Броуновское движение - Алексей Константинович Смирнов

лет двадцать тому назад. Все происходило в одном благополучном доме, этаком дворянском гнезде, осколке прошлого, где проживает мой старинный приятель. Некоторые жужеры знают, о каком месте и о каком человеке идет речь. Старинная литература, фарфоровые тарелки на стенах, дореволюционный хрусталь, пыль веков. Я пришел последним, компания гуляла уже несколько дней, а то и недель. И в ней не было ни одной женщины, женщину не звали принципиально, а в компенсацию за нее постоянно пили, "благо никакая женщина этого не слышит", и пели песню "Дорогая моя женщина" - по той же причине. Это был момент истины, откровение, предназначенное исключительно для мужских ушей.

Другого такого веселья мне и не вспомнить.

Как не вспомнить и речей, звучавших во время застолья.

Знаю только, что все очень беспокоились за одного гостя, тихого и кроткого, безобидного человека, который имел обыкновение под занавес, угостившись по самое некуда, учинить какую-нибудь дикую штуку, какая не придет в голову отпетому хулигану. Однажды, например, на исходе праздника, он вдруг, широко улыбаясь из-под очков, потянул на себя скатерть, и все посыпалось. Его стали выталкивать, но он ухитрился прихватить с собой большое блюдо жареных кур. И этих кур он, очутившись в вагоне метро, вдруг начал раздавать пассажирам.

Но в этот раз все обошлось, он только бился о мебель с деревянной улыбкой, да свалил присобаченный к стенке болгарский совок для зерна.

Я оказался самым стойким, крепче даже хозяина, которого не перепьешь. Он рухнул последним, я лично оттащил его за ноги в прадедовский кабинет, по пути ударяя головой обо все, что торчало; он жмурился и хохотал. Уложив его, я бросил прощальный взгляд на гитариста: тот крепко и вдумчиво спал, но больше всего меня удивил и растрогал крохотный паучок, который уже успел сплести паутину; один конец ее крепился к стене, другой - к носу спящего.

Лег и я.

А поутру мои товарищи проснулись и захотели выпить воды. Не из чего! Ни рюмки, ни стакана, ни даже банки - ни единой посудины. Тогда они отправились ко мне, в мою скромную горницу. Там лежал я, окруженный сосудами. Оказалось, что я перед сном, страшась предутренней жажды, снес к себе все графины, все бокалы, кувшины, бидоны, стаканы, рюмки, кружки и чашки. И все были наполнены чистой, вожделенной водой.

Бэтмен не возвращается

Криминальная история от моего шурина, и снова звучит Норильск, потому что он родом оттуда. Довольно сильно смахивает на анекдот, но масса мелких бытовых подробностей придает ей определенную достоверность.

В Норильске, как рассказал мне шурин, в обычных хрущобах принято надстраивать подоконники. Я не очень разобрался в тонкостях зодческого решения, но там присобачивается некий ящик, выходящий на улицу, довольно вместительный, и в нем хранится всякая снедь.

Так вот однажды некий преступный человек соблазнился ящиком четвертого этажа. Искомое окно примыкало к окнам лестницы, но прыжок все равно потребовал виртуозности и отваги. Итак, он поднялся на четвертый или пятый этаж, отворил окно, выдвинулся в ночь, расправил умозрительные бэтменовские крыла и скакнул на ящик. И оседлал его, и увидел, что в ящике мерзнут куры в виде окорочков. Он сбросил окорочка вниз и увидел, что архитектурные особенности строения не дадут ему прыгнуть обратно.

Я, вообще-то, давно заметил, что у Бэтмена слабовато с аналитикой и он целиком полагается на технические ресурсы.

Итак, в морозную и враждебную ночь, Бэтмен просидел верхом на ящике часа два. Потом начал звать Робина: стучать в окно.

Робина не было, был владелец окорочков. Его удивило ночное присутствие за окном Бэтмена, на высоте четвертого этажа.

Здесь Бэтмен совершил последнюю ошибку. Требуя впустить себя в дом, он назвался беглым любовником семидесятилетней вдовы с верхнего этажа.

Лучше татарина

Однажды у писателя Клубкова заболела дочка не то восьми, не то десяти лет. У нее поднялась температура, заболело горло, и пропал голос.

Отроковица отличалась отменным биологическим чутьем и знала сама, чем лечиться. А к чете Клубковых как раз явился некий гость. И он, от души сочувствуя отроковице, склонился к ней и спросил, чего ей, бедняге, хочется. Та, не задумываясь, шепнула ему в ухо: "Кило мандаринов и кило винограду".

Гость пошел и принес. И больная умяла все это часа примерно за два. А гость тем временем выпил коньячку и уснул на диване.

Виноград и мандарины скоро усвоились, девушка встала и пошла. И температура стала нормальная! И голос прорезался!

Она мрачно посмотрела на спящего и сказала:

- Плохой гость. Напился и спит.

Орловская конюшня в четыре столбика

Я впервые в жизни посетил родительское собрание.

Неловко признаться, но даже такие безобидные мероприятия меня пугают. Я все время боюсь, что кто-нибудь что-нибудь вменит мне в обязанность, а я этого не переношу. Или, как прежде случалось, когда жена туда ходила, произойдет такое: цена вопроса (мероприятия) - 200-300 рублей. Выкрикивается очередной лот. Жемчужные глаза; звонкий, пресекающийся голос: "мы для своих детей ничего не пожалеем!"

Так и вышло.

Учительница, проникновенно и вкрадчиво, как будто объясняет про Ученого Кота:

- Как вы считаете, не оценивать ли нам ведение дневника в конце недели?

С задней парты - зык:

- Конечно!

- А поведение?

Оттуда же:

- Мы - за!

Потом меня ознакомили с требованиями Единого Орфографического Режима:

- В тетради по русскому языку после каждой работы надо отступать на две строчки, в тетради по математике - на четыре клеточки. Между примером и задачей должен быть интервал в две клеточки. Между столбиками - четыре клеточки. От полей в тетради по математике отступаем на две клеточки. Если этого не будет, то это не очень грубая ошибка, но все равно будет засчитываться.

- Пишите: я не возражаю против участия моего ребенка в трудовых десантах....

Сбоку:

- Трудовых - чего? чего?...

- Десантах.

Пауза. Учительница, отдуваясь:

- Сколько много информации!

Планируется экскурсия с посещением Орловских конюшен:

- Их там катают на лошадях!

Сбоку:

- Но я надеюсь, не верхом?!..

- А как же еще?

- Ну, в карете...

Дальнейшее расплывается и меркнет, память отказывает, занавес.

Одеколон

У меня непростые отношения с одеколоном.

Я смутно подозреваю, что в нем есть нечто разумное, облагораживающее.

С другой стороны, в моем окружении не было человека, способного воспитать во мне правильный выбор. Мой отчим, например, систематически пользовался одеколоном "Русский Лес".

А тесть, проснувшись после моего бракосочетания и ощутивший себя в похмельной ловушке, выпил одеколон