующего до момента потребности войны. Внезапное появление такой огромной власти внесет смятение и растерянность в ряды войска. Вступая в бой, подчиненные должны твердо знать, какому духу они послушны и под каким знаменем они дерутся.

Военный карательный закон

Еще несколько слов о военных законах. В широких кругах народа обыкновенно видят основание и суть дисциплины в законах, относящихся к ней, и особенно в карательных. Но это отнюдь не так. Мы видели, что цель дисциплины есть сосредоточение энергии, объединение воли, подъем духа, что основанием ей служит единство власти, близкая связь начальника с подчиненными, взаимное понимание и доверие, личный авторитет и влияние начальников. Все это совершенно не поддается принудительным мерам. Закон предполагает существование дисциплины в сплоченной военной среде и регулирует лишь внешние ее проявления. Он формулирует ее требования, принуждает к их выполнению и ограждает ее от нарушения отдельными лицами, но отнюдь не может создать ее в широких размерах. Поэтому нельзя применять его в неподходящей среде. Сила всякого закона в его справедливости. Он должен удовлетворить нравственное сознание среды, в которой он действует. Тогда он достигнет цели, закрепит и утвердит установленные им начала и охранит их от всяких покушений. Но если этого нет, если он требует невозможного, если его нравственная подкладка противоречит действительности, если его точка зрения совершенно не соответствует обстановке, то его требования, очевидно, несправедливы и насильственное их применение явится в глазах пострадавших возмутительным произволом. Если, например, требовать почета для человека, которого вовсе не уважают, если настаивать на проявлении преданности незнакомому лицу, если жестоко карать за устранение себя от общего дела, которого нигде не заметно, то все это, очевидно, бессмысленно и не может вызвать ничего, кроме отрицания и обиды. Можно было бы возразить, что достаточным оправданием для применения военных законов служит присяга и долг перед Царем и Отечеством. Но это не так, ибо тогда достаточно было бы и общих гражданских законов. Измена присяге и Государю одинаково гнусна, где бы она ни совершилась, и не это имеет в виду военный закон в своих взглядах на дисциплину. Большинство его требований даже не имеет непосредственной связи ни с присягой, ни с долгом перед Царем и Отечеством. Что, например, общего между оказанием почестей и присягой, или чем нарушен долг перед Родиной, если человек не исполнил бесполезное, по его мнению, поручение? Тут вред Отечеству наносится очень посредственно только нарушением дисциплины и последовательным сцеплением целого ряда понятий вовсе не ясных каждому. Нет, закон озабочен поддержкой особых условий, необходимых в военной среде для выполнения ее специальной задачи, и чтобы понять это, надо получить хорошее воспитание и привыкнуть к военной среде. Если войско хорошо организовано и если дух в нем воинственный, то законы военные лишь выражение общих понятий о правде и справедливости, если же войско деморализовано, разрознено и дух в нем упал, то уже смысл военных законов для него нечто чужое и непонятное. Это непонимание их значения и чувство несправедливого гнета, вызванное их применением, даже может служить основанием к возмущениям и вызвать результат противоположный ожидаемому. Этим объясняется, почему их применение в иных случаях сопровождается полным фиаско, беспорядок и противодействие власти стараются прекратить самыми строгими карательными мерами, а беспорядок все растет, и дух возмущения все крепнет, питаемый самой строгостью закона. «Так тяжкий млат, дробя стекло, кует булат» [135]. Карательные меры военных законов – очень тяжелый молот, и раньше, чем ударить, надо тщательно приготовить материал, а то он может разлететься в мелкие куски. Качество же материала зависит от тщательной целесообразной организации, а отнюдь не от насильственных мер.

Военный дух – плод организации

В итоге мы видим, что на военный дух и на военное сознание нельзя смотреть как на явление случайное или зависимое только от характера и настроения людей в данную минуту. Напротив, это отличительное качество всякого хорошо организованного войска и происходить