Альманах «Российский колокол». Спецвыпуск им. Велимира Хлебникова. Выпуск третий - Альманах Российский колокол

мире страданий, болезней и слёз,

Где и вдох, и глоток мал и скуден,

В самой чёрной из белых и серых полос

Вас поймут некрасивые люди.

И, впервые, за всю вашу глупую жизнь

Вы поймёте, подобно Иуде,

Что апостолы-ангелы перевелись…

Вместо них – некрасивые люди.

Ефимиану Александрову, с уважением и любовью

Я жил как «Мишка-жид», измученный собой,

Я презирал картавость местечковья.

Хотелось жить, гордясь советскою страной,

Петь маршево мелодии здоровья.

Наш идиш в моём детстве даже нотой не звучал.

Его открыл мне, как евреям арамейский[11],

Старик, что на базаре керосином торговал,

Подпоясав сюртук ремнём армейским.

И далеко трамвай мой не ушёл,

Еврейский мир на всей планете тесен.

Где человеческому сердцу хорошо,

Звучат на идише слова еврейских песен.

Был для меня загадочен вокал,

И всё-таки лицо цвело улыбкой…

А те слова, которых я не знал,

Переводились флейтою и скрипкой.

Их голос в моей памяти занозою застрял,

Я до сих пор иду за ними следом.

Их пела моя бабушка, которой я не знал,

Расстрелянному под Бобруйском деду.

Наверно, мы последние на кладбище веков,

Что принимали идиш свой на веру.

В нас снова упокоятся и Маркиш, и Квитко,

Их отпоют навечно сёстры Бэрри.

О, как мы радовались «варничкес» в сметане,

Мы пили водку под «гефилтэ фиш»!

И кланялись своей «аидиш мамэ»,

И сетовали, что наш «мазл-биш».

И мы вино «абиселе» вкушали

У Ицика на «хасенэ гигат».

Под «Чилибом» со страстью танцевали,

Смирившись, «калэ сат» и «хосн сат»!

Мне «Киндер йорн» дарил слезу скупую

И душу грел «Их хоб дих цуфил либ»!

«Вуз немт абисал мазл» вновь прошу я,

Молясь, чтобы народ мой не погиб.

Уходим в мир на пажитях долин,

Отпев свои страдания с улыбкой,

Еврейские шуты и короли,

Им плачет флейта и тоскует скрипка.

И, может быть, слезу стирая с губ,

Кладя на серый мрамор камень круглый,

Нам внуки своей памятью споют

На идиш «шейн кеумен ди Геулэ»…

Ещё раз о любви…

Возьми меня! Не за руку – а всю!

И обними так, как Шукшин берёзку.

И пусть нас в рай небесный унесут

Все три потенциальные полоски.

Налей в бокал бессмертного аи,

Пускай нас ждут в шампанском ананасы…

Пускай нагие прелести мои

Тебя уносят в джунгли и пампасы.

Возьми меня так, как берёт перо поэт,

Как автомат берёт боец пред смертным боем…

Черти мной в своей жизни букву «зет»,

И мы поймём, чего мы вместе стоим.

Не стой, как неотёсанный чурбан,

Не прожигай мне груди жадным взглядом…

Веди меня в шикарный ресторан,

Пои шотландским алкогольным ядом.

Иди на штурм, взберись на бастион,

Возьми меня, как басурман рабыню…

Молись мне, словно я гора Сион,

Испей меня водой в своей пустыне.

Я женщина, похожая на ночь.

Но только не ищи во мне покоя,

Возьми меня – иль убирайся прочь,

Коль ты полушки ломаной не стоишь!

Не нужно слов о чести и долгах,

И хриплых стонов раненого зверя…

Вчистую проигравшись на бегах,

Ты даже самому себе не веришь.

Прощай, двуполый выкидыш богов!

Иди, невнятный звук из подворотни…

И пусть мой невостребованный зов

Тебя сожжёт, как пламя преисподней.

* * *

Женщине привычно погибать

Рядом с сыном Б-га на земле,

Добротою в изощрённом зле,

Там, где суждено ему летать

Лишь подобием галопа на осле.

Видно, не годятся для добра

Женщины мужчин из вечной Спарты.

Детям их предписано хворать

Или быть проигранными в карты

Тем, кто близостью своей зарезал мать.

Призраки Офелий и Годив,

У великих получая малость,

Вне любви имеют в эксклюзив

Лишь бетонную геройскую усталость

И пустых легенд бездарный слив.

Их тела ваяются из скал,

Раны сыплют мраморную крошку…

Душу, что у них Господь украл,

Увенчает в христианстве позже

Папскою тиарой кардинал.

В пантеоне подлинных богинь,

Средь великолепья постаментов,

Ждёт ещё живого лишь один,

С чёрной надписью на очень белой ленте:

«Б-жья Дочь. Она же – Б-жий Сын».

* * *

Жизнь человека – это процесс создания им максимальных гарантий для её спасения.

Но создавать их в «добровольном гетто», в своей ментально и материально стране, из побуждений нераспространения виртуальной пандемии – это обидно… и страшно.

А придётся – выйти из игры не дадут.

Демократическая власть демократично приняла решение перекрыть народу кислород, пока этого не сделала болезнь.

Власть… Вот что говорил о ней Эмиль Золя в газете Клемансо «Заря» в другое время и по другому поводу в своей статье «Я обвиняю!»:

«В какой притон низких склочников и мотов превратилась сия святая обитель, где вершится судьба Отчизны…

Какая бездна полоумных затей, глупости и бредовых выдумок!

Низкопробные полицейские приёмы, ухватки инквизиторов и притеснителей, самоуправство горстки чинов, нагло попирающих сапожищами волю народа, кощунственно и лживо ссылающихся на высшие интересы государства…

Они совершают злодеяние, отравляя общественное мнение, толкая на чёрное дело народ, который довели до исступления».

Наверное, я стар и добела отстиран,

Родимое пятно на теле баррикад…

И сквозь фаянсы труб всемирного сортира

Опорожнится мной прошедшей жизни зад.

Я хлорной туче зла грешил непротивленьем

И тупо выбирал: то