Напарник обмену и возврату не подлежит - Лена Тулинова

Везунчик поозирался туда-сюда. Всё-таки не очень понятно было, с кем говорит Эрманика Ферра.

– Хорошо, скажу, что знаю, кама Ферра, только остановите сперва машину.

– Только не дуркуй, – предупредила она.

– Куда я денусь? – пожал плечами парень.

– Ладно, сознавайся.

Она остановила приземистую светлую «энжи» в тени ещё не зацветших апельсиновых деревьев. Улица Апельсиновая была когда-то голой и унылой, и никаких апельсинов тут раньше не росло, но позапрошлый мэр этому очень возмутился. Почему улица с таким названием – и нет апельсинов? Ах, это в честь «Апельсинового профсоюза»? Вы хотите, чтобы в народной памяти навечно оставалась жива самая долгая забастовка рабочих?!

И мэр отдал приказ. Тогда-то их и посадили, апельсиновые деревья. И с тех пор прошло немало лет, так что даже и апельсины стали появляться. Мелкие, кислые. Зато деревья всегда красиво цвели. Да и пахло неплохо!

– Говори, – велела Ферра, включая диктофон, и Везунчик, нечего делать, сказал:

– На прошлой неделе в мой почтовый ящик опустили письмо. В нём был задаток – пятнадцать сотенных бумажек.

– Тысяча пятьсот… тронов? – уточнила Ферра, постукивая по крышке диктофона металлизированным пальцем правого ортеза.

– Самых что ни на есть ремийских тронов, – заверил её Везунчик. – В письме говорилось, что они в любом случае мои, но я получу в двадцать раз больше, если возьму из вокзальной ячейки чемодан и поменяю его на чемодан Бруно. Да так, чтоб не заметил.

– Письмо сохранил? – спросила Железная Фея.

– Дома лежит, – признался воришка. – Хотя по-хорошему, надо было сжечь.

– Но никто не просил, – кивнула Ферра. – Дальше?

– Да всё. Ничего дальше не было. Деньги были в ячейке. Чемодан… Чемодан вы, видимо, уже изъяли.

– Изъяли и вернули владельцу, – сказала Ферра с досадой. – Поехали.

– Куда? – испугался Везунчик.

– К тебе, за письмом.

– Я с вами никуда не поеду, вы ненор… простите, детектив.

– Да нормальная я, – Фея старательно изобразила улыбку. – Видишь?

– Вы с невидимками разговариваете и по рулю бьёте, – жалобно сказал воришка. – Кама Ферра, я ведь недалеко от вокзальной площади живу, мы еще даже из района Фрезий не выехали – давайте пешком вернёмся. А? Целее будем.

– Это он тебя испугался, – буркнула детективша.

Ну вот, опять! Она опять говорила не пойми с кем!

– Он сказал, чтобы ты не боялся, – кисло сказала Ферра, обернувшись к задержанному, – потому что это мой воображаемый друг. Он не опасен, его вижу и слышу только я. И он идиот!

Последнее детективша почти выкрикнула, и Везунчик даже закрылся руками. Но она только снова ударила ладонями по рулю «Энжи». Воришка даже не сразу понял, что машина тронулась с места, так тихо она завелась и поехала.

– Адрес, – сказала Ферра охрипшим голосом.

– Вокзальная, второй ряд, строение семнадцать, – вздохнул Везунчик.

– Поехали.

ГЛАВА 2. Монументальный психотерапевт

– Колокольчик, – напомнил ди Маджио, и Эрманика тронула пальцем отозвавшуюся звучным хрустальным перезвоном конструкцию, свисавшую с потолка на кручёных шёлковых нитях.

Каскад стеклянных трубочек – колокольчик «дыхание ветра», привезённый коллегой из поездки в далёкий Чинтай… В него следовало позвонить перед тем, как выйти из дома. Иначе – дороги не будет.

– Зеркало, – сказал ди Маджио.

– Помню, – Эрманика посмотрелась в зеркальную створку гардероба в прихожей, поправила высветленные недавно волосы. Подумала о помаде – но так и не достала её из сумки.

Вышла из квартиры, заперла дверь на ключ.

– Дверь, – сказал ди Маджио.

Дверь надо было подёргать за ручку. Трижды. Проверить, заперто ли. Строго три раза! Не больше и не меньше. Иначе весь день потом Ферра будет изводиться, не забыла ли запереть дом на ключ – хотя никогда, ни разу в жизни не забывала.

Дом был бабушкин, а значит – старый. Печь во всю северную стену, с прямоугольным жерлом кирпичной трубы, черепичная крыша, многажды белёный фасад, два платана во дворе. Чуя скорую весну, из-под толстого слоя листьев пробивались острые пики травинок.

Крыльцо с верандой хранили тепло бабушкиных рук. Она красила тут всё белой краской снаружи и жёлтой изнутри, и казалось, что веранда даже в пасмурный день залита солнцем. Шпалерная вишня и девичий виноград цеплялись прошлогодними побегами за рейки, прибитые дедом. Надо бы позвать сюда какого-нибудь работягу, чтобы прибрался к весне. Осенью Ферра обычно управлялась с этим сама, но не в этот раз… Даже сейчас, когда вплотную к городу подступила весна, брала за горло такая тоска, что внутри всё сжималось. И не хотелось ничего делать.

Однако мысль о работнике оказалась первым живым ростком, первой травинкой в слежавшейся прошлогодней листве. Так что Ферра даже поискала там, внутри себя – радуется ли она этому прогрессу.

Деревянные перила с облезлой краской… Ферра провела по ним рукой – но тёплой шероховатости дерева не ощутила. Ортезы были отличные, однако снижали тактильную чуткость до минимума. А без них у неё были теперь очень слабые пальцы. К тому же они постоянно дрожали. Иногда Ферра и на ночь не снимала металлические перчатки, привыкла к ним как ко второй коже. Магия и металл вселяли какую-то слабую, но уверенность в защите.

– Тебя восстановили на службе и ты начала работать, – напомнил ди Маджио. – У тебя есть поводы радоваться. Так что улыбнись и поехали.

– Да, – рассеянно сказала Ферра и пошла к автобусной остановке.

Отсюда, с конца Ситтарины, до полицейского управления было ехать и ехать, а служебный автомобиль, разумеется, никто и не думал отдавать детективу Ферре в личную собственность.

Ди Маджио шёл рядом. Модный костюм черничного цвета, кремовая рубашка, узкий чёрный галстук с серебряной булавкой. Он был не то чтобы красавчик, но, пожалуй, симпатичный: худощавый, невысокий, но неплохо сложенный, с чуть угловатым лицом истинного октавианца. Когда-то, ещё в детстве, представляясь, Альтео ди Маджио сказал, что он старше на пять лет.

То есть ему могло быть тридцать три? Да, видимо, где-то так.

– Как думаешь, Везунчик за ночь ещё что-нибудь вспомнит? – спросил ди Маджио. – Письмо у нас есть, чемодан с рукой – тоже… Может, мы с тобой хоть как-то да продвинемся уже?

– Слушай, – сказала Ферра, не обращая внимания на то, что рядом с