Михаил Горбачев: «Главное — нАчать» - Леонид Васильевич Никитинский
Михаил Горбачев: «Главное — нАчать» читать книгу онлайн
Короткая, но яркая эпоха Горбачева погребена под штампом лихих 90-х: сменившим его правителям этот период отечественной истории неудобен — он порождает сомнения и будит мысль. На Горбачева приклеен ярлык, который одни давно прочли как «могильщик великой державы», а другие — как «великий реформатор», но так или иначе он уже как-то классифицирован и пахнет пылью краеведческого музея.
На самом деле предшествующий ему брежневский «социализм» сегодня мифологизирован, а о спрессовавшемся времени перестройки поколение родившихся в 90-е и позже почти ничего не знает. Извлекая новые смыслы из известных, казалось бы, фактов, автор стремится передать самый дух политической и нравственной революции, которой стала (хотя едва ли сразу была так задумана) горбачевская перестройка.
Загадку Горбачева, который возглавил могущественный СССР, как будто усыпив бдительность избравшего его на должность Политбюро, автор объясняет тем, что примерно до 1988 года он и сам ни за что не догадался бы о той роли, которая была ему отведена в российской и мировой истории.
Потерпела ли перестройка провал? Сегодня кажется так. Но завтра ответ на тот же вопрос будет зависеть от того, была ли она случайным отклонением в российской истории, или очередной попыткой сменить «колею».
Официальный текст последнего заявления Президента СССР
25 декабря 1991
[Архив Горбачев-Фонда]
Президент уходит, а человек остается
25 декабря 1991
[Архив Горбачев-Фонда]
Ельцину обращение Горбачева не понравилось — в нем не было сказано ни слова о нем самом. Он велел помощникам в Белом доме выключить телевизор и отказался ехать на передачу «ядерной кнопки». Горбачев передал чемоданчик с электронным ключом маршалу Шапошникову. О том, что вопреки договоренности флаг СССР над Кремлем был спущен 25-го в половине восьмого вечера, он узнал из вечерней телепередачи. 27 декабря табличка с именем Горбачева была уже свинчена с двери его рабочего кабинета, с утра сюда пришли Ельцин, Хасбулатов, Бурбулис и министр печати Полторанин. Ельцин проверил ящики, спросил у секретарши, где чернильный прибор, которого у Горбачева на столе никогда не было, и пришедшие откупорили бутылку виски.
Ирина Вагина рассказала мне, что в этот день в комнату, где она работала, новая охрана прикатила тележку с вещами, найденными в пустом кабинете Горбачева. Там были карандаши, фломастеры, какие-то блокноты и пара ботинок. Увидев ботинки, она не выдержала и заплакала.
В рождественском телеобращении к соотечественникам 25 декабря Буш связал спуск советского флага над Кремлем с победой США в холодной войне. Через несколько недель в ежегодном послании к народу он заявил, что «милостью божьей Америка победила в холодной войне, и мир, некогда разделенный на два вооруженных лагеря, признает теперь одну сверхдержаву — Соединенные Штаты Америки». Это была правда, но не вся. В преддверии очередной президентской кампании Бушу нужно было набирать очки — о роли Горбачева, которая сделала возможным ядерное разоружение, на этот раз он даже не вспомнил.
Глава 30
Транзитный пассажир (Sic transit…)
Была ли в России демократия?
После провала августовского путча 1991 года мы выпивали в редакции тогдашней «Комсомолки», и я посетовал, что журналистика перестает быть полезным ремеслом: демократия победила, и нам некого больше разоблачать. Павел Вощанов, ставший к тому времени пресс-секретарем Ельцина, сказал: «Лёня, не ссы» (редактор требовал вычеркнуть это фразу как чересчур грубую, но автор настаивает на ее подлинности).
Но не один я был таким наивным. В 1992 году американский философ японского происхождения Френсис Фукуяма объявил о «конце истории» и о победе исторической модели либеральной демократии. Его одноименный бестселлер вызвал массовую критику, продолжающуюся до сих пор (а это значит, что мысль была плодотворной) — оппоненты указывают на новые войны, финансовые кризисы, революции, террористические атаки и прочие исторические пертурбации, которые продолжают следовать одна за другой.
Надо, однако, внимательней прочесть Фукуяму, который отнюдь не возлагал надежд на изменившуюся природу человека и не обосновывал торжество либерализма экономическими причинами: «…ключевой слабостью, которая в конце концов и обрушила эти сильные государства [прежде всего СССР. — Л. Н.], была неспособность к легитимности [выделено мной. — Л. Н.], то есть кризис на уровне идей… — пишет Фукуяма. — Перемена режима становилась возможной из-за добровольного решения, по крайней мере части деятелей старого режима передать власть демократически избранному правительству. Хотя это добровольное отречение всегда провоцировалось каким-то непосредственным кризисом, в конечном счете оно становилось возможным из-за набирающего силу мнения, что в современном мире единственный легитимный источник власти — демократия».
Мне представляется, что ошибка Фукуямы, как и Горбачева и тех, кто поддерживал его реформы на рубеже 80–90-х, состоит в недооценке тех искажений, которые с неизбежностью претерпевает демократическая модель государства в массовом обществе. Здесь решающим фактором в борьбе за власть становится популизм — даже не пустые обещания избирателям (они не дураки и не очень верят), а умение при помощи политтехнологий создавать образ «своего парня». Власть в рамках более или менее законных процедур получает, а затем укрепляет «такой же, как все». Он не должен выглядеть, а значит, и быть слишком умным, чтобы не потерять поддержку «электората», и такими же «простыми ребятами» он с неизбежностью себя окружит.
Такого рода популизм — изнанка демократии, раковая опухоль, которая выхолащивает ее изнутри, сохраняя лишь фасад демократических институтов — симулякры. Такой власти нельзя предъявить (следуя Фукуяме) упрек в нелигитимности: она завоевана и поддерживается формально демократическим путем. Вопрос в том, с помощью каких приемов формируется это большинство, а также в том, как от его имени эта власть ведет себя по отношению к социальным меньшинствам и в конечном итоге к Человеку, когда и если тот претендует быть самостоятельной и умной личностью.
Параллельно с работой над этой книгой я принимал участие в цикле зум-семинаров Георгия Сатарова, название которых он обозначил вопросом: «Почему занесло на повороте?». Первоначально Сатаров, видимо, предполагал искать эту точку-ошибку в ельцинском хронотопе, который он знает лучше всего (в 1994–1997 годах он был помощником Ельцина). Но вскоре стало понятно, что угол обзора должен быть шире и охватывать как причины (предпосылки) начала движения, так и последствия «заноса», без оценки которых нельзя определить, что, собственно, мы под ним понимаем.
Предгорбачевские, горбачевские, ельцинские и путинские времена — суть, несомненно, очень разные «прилагательные» (отвечая на вопрос: какие?), но с точки зрения «глагола» (как стало?) их можно и нужно рассматривать как один и тот же процесс или даже цикл. На первый план у нас в семинаре вышел вопрос: «Почему в России так и не сложилась демократия?», а следом другой: «А собирался ли кто-нибудь вообще ее здесь создавать („строить“)?».
Анализ успеха или провала демократических реформ 90-х надо производить, используя одновременно два инструмента: в категориях устойчивых структур, задающих определенные рамки любых действий, и категориях акторов, всегда имеющих в рамках заданных структур какой-то выбор. Если в обычном времени «хронос» работают в первую очередь структуры, то в событийном времени «кайрос» (см. главу 17) на первый план выступают акторы.
Вчитаемся еще раз в утверждение, сделанное Горбачевым в его последней работе в 2021 году: «Задача политической реформы сначала не ставилась», то есть первоначальный импульс был чисто экономическим и объективным, и с необходимостью проведения экономических реформ в Политбюро, которое в 1985 году возглавил Горбачев, никто и не спорил.
Горбачев, несомненно, был «природным» демократом и размышлял о демократии еще до того, как возглавил ЦК. Но с соответствующими предложениями он не торопился, очевидно, полагая, что такие экономические решения, как, например, расширение прав трудовых коллективов, постепенно приведут к «демократизации» сами собой, поэтому «вопрос и не ставился».
При этом одним из важных личных качеств Горбачева, которое он превратил в средство достижения своих целей, была открытость, которую он воплощал в
