Книга 2. Война и мир Сталина, 1939–1953. Часть 2. «О дивный новый мир…», 1945–1953 - Андрей Константинович Сорокин

подсказки автора хорошо знает читатель, развернулась борьба с космополитизмом, в значительной мере замешанная на антисемитизме. Сланский и большинство его «подельников» были приговорены к смертной казни, в начале декабря приговор привели в исполнение. Своих главных целей процесс Сланского не достиг, многие представители чехословацких левых элит продолжали искать собственные пути к «обетованной земле» социализма. Пройдет менее двадцати лет и с результатами этих поисков, которые примут определенные политические формы, придется справляться уже не чехословацкому, а непосредственно советскому руководству и с прямым использованием вооруженных сил СССР. Поиски «чехословацкими товарищами» собственного пути грозили проделать брешь в оборонительных редутах, выстроенных советским руководством против западного блока. Геополитические риски было решено купировать «хирургическим» путем.

В связи с «делом Сланского» нельзя не сказать о том, что исследователи обратили внимание на то, что в 1951–1953 гг. по странам региона прокатилась вторая волна внутрипартийных репрессий (на этот раз против «американо-сионистской агентуры»), не всегда имевшая открытый характер[327].

* * *

Наступает «горячая фаза советизации» региона, как часто определяется политический процесс 1949–1953 гг.[328] Ее сердцевиной станет смена идеологических вех. Не все восточноевропейские коммунисты, как мы только что видели, успевали отслеживать новые ориентиры Москвы, которая отказалась теперь считаться с национальной спецификой пути к социализму каждой из восточноевропейских стран.

Важнейшим средством утверждения и сохранения устанавливаемого порядка стали репрессии. Они, разумеется, не были единственным инструментом насаждения новых для стран региона политических режимов и трансформации их жизни на новый лад. Важнейшим в этом ряду становится институт советских советников. Еще в 1944 г. «югославские товарищи» поставили перед Сталиным вопрос о посылке в НОАЮ советских военных советников. 10 февраля 1945 г. ГКО принял пространное постановление о мерах по оказанию помощи Национальному комитету освобождения Югославии, в числе которых будет и решение направить в Югославию 111 советников и инструкторов. Одним из многочисленных приложений к постановлению стало специально разработанное положение[329]. В марте и апреле аналогичные положения будут приняты относительно советских инструкторов в болгарской и чехословацкой армиях, в 1946 г. — в польской. Во всех случаях советники не наделялись административными правами и не могли подменять национальные кадры. Обязательным условием считалось поступление просьбы от правительства соответствующей страны. В отношении Болгарии, Румынии и Венгрии поначалу вопросы будут решаться с осторожностью, поскольку и новые власти в этих странах, и поведение советских оккупационных органов были ограничены условиями соглашений о перемирии и отсутствием мирных договоров. Георгий Димитров, пересевший после освобождения Болгарии в кресло генсека Болгарской компартии и председателя ее правительства, записал в своем дневнике итоги встречи со Сталиным 2 сентября 1946 г.: «Стал[ин] считает, что для нас невыгодно иметь в армии советских инструкторов. Враги будут это использовать. Вреда будет больше, чем пользы… „Лучше бы было, чтобы учились без нянек“. Он согласился с тем, чтобы дать указание Бирюзову выделить несколько советских офицеров под его руководство, чтобы помогать болгарской армии тихо и без шума»[330]. В феврале 1950 г. решением Секретариата ЦК ВКП(б) военные советники в армиях союзных стран были включены в номенклатуру должностей ЦК[331].

В том же 1945 г. в странах Восточной Европы появились советники НКВД — НКГБ СССР, сначала в Польше. Еще 20 февраля 1945 г. ГКО принял постановление об удовлетворении просьбы Временного польского правительства «о выделении советников министров внутренних дел (Министерства общественной администрации и Министерства общественной безопасности) Польши для оказания им практической помощи в работе, а также о выделении в распоряжение этих советников соответствующих войск НКВД»[332].

Правоохранительный (или, если хотите, репрессивный) аппарат просоветских режимов будет проходить выучку в СССР. В апреле 1948 г., например, Сталин согласовал обучение в Москве оперативных работников госбезопасности Болгарии[333]. Такого рода вопросы регулярно рассматривались советским Политбюро и Совмином. С 1949 г. во всех странах региона присутствовали советники МГБ СССР. С их «техническим» участием были подготовлены уголовно-политические процессы в Венгрии и Болгарии. Однако основную — политическую — ответственность за происходившее в их странах несут представители местных коммунистических управленческих страт.

Политбюро, откликаясь на запросы «братских партий», приняло несколько специальных постановлений и направило советников из МГБ СССР во все страны региона[334]. Так, к примеру, Филиппов (напомним, один из псевдонимов Сталина) в ноябре 1949 г. направил в Румынию телеграмму, текст которой утвердило Политбюро: «Товарищу Георгиу-Деж. В связи с Вашей просьбой прислать в Румынию работников для оказания помощи в разоблачении агентуры иностранных разведок, к Вам будут направлены для этой цели работники Министерства государственной безопасности СССР…»[335]

Докладная записка В. М. Молотова И. В. Сталину об обучении оперативных работников государственной безопасности Болгарии в Москве

2 апреля 1948

[РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 166. Д. 795. Л. 5. Подписи — автографы В. М. Молотова и И. В. Сталина]

Постановление Политбюро ЦК ВКП(б) о направлении А. М. Сахаровского и С. В. Патракеева в Румынию для оказания помощи в работе органов госбезопасности

13 ноября 1949

[РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 166. Д. 811. Л. 149]

Широкое советское участие для обеспечения внутренней стабильности стран региона Политбюро решит подкрепить нормативно и примет своим постановлением «Наставление для советников МГБ СССР при органах государственной безопасности в странах народной демократии»[336].

В рамках «народно-демократического» периода лидеры «братских» компартий рассматривали присутствие советских советников как явление временное и не раз предпринимали попытки сократить их присутствие. Так, например, в 1947–1948 гг. Гомулка провел ряд решений по сокращению советских советников в армии и госбезопасности. Вероятно, это стало одной из причин его отставки, при этом его позиция была определена как националистическая. Вслед за отставкой Гомулки в Польше прекратился процесс сокращения численности советских советников.

Но если к советникам в силовых структурах и политическим советникам отношение «братских компартий» в некоторых случаях было сдержанным, то запрос на советских специалистов в самых разных сферах управления, экономики, промышленности и финансов оставался высоким. Удивлять это не должно. Формирование новых политических режимов и управленческих структур породило спрос на соответствующие кадры, которыми страны региона не располагали, в том числе потому что идеологическая и политическая лояльность становились главными показателями профпригодности. Формирование местных номенклатур, включая сферы, далекие от политики, займет определенное время. Показательно, что в восходящей фазе советско-югославского кризиса, о котором мы расскажем ниже, одной из мер воздействия на «югославских товарищей» стало решение Сталина об отзыве из этой страны советских специалистов. Судя по всему, советский лидер был хорошо осведомлен о болевых точках становящихся на ноги дружественных политических режимов. Посол Югославии в СССР В. Попович во время