Михаил Горбачев: «Главное — нАчать» - Леонид Васильевич Никитинский
Михаил Горбачев: «Главное — нАчать» читать книгу онлайн
Короткая, но яркая эпоха Горбачева погребена под штампом лихих 90-х: сменившим его правителям этот период отечественной истории неудобен — он порождает сомнения и будит мысль. На Горбачева приклеен ярлык, который одни давно прочли как «могильщик великой державы», а другие — как «великий реформатор», но так или иначе он уже как-то классифицирован и пахнет пылью краеведческого музея.
На самом деле предшествующий ему брежневский «социализм» сегодня мифологизирован, а о спрессовавшемся времени перестройки поколение родившихся в 90-е и позже почти ничего не знает. Извлекая новые смыслы из известных, казалось бы, фактов, автор стремится передать самый дух политической и нравственной революции, которой стала (хотя едва ли сразу была так задумана) горбачевская перестройка.
Загадку Горбачева, который возглавил могущественный СССР, как будто усыпив бдительность избравшего его на должность Политбюро, автор объясняет тем, что примерно до 1988 года он и сам ни за что не догадался бы о той роли, которая была ему отведена в российской и мировой истории.
Потерпела ли перестройка провал? Сегодня кажется так. Но завтра ответ на тот же вопрос будет зависеть от того, была ли она случайным отклонением в российской истории, или очередной попыткой сменить «колею».
Вопрос о введении чрезвычайного положения неоднократно поднимался, в том числе публично на заседаниях Верховного Совета и пленума ЦК как минимум с 1990 года. Соответствующие документы готовились в том числе и по поручению Горбачева. Елена Лукьянова в одном из интервью в сентябре 2023 года рассказала, со слов своего отца Анатолия Лукьянова, что тот якобы слышал при проводах Горбачева в аэропорту, как тот сказал Шенину что-то вроде: «Ну вы там создайте комитет по чрезвычайному положению на всякий случай». Однако, если такой факт имел место и даже если считать это устным поручением, создание комитета по чрезвычайному положению не тождественно передачи ему власти, о чем уже на следующий день, 19 августа, объявит ГКЧП.
Тема переворота тоже была не нова, в частности, о такой опасности 20 июня 1991 года по поручению президента Буша, получившего соответствующую информацию от разведки, Горбачева лично предупредил посол США Джек Мэтлок. С этой точки зрения сам отъезд Горбачева в Форос, где он легко мог быть изолирован, выглядел или легкомыслием и доверчивостью, или уж заранее согласованным с участниками заговора маневром.
Каждый из участников встречи 18 августа в Форосе, включая Горбачева, мог как сознательно умалчивать о чем-то в своих показаниях, так и искренне воспринимать слова собеседников по-своему. Манера Горбачева говорить расплывчато и двусмысленно была хорошо известна — какие-то его слова, сказанные в Форосе, заговорщики вполне могли интерпретировать как согласие. Но чего же они хотели?
Для введения чрезвычайного положения спрашивать его согласия было необязательно: на следующее утро заговорщики объявят чрезвычайное положение без участия Горбачева. Вероятней всего, они имели в виду заручиться его согласием на задержание и, возможно, ликвидацию ключевых сторонников реформ, в первую очередь Ельцина. Но, помимо его обычного неприятия насилия, подписание Ельциным и Назарбаевым 20 августа союзного договора было для Горбачева слишком важной целью, и он не мог, не дискредитировав себя в глазах советских граждан и зарубежных партнеров, поставить на договоре крест.
По-видимому, заговорщикам было важно взвалить на Горбачева ответственность, а это могло быть выражено только в предельно ясной форме его письменного распоряжения, в общем, неважно о чем. Угрозой не только его собственной жизни, но и семье его, конечно, рассчитывали запугать. Ни на следствии, ни в мемуарах Горбачев не говорил, что ему делались на этот счет какие-то намеки, но это было понятно само собой — и не случайно, прежде чем выйти к приехавшим, он собрал семью и согласовал свою позицию с ней.
Испугалась — прежде всего за мужа — Раиса Максимовна, и до такой степени, что 21 августа, когда по портативному радиоприемнику они услышат о том, что делегация ГКЧП снова летит в Форос, у нее случится микроинсульт и частично отнимется левая рука. Горбачев же, как запишет спустя несколько дней в дневнике Черняев, был «спокоен, ровен, улыбался».
18 августа — альтернативные версии
Альтернативные версии анализирует и выстраивает историк Александр Островский в книге «Глупость или измена? Расследование гибели СССР», вышедшей в 2011 году. Само заглавие говорит об ангажированности автора, который склоняется в сторону конспирологических версий, однако он тщательно работает с источниками и суммирует все, что рассказывали участники заговора в интервью и в своих мемуарах.
Островский собрал многочисленные свидетельства того, что многие в окружении Горбачева были недовольны как содержанием союзного договора, так и порядком его обсуждения и подписания, запланированного на 20 августа. Против ряда положений договора выступали председатель правительства Валентин Павлов, присоединившийся к заговору, а также Анатолий Лукьянов, считавший (и не без оснований, если на это смотреть глазами юриста), что договор должен обсуждаться и утверждаться Верховным Советом СССР и верховными советами союзных республик, а Горбачев фактически отстранил Павлова и Лукьянова от этого процесса.
Недовольство развитием событий среди бывших соратников Горбачева, конечно, существовало, тем более что Крючков информировал Павлова, Язова и министра внутренних дел Пуго (он примкнет к заговору 19 августа) о подслушанном им в Ново-Огареве разговоре Горбачева, Ельцина и Назарбаева. Но это настроение заговорщиков никак не раскрывает их планов, а собственная версия Островского сводится к тому, что Крючков, не ставя об этом в известность остальных, рассчитывал на передачу власти от Горбачева к Ельцину.
Один из аргументов он видит в привлечении Крючковым в штаб заговора Павла Грачева, с которым у Ельцина еще до этого сложились хорошие отношения и который в самом деле затем перейдет на его сторону. Важным фактом Островский считает и визит Ельцина к Крючкову в период между 9 и 15 августа, о котором в своей книге «Ельцин от заката до рассвета» рассказывает начальник его охраны Александр Коржаков, якобы сопровождавший Ельцина на Лубянку, но сам на встрече не присутствовавший. Коржаков после его изгнания из окружения Ельцина в 1996 году (это уже совсем другая история) стал весьма нелестно отзываться о бывшем шефе, и его рассказу нельзя полностью доверять, но, возможно, такая встреча и была, хотя ни о ее содержании, ни о результатах никто другой, включая Крючкова, никогда не говорил.
В таком варианте получается, что Ельцин заманил путчистов в ловушку, а в последний момент обманул Крючкова и стал действовать по собственному сценарию. Но 18 августа Ельцин встречался в Алма-Ате с Назарбаевым — самым последовательным сторонником союзного договора, и ужин их так затянулся, что самолет опоздал на четыре часа и приземлился в час ночи 19-го. Вряд ли Ельцин себе бы это позволил, если бы знал о планах ГКЧП. Существовал и план посадки его самолета вместо Внукова в военном аэропорту Чкаловский, где заговорщики должны были договориться с Ельциным о совместных действиях, а в случае отказа изолировать его на дальней даче в Завидове в Тверской области. Почему этот план не был реализован, точно неизвестно.
Так или иначе, в 6 утра 19-го Ельцин, видимо, не без труда был разбужен дочерью, и почти сразу на его даче появились Хасбулатов, Коржаков и другие лица из ближайшего окружения. К этому времени армейские подразделения и спецслужбы контролировали окрестности и дороги вокруг дачного поселка Архангельское-2, где жил Ельцин и руководство Верховного Совета и правительства РСФСР. Специальная группа «Альфа» была готова произвести задержание Ельцина в самый момент объявления чрезвычайного положения в 6 утра, но соответствующая команда ни тогда, ни позже не поступила, а около
