Книга 2. Война и мир Сталина, 1939–1953. Часть 2. «О дивный новый мир…», 1945–1953 - Андрей Константинович Сорокин

их отношений в новый этап. Некоторые исследователи называют триестское противостояние «первым международным кризисом холодной войны»[191]. Причем противостояние союзников и Тито будет разворачиваться на фоне только что (11 апреля) подписанного СССР и Югославией договора о дружбе, взаимной помощи и послевоенном сотрудничестве.

Трумэн, принимая во внимание настойчивые рекомендации Черчилля «взять Триест раньше партизан Тито», до поры будет демонстрировать намерение держать курс на согласование этого предложения с советским и югославским руководством. Поменять свое отношение Трумэна заставит, судя по всему, активизация Москвы на австрийском направлении. 29 апреля Москва без согласования с союзниками признает Временное правительство Австрии, которое длительное время будет восприниматься на Западе как просоветское. Об обстоятельствах создания и признания этого правительства мы поговорим буквально через пару страниц. При этом за десять дней до признания Временного правительства Австрии Москва сообщит Белграду специальным меморандумом о поддержке пожеланий югославской стороны об участии Югославии в оккупации Австрии. В мае, встречаясь с югославским послом В. Поповичем, Сталин объяснит, что это решение было призвано подкрепить предпринятый явочным порядком ввод югославских войск в Каринтию, которая в соответствии с межсоюзническими договоренностями должна была войти в британскую зону оккупации Австрии[192]. В этом контексте нервная реакция Вашингтона и Лондона становится более понятной. Англо-американские союзники 14 мая направят Тито протест против югославской оккупации Венеции-Джулии, примут решение занять Триест, даже рискуя быть втянутыми в открытое вооруженное столкновение с НОАЮ[193].

И. Б. Тито подписывает договор о дружбе, взаимной помощи и послевоенном сотрудничестве между СССР и Югославией. Слева направо: И. В. Садчиков, С. Симич, С. Т. Базаров, И. Шубашич, И. В. Сталин, В. М. Молотов, А. Я. Вышинский, А. Ф. Киселев

14 апреля 1945

[РГАСПИ. Ф. 82. Оп. 2. Д. 1626. Л. 70]

В своей телеграмме Сталину от 20 мая 1945 г. Трумэн напишет: «Мы не можем рассматривать это просто как пограничный спор между Югославией и Италией, а должны смотреть на это, как на принципиальный вопрос, который касается мирного урегулирования территориальных споров и основ прочного мира в Европе». Трумэн фактически потребует распространения власти фельдмаршала Александера на район Венеции-Джулии, причем укажет на связь этого вопроса с другими ранее достигнутыми договоренностями союзников: «…Как только таким образом там будет восстановлено спокойствие, мы смогли бы продолжить работу над дальнейшим решением проблемы в духе соглашений, достигнутых в Ялте»[194]. Сталин уже 22 мая ответит жестко: «Необходимо считаться с тем фактом, что именно союзные югославские войска изгнали немецких захватчиков с территории Истрии-Триеста. Уже в силу этого обстоятельства было бы несправедливым и явилось бы незаслуженной обидой для югославской армии и югославского народа отказывать Югославии в праве на оккупацию территории, отвоеванной у врага». Советский вождь предложил оставить на местах части югославской армии и сформированную югославскую администрацию под контролем Союзного Верховного командования, демаркационную линию между союзниками и НОАЮ провести по взаимному соглашению между Александером и Тито[195]. По факту, однако, Сталин решит не рисковать на данном этапе из-за Венеции-Джулии возможным разрывом с союзниками, и через несколько дней Тито уведомит англо-американское руководство, что он согласен на учреждение союзного военного управления под руководством Союзного Верховного командования на Средиземном море. Впрочем, и союзники пойдут на известные уступки. В подписанном 9 июня в Белграде соглашении между правительствами Югославии, США и Великобритании содержалось признание, что вопрос о будущей принадлежности территории Венеции-Джулии остается открытым «впредь до решения его организованным порядком как части окончательного мирного урегулирования»[196]. Первый этап триестского кризиса будет разрешен, хотя стороны и откажутся признать это. Сталин, например, 21 июня напишет Трумэну, что переговоры «как видно, зашли в тупик»[197], и он имел право именно так ставить вопрос, поскольку на деле Тито продолжит контролировать Восточную и Центральную Истрию, уступив контроль союзникам над Триестом. Вопрос государственной принадлежности самого Триеста, его области и прилегающих территорий станет одним из пунктов послевоенного урегулирования в Европе.

Очевидно, что триестский вопрос не мог не стать одним из узловых во внутренней политике Италии. Еще в сентябре 1944 г. Тито публично заявит о претензиях на Триест, предложит секретарю ИКП Тольятти поддержать этот курс, с чем последний принципиально согласился еще в начале 1944-го, ослабляя тем самым собственные внутриполитические позиции[198]. Тольятти несколько раз в течение 1944 г. обращался в Москву с запросом по поводу позиции Москвы в отношении Триеста, однако Сталин хранил молчание. Пауза эта указывает на раздумья советского вождя, поскольку еще в декабре 1941 г. он заявлял Идену, что Югославия должна быть «несколько расширена за счет Италии», прямо указав на Триест, Фиуме и острова в Адриатическом море[199]. После довольно затянувшегося периода выжидания логикой развития событий в 1945-м он был поставлен перед необходимостью поддержать в вопросе о государственной принадлежности Венеции-Джулии своего ближайшего на тот момент союзника на Балканах. Проюгославская позиция Советского Союза, пусть не столь активная, как того хотел Тито, негативно отразится на позициях Итальянской компартии и сыграет отрицательную роль в формировании итальянского общественного мнения по отношению к СССР. Так что возможностей влиять на направление дрейфа Италии в сторону нейтрального статуса у Сталина с течением времени оставалось все меньше.

Помимо триестской проблемы осложнять советско-итальянские отношения будут и другие вопросы. В Потсдаме Сталин поставит вопрос о приравнивании мирного договора с Италией к договорам с другими союзниками Германии, потребует выплаты репараций. Как мы увидим, предъявит он и претензии на овладение итальянскими колониями в Триполитании.

В послевоенные годы в Италии развернется острая внутриполитическая борьба, осложнявшаяся внешнеполитическими коллизиями. Крест на надеждах Сталина на нейтральную Италию не будет поставлен даже в 1947 г., когда сформированный при советском посредничестве блок итальянских коммунистов и социалистов проиграет парламентские выборы при активном противодействии со стороны стран западного блока. С этой идеей Сталину расстаться будет непросто даже после присоединения страны к западному блоку и вступления в НАТО. Об этих надеждах мы узнаем из некоторых доступных нам документов. Так, 17 июля 1950 г. Сталин направит совпослу в Рим шифровку с поручением передать ее содержание лидеру итальянских коммунистов П. Тольятти.

Пальмиро Тольятти

1940-е

[Из открытых источников]

В ней Сталин изложит итоги беседы с лидером социалистов П. Ненни, касавшейся идеи нейтралитета Италии. Ненни был весьма авторитетной фигурой итальянского истеблишмента, являясь в декабре 1945 — июле 1946-го заместителем председателя Совета министров Итальянского королевства, в октябре 1945 — январе 1947 г. министром иностранных дел Итальянской Республики. В бытность свою министром он не