Леонид Брежнев. Опыт политической биографии - Виктор Деннингхаус

[РГАНИ. Ф. 80. Оп. 1. Д. 985. Л. 26 об.]

Таким образом, рабочие записи, которые, наверное, правильно было бы называть «бортовым журналом»[68] Брежнева, несомненно свидетельствуют, что по сравнению со своими предшественниками – Лениным, Сталиным, Хрущевым – Брежнев был в гораздо большей степени бюрократом и администратором, чем идеологом коммунизма, эпигоном, чем теоретиком и охранителем-центристом, чем революционером, тщеславным в жизни, но не в своих собственных текстах.

Глава 2

Брежнев как редактор

Надо отдать должное Брежневу. Он умеет подобрать людей, себе помощников. Грамотные люди по разным случаям всякие приветствия могут написать, высказывания, в общем, грамотные, хотя не всегда интересные.

В.М. Молотов

§ 1. Советские вожди и спичрайтеры

Коллективное авторство как отличительная характеристика «позднесоветских» идеологических текстов

Советский политический язык брежневской эпохи все чаще и чаще становится предметом анализа историков, антропологов и филологов. В своей книге «Это было навсегда, пока не кончилось…» Алексей Юрчак нарисовал грандиозную картину окостенения и анонимизации идеологического дискурса 1960–1980-х гг., когда из текстов изгонялась всякая оригинальность и любые особенности индивидуального авторского голоса, тексты редактировались и полировались бесчисленное количество раз, пока не начинали напоминать предыдущие тексты. Кризис советского политического языка являлся оборотной стороной кризиса советской идеологии. В частности, Юрчак утверждает: «В результате стремления большинства субъектов, говорящих на этом языке, избежать того, чтобы их высказывания воспринимались как дву- смысленные или неточные, каждое новое высказывание стало строиться как имитация другого высказывания, уже ранее кем-то написанного или произнесенного. Идеологические тексты стали все чаще писаться коллективно»[69].

Таким образом в брежневский период сформировался неуклюжий, «дубовый» язык, где соблюдение формы превалировало над содержанием. В процесс имитации текстов были вовлечены все, кто пользовался советским политическим языком – от журналиста до генерального секретаря. «Позицию автора идеологического дискурса никто, включая Брежнева, более занять не мог», – констатирует Юрчак[70]. Таким образом, именно Брежнев, который довел до максимума процент коллективности и анонимности в деле написания и редактирования авторитетных политических текстов, являлся главным источником и ретранслятором «позднесоветского» идеологического языка.

Л.И. Брежнев выступает на собрании актива Московской городской и Московской областной организаций КПСС в Кремлевском дворце съездов. В президиуме (справа налево): К.Т. Мазуров, А.Н. Шелепин, Д.С. Полянский, А.П. Кириленко, В.И. Конотоп, В.В. Гришин и др.

27 июня 1969

Фотограф С. Преображенский

[РГАКФД]

В этом анализе верно подмечены специфические особенности политического языка брежневской эпохи. Однако Юрчак, который призывает отказаться от использования «черно-белых» бинарных оппозиций[71] при изучении позднего Советского Союза, сам конструирует такую же бинарную пару, где «брежневский» имитационный дискурс составляет оппозицию оригинальному «сталинскому» дискурсу. В действительности картина была гораздо более сложной, многоцветной, а временами – парадоксальной, как показывает реконструкция истории создания коллективных текстов, где главными авторами являлись спичрайтеры, а Брежнев выступал в роли редактора.

Советский спичрайтинг: предыстория до Брежнева

Президентский спичрайтинг[72], как отдельное направление, появился в США во времена президента Уоррена Хардинга (1921–1923), нанявшего одного из «литературных клерков» для написания речей. В президентство Дуайта Эйзенхауэра, когда развитие средств массовой информации потребовало от политиков качественных и ярких текстов, спичрайтинг стал неотъемлемым элементом американской политики. Известный специалист по ораторскому искусству Тревор Пэрри-Джилс считает, что «хороший спичрайтер должен быть начитанным, обладать солидными познаниями в философии, истории, литературе, экономике, психологии и искусстве, понимать силу языка»[73]. Спичрайтер не может быть публичным человеком – его нанимают с тем, чтобы его работа оставалась в тайне.

Первые советские вожди в услугах «речевиков»[74] не нуждались. В.И. Ленин не только самостоятельно писал статьи и речи, но и всю жизнь создавал партийную теорию. Ленинские труды, более трех тысяч документов, составили 55 томов. За Сталина, с его недостатком образования, которое он старался компенсировать ежедневным чтением, речей и докладов, также никто не писал, а его собственные труды уместились в 18 томов.

Тем не менее именно в сталинский период появились первые команды «речевиков» – референтов, составлявших тексты для малограмотной партийной элиты на всех уровнях власти. Руководители сталинской эпохи, как правило, отличались сильными характерами и высокой работоспособностью, но страдали недостатком образования и культуры, плохо знали коммунистическую теорию. Институт советских «спичрайтеров» развился и окреп уже в послесталинское время. Особый размах практика использования «придворных речевиков» получила при Хрущеве, который никогда не отличался грамотностью и был не в состоянии написать самостоятельно даже простую речь. «Хрущев не писал, а диктовал, – отмечал Л.М. Замятин[75], – с ним всегда, как тень, была стенографистка. <…> Язык у Хрущева был неправильный, образный, часто с включением крепких русских слов»[76]. Записанные мысли главы партии, так называемые диктовки, сразу же отдавались в стенографическое бюро и вскоре возвращались в пресс-группу, а при необходимости отправлялись в соответствующие министерства[77]. Причем диктовки нередко вообще не подвергались какой-либо стилистической обработке или исправлению грамматических ошибок. Так, министр иностранных дел А.А. Громыко запрещал своим сотрудникам, занятым обработкой диктовок Хрущева, вносить правку в застенографированный текст[78].

Тем не менее Хрущев прекрасно понимал всю важность грамотных, профессионально написанных текстов. «Знаменитое хрущевское послание президенту Дж. Кеннеди в период карибского кризиса, – вспоминал Замятин, – буквально сидели и писали три человека – Фалин, Замятин и Менделевич, плюс Андропов и Громыко. Писали, тут же отдавали печатать. В другой комнате сидело Политбюро, и им носили по одному листочку по мере написания. А за отдельным столиком Ильичев на основании нашего документа составлял текст для печати»[79].

Н.С. Хрущев и Л.И. Брежнев разговаривают по телефону с космонавтом В.Ф. Быковским, находящимся в космосе

Москва, 14 июня 1963

Фотограф В. Малышев

[РГАКФД]

Хрущев создал при себе специальную пресс-группу, которая готовила для него все самые важные партийные документы. Эта группа, возглавляемая секретарем ЦК Леонидом Ильичевым, состояла из восьми человек[80] и работала на Первого секретаря постоянно, несмотря на то что все ее члены имели «должности и обязанности за рамками группы»[81]. Знаменитый «антисталинский» доклад Хрущева на XX съезде КПСС был написан «речевиками» на государственной даче в Волынском. По иронии судьбы на этой же даче, где хрущевские спичрайтеры месяцами корпели над докладом, несколькими годами ранее умер Сталин[82]. Все «съездовские» доклады для Хрущева также готовились в Волынском, где члены пресс-группы вместе с советниками «узкой специализации» проводили недели и даже месяцы. В среднем на подготовку такого