Ромодановский шлях. Начало - Даниил Сергеевич Калинин

Прохор строго возвысил голос под конец речи – но Орлов, чье горло чудесным образом отпустило, тотчас выпалил:

- Не усну! Вот тебе Крест Святой, батька-есаул – больше не усну в дозоре!

Прохор только кивнул, принимая обещание Семена. Однако же тотчас возмутились прочие донцы – все кроме Митрофана, внимательно рассматривающего павших татар:

- Ежели такое прощать нерадивым дозорным, то вырежут нас на ночном привале, как слепых котят!

- Ты Прохор, горазд же прощать – а о нас подумал? Коли спустим такое, чем тогда сей «казак» нас еще удивит? Нежданной смертью от татарских сабель иль турецких ятаганов, нагрянувшей во сне?

Но характерник неожиданно мягко улыбнулся, разом обезоружив возмущенных казаков – а после все с той же улыбкой добавил:

- Говорю же, не знал новик наших обычаев, нашего закона. Но в бою показал себя лихо – вон, сколько поганых в одиночку побил! А ведь вперед кинулся, надеясь вас спасти от стрел татарских… Касаемо же беглеца – так что нам подранок? Ведь коли выживет, да приведет за собой татар, то ведь нам благо, а вовсе не беда!

Лица вольных воинов переменились, просветлели – в отличие от Семена, донцы поняли, куда клонит есаул. Зато Митрофан, поравнявшись с родичем, заговорщески подмигнул – после чего тихонько протянул с легкой улыбкой:

- Ну, ежели сам Григорьев тебя «казаком» величает, почитай, все для тебя устроено. Воистину быть тебе казаком, пусть и голутвенным – а я надеялся, что еще походишь у меня в товарищах, и землицы уговорю тебя распахать…

Не сразу вникший в слова родича, Орлов переспросил донца:

- Погоди, погоди. Не разумею, о чем ты говоришь? Но казак только повел плечами:

- Не бери в голову.

- Да нет же, объясни толком, о чем речь! Ведь ежели тебе помощь с землей нужна, так я завсегда…

Митрофан нехотя признался:

- Да не в помощи дело. На Дону казакам вообще запрещено землю пахать. Так что и зерно мы берем у турок добычей – или же с царским жалованием получаем. Ну или у купцов по случаю прикупим… Да все одно ведь его не хватает – но закон есть закон! Однако распространяется он именно на казаков – а вот крестьянам, сбегшим от помещиков с Руси иль с Речи Посполитой, никто не воспрещает землю пахать.

Немного помолчав, донец добавил:

- Однако и бывшие ратники, коих мы из неволи высвободили, не сразу становятся казаками. Нет, сперва они ходят младшими товарищами у природных донцов и должны проявить себя в бою – ежели вообще на Дону пожелают остаться… И вот пока был ты мой младший товарищ, а не ровня-казак, тебе также не воспрещалось землю пахать.

Судя по голосу, родич немало пригорюнился – а в конце речи своей махнул рукой:

- Впрочем, пустой разговор. Прохор свое слово при мужах сказал – да и ты проявил себя в бою! Но отныне на ус мотай: раз ты теперь казак, и снова уснешь в дозоре – так ведь действительно живота вмиг лишат.

Митрофан тронул пятками бока трофейного скакуна, коего в числе прочих донцы захватили еще у первого кочевья. А вот Орлов промедлил немного, словно пробуя на вкус свое новое положение и призвание…

Теперь он самый настоящий казак – вольный воин Христов! И хотя до того Семен думал, что уже стал казаком, как только присоединился к отряду донцов – однако теперь Орлов проникся моментом, прочувствовав все его величие и торжественность… И стало на душе его легко-легко – а сердце взыграло неожиданной радостью!

Теперь он донской казак!!!

Глава 20.

…- Идут татары! Идут!!!

Семен первым заметил вереницу степняков, петляющую промеж холмов. Впрочем, горстку казаков всего в две дюжины, татарский разъезд разглядел и того раньше – степняки оседлали соседнюю вершину, откуда им открылся отличный обзор... Орлов также завел свою кобылу по пологому склону холма едва ли не на самый его гребень, кое-где поросший невысокими соснами – но взгляд его был устремлен вниз. И только заметив крымчаков, он тотчас поспешил назад, старясь успеть упредить соратников… Мимоходом восхитившись стойким ароматом печеной на огне баранины.

- Сколько их?!

Первым подскочил Митрофан, оставленный Прохором головой дозора; тут же Семен замялся – он знал простой счет, но не мог ни разглядеть в точности всех татарских всадников, не сосчитать их. Впрочем, мгновение замешательства было кратким:

- Точно не скажу – но «змейка» поганых была не шибко длиннее и толще казацкой!

Прикинув в голове протяженность колонны крымчаков и немного подумав, родич осторожно предположил:

- Стало быть, сотни полторы-две…

Но тотчас махнул рукой:

- Да какая нам, в сущности, разница! В линию становись, пищали к бою готовь! Семен, смотри за лошадьми!

Казаки принялись сноровисто раскручивать пропитанные пороховым раствором, уже дымящиеся фитили к старым пищалям. Так последние лучше тлеют... В качестве же подставок донцы используют неизвестно где раздобытые ими «шведские перья»! Та же сошка, но один конец вилки ее венчает узкое и длинное копейное, аль граненое острие.

Хотя почему «неизвестно где раздобытые»? Донцы неплохо так успели повоевать со свеями в последней войне, отличись в морских боях и в высадках с гребных судов, действуя под началом Петра Ивановича Потемкина… Захватили они крепость Канцы в устье Невы, высадились на острове Котлин, построив там укрепления – и подле него же разбили флотилию свейских галер! Да и то – чем последние лучше турецких, где служат опытные, закаленные в боях моряки?! Вот и в схватке на Ладоге у Зеленецких островов, длившейся несколько дней (!), казаки да прочие русские ратники разбили свеев на воде!

Но как уже изрек некогда Митрофан – донцы учатся ратному искусству всю свою жизнь, перенимая у противников своих самое лучшее: у янычар умение сражаться строем и вести огонь залпами, ровными линиями, у татар – искусству верховой езды и конного боя, стрельбе из лука. Некогда прибывшие на Дон ушкуйники познакомили казаков со стругами и научили внезапным морским налетам – а свеи вот, поделились своим «пером». Пешему, конечно, бердыш сподручнее будет – но коли сел на коня, так перо свейское и перевозить легче, и как копьецом в ближнем бою им уколоть можно! А то и вовсе, сулицей метнуть во врага – ведь будет же толк, точно будет в умелых руках…

Большинство казаков, впрочем,