Ткань Ишанкара - Тори Бергер

можно было бы рассмотреть нежный маленький бантик между косточками ее бюстгальтера. Где заканчиваются рукава, Йен не понимал. Они то ли перетекали на пальцы нефтяными потоками, сплетающимися по ее воле в творимые ей заклинания, то ли черным туманом спадали с плеч до самого пола, смешиваясь и растворяясь в подоле юбки, темными волнами стекающей с возвышения кафедры на пол перед ней. Вместо простой строгой прически Йену чудились рассыпавшиеся по ее плечам угольно-черные пряди, и глаза ее были настолько зелеными, что окрашивали в зеленые тона все, на что падал ее взор.

Эту женщину Йен не знал.

Время знакомства с ней должно было наступить еще нескоро, но почему-то она была здесь и сейчас, гораздо раньше, чем было надо, величественная, совершенная и бесстрастная, и под ее сотканным из тьмы платьем была почти неузнаваема девушка со светящейся радужными цветами душой, которую Йен так нежно и трепетно любил.

– Разобрать на базовые! – слыша себя словно со стороны, скомандовал Йен. – Погасить! Стоп!

Тайра погасила заклятья, свернула магию, очистила пространство и замерла, заложив руки за спину.

– Закрывайся, – приказал Йен, стараясь, чтобы его голос звучал не слишком грубо и не слишком напугано, и, памятуя о том, что сегодня Ученица с первого раза начальные команды не выполняет, повторил: – Закрывайся.

Тайра сосредоточилась и закрылась, и через несколько секунд стала похожа на себя обычную, только еще более печальную, чем до занятия.

– На сегодня достаточно, – сказал Йен, снял с вешалки ее пальто и шарф и помог ей одеться. – Иди домой.

– Все плохо, сэр? – спросила Тайра, прекрасно зная ответ.

– Просто ужасно, – честно ответил ’т Хоофт. – Мне надо подумать.

Он поцеловал ее в лоб, вложил ей в ладонь портключ и подтолкнул к выходу.

– Иди домой, Кхасси.

Тайра поклонилась, поднялась по ступенькам наверх и исчезла в портале.

Йен некоторое время стоял на месте, старательно отсчитывая время, но успокоиться не удавалось. На двадцатой секунде бороться с гневом он перестал.

– Твою ж мать! – выругался Йен и, не дозируя силу, запустил в стены, кафедру и прозекторский стол несколько боевых заклинаний. Стены устояли, стол пошел трещинами посередине и просел, пюпитр, как подкошенный, рухнул на пол и раскололся на несколько частей. – Твою ж мать!!

Он в бессильной злости еще покидался боевыми комплексами, и когда громить в подземелье стало нечего, поднялся наверх, тяжело опустился на поваленный возле входа сухой еловый ствол, прислонился спиной к остатку стены, запрокинул голову и воззрился в небо. Сквозь фиолетовый маркер оно казалось лиловым и готовым разорваться первым колким снегом.

’Т Хоофт нашарил в Арсенале пачку сигарет, вынул одну и закурил. Сигарета казалась безвкусной и бессмысленной подделкой из лебеды и лопуха. Голова с непривычки закружилась, держащая сигарету рука потяжелела, Йен опустил ее вниз и одернул только тогда, когда тлеющий огонек добрался до его пальцев.

Йен бросил бычок на землю, затушил его носком туфли, встал и застегнул пальто. Что делать дальше он не знал, но очень хотел добраться до Ксандера Дарнелла и оторвать ему голову, потому что без него тут явно не обошлось. Йен вынул из кармана портключ, но портал не открылся. Йен попробовал снова, но и в этот раз результат был нулевой. Выйти в тени тоже не получилось, и дальше биться головой о стену Йен не стал.

– Я понял, – вслух сказал ’т Хоофт, стараясь, чтобы голос звучал как можно более спокойно, и засунул портключ обратно в карман. – Выйти отсюда вы мне не позволите. Однако, если вы знаете больше, чем я, я бы с удовольствием вас выслушал.

Некоторое время ничего не происходило, и Йен даже подумал, что разговаривал сам с собой, но пространство плавно раздвинулось, выпуская из теней в реальный мир его скрытого собеседника.

Трейсеру было лет тридцать пять или чуть больше, он был высоким, почти одного с Йеном роста, так что мог смотреть ему в глаза, не поднимая взгляда. Красивые, тонкие черты лица делали его похожим на персонажа легенд об ангелах или высокородных эльфах.

– Добрый вечер, сэр хет Хоофт, – мужчина протянул ему руку.

– Не сказал бы, – руку Йен пожал, хотя с утверждением трейсера не согласился.

– Меня зовут Дагер Хеллквист. До этого момента мы с вами лично знакомы не были, – продолжил трейсер, – и, надеюсь, вы понимаете, насколько я рискую, открывая вам свое имя и свое существование.

– Я понимаю, господин Хеллквист, – ’т Хоофт попробовал на язык новое имя. – Я не понимаю, как вы, понимая всю опасность, вписались в эту историю и решились прикрывать мою Ученицу. Разве что вы и правда добрый волшебник.

– Я стараюсь, – улыбнулся трейсер.

– Это Дар Элайя? – серьезно спросил Йен.

– Это ваша игра, сэр ’т Хоофт.

– Вы должник Александра Дарнелла?

– Нет.

– Его отца?

– Нет, – трейсер покачал головой.

– Тогда как вы оказались втянуты в историю с некромантессой? – не унимался Йен. – На самом деле я не знаю, как вас благодарить за вашу помощь, но я решительно не понимаю вашего интереса, а без личной заинтересованности в магическом мире не делается ровным счетом ничего.

– А вы прагматик, – усмехнулся Хеллквист.

– Я реалист. А кто вы, я понять не могу. Вы ведь не простой трейсер. Я о таких, как вы, только слышал. Даже не думал, что когда-нибудь одного из вас встречу.

– Я тоже не хотел вам открываться, но ситуация вынуждает рискнуть личной безопасностью.

Взгляда Хеллквист не отводил, что с точки зрения Йена говорило в его пользу, хотя ни на один из заданных вопросов он толком не ответил.

– Я покажу вам, что случилось днем, и вам многое станет понятно. При одном условии: Александр Дарнелл останется жить.

– Значит, я не ошибся, желая ему голову оторвать.

– Не ошиблись, – кивнул Дагер, – но голову его вы оставите на месте. В конце концов, он хотел помочь госпоже аль’Кхассе справиться со своим страхом, да и с домашним заданием тоже, только сделал он это через призму своего собственного опыта, а он у него, мягко говоря, печальный, сами знаете.

Йен не открыл рот только потому, что ему это было не по статусу, но Хеллквист всем своим существом ощутил его страх.

– Нет, сэр ’т Хоофт, не настолько все плохо, как вы подумали.

– Насколько все плохо, могу определить только я, господин Хеллквист. Так что быстрее показывайте ретроспект, а то я и отсюда могу до Ксандера дотянуться.

– Александр Дарнелл останется жить, сэр хет Хоофт, – стоял на своем трейсер.

– Останется, – согласился Йен. – В итоге. Но до этого я в своем праве.

Дагер кивнул, признавая правоту ’т Хоофта, и двумя пальцами дотронулся до его правого виска. Йен закрыл глаза и постарался просмотреть показанное без эмоций, но с первого раза не получилось, так что трейсеру пришлось повторить.

Хет Хоофт сбросил остатки транса, отошел назад и некоторое время просто дышал, вспоминая Тайру и ощущая, как на самом деле пахнет приближение зимы.

– Я в ваших материях разбираюсь плохо, – нарушая тишину, сказал Хеллквист, – но даже я понимаю, что Ксандер натворил дел.

– Этого нельзя было делать. Ни в коем случае нельзя. Не сейчас. Не так. Она слишком маленькая для всего этого.

– Я с вами согласен, – Дагер кивнул, хотя Йен стоял к нему спиной и кивка не видел. – Но на данный момент вы имеете то, что имеете. Событие уже свершилось, и вам нужно вернуть все под ваш контроль.

– Он ее спровоцировал, – Йен произнес это так, словно сам не верил своим словам. – Черт с ней, с тьмой, мы все с ней живем, но он спровоцировал мою Ученицу! А ей даже пятнадцати не исполнилось!

– У Дрездена и Ишанкара разные взгляды на использование своей сексуальности.

– И я после всего этого должен оставить ему жизнь? – Йен наконец повернулся к трейсеру.

– Ксандер хотел ей помочь. Речь шла только о преодолении страха. Он не думал о ней, как о женщине, это совершенно точно. Я шесть лет выживал среди некромантов Дрездена, так что знаю, о чем говорю.

Йен молчал и внутренним взором