Российский колокол №1-2 2020 - Коллектив авторов

сравнение с Рубановым: оба автора строго подчиняют текст авторской воле, повествование не мечется, не вырывается из-под контроля, «герои зажили своей жизнью» – уж точно не про Панова.

Со стилем литературного произведения как такового в kamataYan всё в порядке, а языковой стиль для автора является вопросом второстепенным. В тексте много англицизмов, современных технических терминов, относящихся к электронным устройствам, грубоватых выражений, и, возможно, сам выбор темы определяет узость использования выразительных средств. Окраска текста выходит если не банальной, то стилистически нейтральной: «Я восхищаюсь людьми, способными представить образ грандиозного собора задолго до того, как он поднимется к небу. И не просто представить, а удержать в голове, создать чертежи и заставить рабочих воплотить свой замысел. Нам говорят, что в древние времена люди были тёмными и необразованными, а я смотрю на Notre-Dame de Paris, заложенный ещё в первом тысячелетии, и думаю о том, что тогда, посреди дикости и тьмы, при полном отсутствии серьёзных знаний и наук, отыскался человек, способный представить эту красоту…» Стилистическая поверхностность порой влечёт за собой фактологическую. Орк и есть Орк, наверное, не знает, что зодчие раннего Средневековья не делали чертежей и чаще всего не доживали до воплощения своего замысла – соборы строились столетиями. Люди Средневековья, по мнению героя, наук, как, например, астрономия или медицина, не знали, а понимание и трактовку латинских, греческих и арабских текстов серьёзными знаниями Орк, по-видимому, не считает. Возможно, писатель провоцирует или просто увлёкся…

Финал романа полуоткрыт: «Я не знаю, когда вы прочитаете мой дневник. Возможно, описанное в нём настоящее перестало быть для вас близким будущим…» Не совсем понятно – Орк обращается к людям прошлого? И пояснение: «kamata Yan. Язык: тагальский (местное наречие значительной части населения, второй государственный, наравне с английским, язык Филиппин. – С. Ш.). Часть речи: существительное. Значение: смерть». Учитывая, что Вадим Панов пишет большими сериями, читатель вправе ожидать продолжения заявленного «эпизода первого». А также вправе потребовать развития заявленных социально-философских концепций – ибо подобная литература впрямую влияет на повседневную жизнь крупной – см. тираж – группы поклонников.

Огни на малой Луне

Трудно представить себе более разностороннего автора, чем Елена Первушина. Медик по образованию, она работает словно небольшое, но неутомимое издательство: создаёт книги о детском развитии, документально-исторические – вполне объективные и достоверные, например, «Фавориты императорского двора», переводит детективы и фантастику с английского (в соавторстве) и немецкого, в её переводе вышла русская адаптация книги по сериалу «Секретные материалы». Но фантастику Елена Первушина пишет рядовую.

Не слишком объёмный роман «Летун» – текст на грани между фанфиком и стимпанком, вселенная отчасти азиатская, напоминает даже и «Ходячий замок Хаула». Действие разворачивается в двух странах, возможно, расположенных на разных континентах, по крайней мере, разделённых морем. Пейзаж явно колониальный: «Здесь царствовал сырой нездоровый воздух с восточных болот. Весь берег был застроен маленькими лавочками и кухнями, где можно купить готовый обед для семьи – кусок утки или сома, пойманных в прибрежных тростниках… а для тех, кто победнее, – просто обжаренные в золе тростниковые корни да горсть жирных улиток». В бедных кварталах – здание миссии из Аврелии. Здесь матриархат. У богатой владелицы плантаций тростника Моэ две дочери, Янте и Тиэ, ко второй мать обращается «дитя Младшего Мужа», стало быть, первая – дитя мужа старшего. Эта игра с русскими местоимениями в именах собственных, скорее всего, должна подчеркнуть таким образом понимаемый автором азиатский дух, указать на некое неразрывное единство: ты и я – моё, а может быть, по отдалённому созвучию – инь и ян. Но, скорее всего, писательница не слишком задумывалась о значении, использовав небанальную идею. В силу исторических причин мужчины на Западных островах неграмотны, писать и считать умеют только женщины, и потому естественно, что они взяли торговлю колониальным товаром в свои руки. Избранные дочери – их называют «танцовщицами» диких и опасных летучих тварей – и те, словно в «Аватаре», если не растерзают сразу, то остаются преданными хозяйке до конца дней одного или другого. Иностранцев для торговых дел допускают в единственную гавань – это уж, как хотите, Япония до Мэйдзи исин, ещё при феодализме.

Явные признаки издательского проекта, отчасти – профессионального механицизма, раздражают, но не бесят из-за того, что девчонкам могут быть реально полезны: «Растопите прямо в форме небольшой кусочек масла, посыпьте сахаром и выложите на дно слой яблочных долек. Поставьте в печь на 5 минут, чтобы яблоки немного запеклись. Потом положите сверху два порезанных на кружки банана и облейте тестом. Запекайте около получаса, пока тесто не пропечётся. Дайте пирогу остыть и переверните на блюдо». Такую гадость, испорченную бананом шарлотку, можно рискнуть попробовать только из уважения к подружке и в предвкушении дальнейшего совместного просмотра романтического ретромюзикла вроде «Мулен Руж» с Николь Кидман и Юэном Макгрегором. Но в «Летуне» всё это странным образом незаметно съедается, молодые люди любуются таинственными огнями на малой Луне, ребята дальновидны, секс не сворачивает им головы, и это выписано немножко неожиданно для фантастики, человечно и изысканно старомодно.

Пилоты в Аврелии – отдельная каста, у них имеются учителя, словно у каких-нибудь высокодуховных каратистов, учителей величают «отец» и «мастер», наверное, здесь подчёркивается несколько романтический дух первых авиаторов. В соперничающих школах они собирают самолёты, похожие на летательные аппараты времён Первой мировой, – уже не экспериментальные, но ещё не слишком надёжные. Здесь есть университет, и студенты носят «нарядные синие мундиры с тёмно-зелёным кантом» и «фуражки, украшенные изображением красной пятиконечной звезды». Такая же звезда венчала фронтон университета, а под ней был написан девиз: «Сюда дети пяти континентов приходят поклониться свету науки». Этот символ, не имеющий объяснения, несколько сбивает с толку: скорее масонский, чем маоистский знак, да и Аврелия, по замыслу, – страна в цивилизационном отношении европейская. Отпрыск богатого и влиятельного семейства Аверил отправляется на Западные острова за материалами лёгкими и прочными, что произрастают только там. Он инженер при одной из авиационных школ, но мечтает стать пилотом и мечту свою осуществляет. Сюжет сильно кренится в колею «Индокитая» с Катрин Денёв и Венсаном Пересом, включая народный театр, но не столь драматичен. Эмансипированные учёные дамы открывают, что некогда на третьей планете от Солнца, то есть, собственно, на Земле, существовала разумная цивилизация, которая с расширением звезды перебралась на планету четвёртую. Это Марс – 10 % от массы Земли, год – 687 земных суток, две луны, Деймос и Фобос, переселение туда – истинный бред. Разве что противоракетные системы установить, и то в ближайшее время экономически дорого и политически затруднительно; забавно сравнить