Военная разведка Японии против СССР. Противостояние спецслужб в Европе, на Ближнем и Дальнем Востоке. 1922—1945 - Александр Геннадьевич Зорихин

Бандзай Итиро проинформировал Токио о завершении окружения Красной армии у Невеля, к югу и в пригородах Смоленска, успешном блокировании крупных группировок советских войск в районе Киева и озера Ильмень и расширении прорыва под Могилёвом[661].

На этом фоне ещё 15 июля 1941 г. глава военной разведки генерал-майор Окамото Киётоми сделал прогноз о неминуемом поражении Советского Союза, поскольку, по его данным, Красная армия потеряла в приграничных сражениях 70 % боевой авиации, 50 % танков, 25 % огневой мощи на уровне дивизионной артиллерии и выше, а советское правительство впало в прострацию и его бегство из Москвы представлялось событием ближайшего времени[662].

Если сбор информации о ходе боёв на советско-германском фронте облегчался наличием у японской военной разведки широкого круга официальных и агентурных источников, то получение сведений о советских войсках на Дальнем Востоке, в Забайкалье и МНР, а также об их перебросках на запад в значительной степени осложнялось ужесточением с началом войны охраны советско-маньчжурской границы, практически исключавшим просачивание агентуры в СССР. Так, в июле – ноябре 1941 г. УНКВД по Приморскому и Хабаровскому краям провели энергичную работу по созданию резидентур из лесников и объездчиков в приграничных с Маньчжурией районах, нацеленных на выявление агентуры противника[663]. Поэтому, когда отделение ИРУ в Цзямусы попыталось с июля по сентябрь 1941 г. вывести на советскую территорию несколько разведгрупп в составе 3–5 китайцев и корейцев, ранее проживавших в СССР и знавших русский язык, практически все они были задержаны[664].

В связи с этим основным источником информации о ДВФ и ЗабВО стали материалы радиоразведки Квантунской армии, значившиеся в её докладах как «Тэндзё»[665], на долю которых летом 1941 г. приходилось 70 % всех данных.

Вторым по важности источником были показания перебежчиков из СССР: их число к концу 1941 г. достигло 130 человек, хотя в июне случаев перехода границы зафиксировано не было, а с 1 июля по 18 октября в Маньчжурию перебежали только 24 военнослужащих (всего с 22 июня 1941 г. по 1 апреля 1942 г. в Маньчжоу-Го бежали 97 военнослужащих Красной армии и войск НКВД)[666]. Оценивая качество их информации, сотрудники маньчжурского разведпункта ИРУ отмечали в сентябре 1941 г., что перебежчики Шверценберг и Захаров сообщили подробные сведения о 76-й армии и Даурском У[креплённом]Р[айоне], в связи с чем «надобность в настоящее время в посылке агентов-маршрутников на Даурском направлении […] отпадает, ибо ряд выброшенных маршрутников не смогут дать столько ценного материала, сколько один дезертир»[667].

Полученная из этих источников информация сопоставлялась с данными наблюдательных пунктов и разведчиков-дипкурьеров. Кроме того, несмотря на разоблачение подставы советских спецорганов, ИРУ продолжало использовать источник в харбинском генконсульстве, информация от которого в 1941–1945 гг. проходила в служебной переписке армии как «Хатокутё», «Токутёдэн» и «Токубэцу тёдэн»[668].

Первую оценку масштабов сокращения советских войск за Байкалом военная разведка представила 28 июня: по данным Разведуправления, на запад убыли 3 стрелковые дивизии, 1 механизированный корпус (2 танковые, 2 стрелковые, 1 моторизованная бригады) и 10 авиаэскадрилий. Фактически с 25 мая по 28 июня на запад были переброшены 2 стрелковые дивизии, 1 механизированный корпус (2 танковые, 1 моторизованная дивизии) и 2 воздушно-десантные бригады, что в целом соответствовало японским данным[669].

Две недели спустя военная разведка подготовила уточнённый доклад о советских перебросках на Западный ТВД, свидетельствовавший о незначительном ослаблении войск ДВФ и ЗабВО: согласно оценке 5-го отдела РУ ГШ на 12 июля, на запад убыло только 5 стрелковых дивизий, 5 отдельных танковых и механизированных бригад, 2–3 кавалерийских эскадрона, 15 истребительных и 15 бомбардировочных эскадрилий, что составляло не более 17 % стрелковых и 30 % механизированных соединений, в то время как за Байкалом оставалось 10 механизированных и танковых бригад и 1500 танков.

Эти выводы основывались на данных командования Квантунской армии о переброске большинства советских частей из Забайкалья, а не из жизненно важных районов восточнее Уссури и севернее Амура. Если в начале июля на запад, по наблюдениям армии, каждый день уходило 18 эшелонов, то в середине месяца – только 5. Фактически эти сведения соответствовали действительности, так как с 25 мая по 12 июля на запад убыли 8 танковых, стрелковых и моторизованных дивизий, из которых 6 входили в состав ЗабВО, а переброска основной части войск закончилась в начале июля[670].

В целом оценки Разведуправления хода советско-германской войны и перспектив Красной армии в июне – июле 1941 г. сводились к тому, что не было оснований рассчитывать на затягивание войны, но следовало критически относиться к сообщениям вермахта о её завершении в ближайшее время. Считалось, что Советский Союз будет перебрасывать войска с востока на запад, но при этом оставит за Байкалом минимальную группировку из 15 стрелковых дивизий. При этом с учётом нараставших противоречий между Вашингтоном и Токио существовала опасность образования советско-англо-американского блока против Японии и развёртывания авиабаз США на советском Дальнем Востоке[671].

В строгом соответствии с решениями правительства органы военной разведки Японии усиленно готовились к войне с Советским Союзом. В рамках мобилизационных мероприятий по плану «Кантокуэн» ИРУ приказом военного министра с 16 по 30 июля было переведено на штаты военного времени, для чего 24 июля в Маньчжурию, Монголию, Китай и на Сахалин убыла группа из 112 курсантов и выпускников разведшколы Накано. Основная их часть – 51 человек – направились в Квантунскую армию (4 специалиста по подрывной работе и 6 сотрудников по разведке и разработке оккупационной политики были прикомандированы к управлению армии, 7 специалистов и 34 сотрудника – к ИРУ). В Монгольскую гарнизонную армию убыли 2 специалиста и 4 сотрудника, Северная армия получила 3 и 5 человек соответственно[672].

Вторым шагом стало формирование в ИРУ в июле 1941 г. в соответствии с «Основным содержанием разведывательной деятельности Квантунской армии в период войны» (март 1941 г.) на базе его отделения анализа документов двух оперативных групп при управлениях 4-й (Бэйань) и 5-й (Дунъань) армий во главе с капитаном Исикава Норихиро и лейтенантом Цутия Кацуми для координации деятельности оперативных пунктов армий первого эшелона, оказания им в ходе боевых действий помощи в сборе и обработке разведматериалов с последующим доведением информации до оперативных отделов объединений и ИРУ. Всего было развёрнуто 8 оперативных пунктов, 2 из которых подчинялись командованию Квантунской армии, 2 – командованию 3-й армии, ещё по 1 – командованиям 4, 5, 6 и 20-й армий[673].

Кроме того, в соответствии с «Планом подрывных операций против СССР» штаб Квантунской армии спланировал переброску в начале войны нескольких диверсионно-разведывательных групп отряда «Асано» в Мохэ и Оупу, откуда