Перегрины. Правда за горизонтом - Василий Кленин

вечнохмурый Пуаблий – он был на пять старше Валетея. Однако Валер сразу дал понять, что вести каноэ и принимать решения будет его сын. И готовил его к плаванию наедине. Это он предложил отправить шестерых. Для путешествия выбрали самую длинную и высокобортную лодку на Суалиге, выдолбленную из широкого ствола. Грести в ней всё равно могли только четверо, но на носу и корме могли сидеть два пассажира, оставалось место и для вещей. «Не один день вам придется грести, так что лучше это делать по очереди: четверо гребут, двое отдыхают. Потом они заменят самых уставших. Следи, чтобы все работали старательно», – поучал сына Валер.

По словам спасенных кори, те находились в Багуа восемь дней. Но отец с сыном рассудили, что вряд ли их лодка все время плыла по прямой. Так что неведомая земля должна быть ближе. «Может быть, в пяти днях, – прикидывал Валер. – Здесь самое главное – беречь воду. Мы вам дадим много тыковок, но не выпивайте больше двух в день». Отец поучал его раз за разом, давая всё новые напутствия и советы.

И этот день настал. Собственно, днем еще и не пахло, но каноэ было почти полностью снаряжено. Валер сам проверил коленом на крепость все весла, включая пару запасных, осмотрел корпус каноэ и запасы. Потом подозвал сыновей и протянул им небольшие куски странной древесины, обмотанные веревкой.

– Это бальса, – торжественно прошептал он. – Удивительное дерево. Даже этих обрубков хватит, чтобы удержать вас на плаву. Бальса растёт только далеко на юге. Я хочу, чтобы вы всю дорогу держали их рядом. Привяжите к ноге или к руке – это поможет вам в случае беды.

Трое юношей с восторгом оглядели удивительную древесину, неизвестно каким путем оказавшуюся в руках у их отца, и отнесли свои куски в лодки.

Наконец, пришла пора прощаться. Валер лишь на миг положил крепкую натертую веслом ладонь на татуировку Валетея и демонстративно отошел, старательно отдаляясь от всех этих бабских соплей. Но нежности ему с избытком предоставила Гуильда. Женским чутьем она чувствовала опасность предстоящего путешествия, и глаза ее были полны тревоги.

– Ну, прекрати! Я вернусь до тех пор, как мои косы окончательно растреплются! – ободряюще улыбнулся юноша. – И ты мне их снова заплетешь.

Он крепко поцеловал жену, обнял ее и услышал всхлипы слева. Братьев стискивала в объятьях их мать – младшая жена главы Протитов Касси. Наверняка, она устроила не один скандал мужу, когда узнала о судьбе обоих сыновей сразу. Касси была убеждена, что Валер отправляет ее деток на смерть и не скрывала слез. Валетей поморщился: нет хуже поступка, чем провожать мужчин в море слезами. Это знают на всех Прекрасных островах. Вместо того чтобы посеять в их сердцах смелость, мать наполняла их души тоской и неуверенностью.

А дикарь Уальчаль прощался с сыном. Опустившись перед ним на колено, он положил руки на плечи Лепая и что-то неразборчиво клацал и булькал на своем языке. Наверное, говорил, что очень скоро вернется, и они оба отправятся домой. Вот же странные дикари! Ведь жизнь портойев, их дома, их еда, их изделия казались кори удивительными и даже чудесными. Но больше всего они хотели бросить всё и вернуться в свои утлые хижины на диком берегу неведомого острова. Так же, как ара из общины Гуайнабо ползали по болотам, жрали лягушек, но не хотели прийти к портойям, служить им, чтобы поселиться в хороших домах, есть (хотя бы изредка) курятину, обрести Исуса…

Когда Уальчалю сказали, что он поплывет домой без сына, тот возмутился было. Но Валер сумел убедить его, что, пока дорога до страны сибонеев неизвестна, путешествие очень опасно. В следующий раз портойи обязательно отвезут домой их обоих (третий кори – Петениц – по официальной версии не был найден и, видимо, погиб в море). И сейчас Уальчаля разрывали противоречивые мысли. С одной стороны, он был счастлив от того, что надежда вернуться домой обретала реальность. А с другой – ему было страшно оставлять сына, единственного, как уже узнал Валетей, с чужими людьми и что греха таить – немного пугающими людьми. Жизнь их непонятна, власть и сила их безмерны. Чего они хотят на самом деле, что могут сделать с его сыном, он и вообразить не мог.

Двоих не провожал никто. Опенья и Пуаблий стояли у каноэ в одиночестве. Такие разные люди – стареющий ара-слуга и портой из доброй и богатой семьи в расцвете сил – а такая схожая судьба. Не было у обоих ни жён, ни детей. Пуаблий имел хотя бы близких родичей, но в силу мрачного характера не смог ни с кем по-настоящему сродниться. У Опеньи же не было никого.

– Пора отправляться! – резко оборвал мышиную возню затягивающегося прощания Валер Протит. – Пусть Исус и ЙаЙа хранят вас!

Глава семьи перекрестил лоб каждого из шести путников, и те вдруг резко осознали, что всё – момент настал. До того были планы, опасения, а сейчас оно начнется.

Плавание в бесконечном Багуа. Любой портой хоть раз, но уходил на каноэ в чистый горизонт. Но почти всегда он знал, что через несколько хор* он увидит черный окаем земли – один из Прекрасных островов, усеяные морской водой частыми акульими зубами.

А здесь всё будет не так. Отчаянным путникам предстоит плыть в полную неизвестность. Когда увидят они черный окаем? Сколько дней пройдёт? Увидят ли вообще? Может, водные течения уведут их неведомо куда, или сами они изберут неверный курс и проплывут мимо загадочной страны сибонеев. А еще страшнее было потерять землю за спиной – эту родную и надежную Суалигу. Пенные волны скроют крохотный островок, и обратно можно вообще не вернуться. Как найти его посреди бесконечных вод?

Валетей читал эти мысли в глазах каждого из его команды, даже вечно невозмутимого Опеньи. И, чтобы не дать этим страхам прорасти в душах, первым развернулся и уперся плечом в загнутую корму каноэ.

– Навались! – скомандовал юноша высоко и звонко. Остальные пятеро споро пришли на помощь

Груженое каноэ, увязшее в песке, сначала поддавалось с трудом, но вскоре морская вода подхватила судно, и дело пошло. Мореходы запрыгивали через борт и хватались за весла.

– Клавдей и Ной, вы гребете в первой паре! – скомандовал Валетей. – Мы с Опеньей – сзади. Пуаблий – на нос, Уальчаль – на корму!

Он намеренно отправил братьев в первую пару, чтобы те смотрели только вперед,