Российский колокол №1-2 2020 - Коллектив авторов

«Кому нужна только горячая жратва и постель без эмоций, для тех есть рестораны и бордели». Похоже, писательница не просто отдаёт дань законам современного криминального романа, по которым сыщик обязательно должен испытывать тяжёлые семейные проблемы и разочарования. Роулинг действительно интересуют человеческие взаимоотношения в современном мире.

Картина с белым жеребёнком, что висит в старинном поместье, связывает оба дела – лепет полубезумного Билли и убийство шантажируемого министра – в одну линию. В деле оказалось замешано семейство мастеров виселиц, которые закупало у них правительство, а после отмены смертной казни, с использованием коррупционных схем, мастерам пришлось отправлять свои изделия в третьи страны. Белая лошадь присутствует в тексте постоянно – пабов с таким названием в Англии не счесть, мы встречаем лошадку на эмблеме гвардейского полка, на скачках, описана даже меловая фигура длиной 110 метров, выполненная древними на холме в Оксфордшире. О белой лошади, хихикая, тол-мит Билли в уединённой больнице готической архитектуры, с вырезанной над входом надписью: Sanatorium. Жена убитого министра – страстная лошадница. И слова Робин: «– В Откровении Иоанна Богослова смерть является на белом коне. – На бледном коне, – поправил Страйк и опустил оконное стекло, чтобы покурить». Смертельная белизна – одно из заболеваний, которое часто приводит к гибели жеребят… Именно такой жеребёнок изображён на картине анималиста Джорджа Стаббса «Скорбящая кобыла», что оказалась очень дорогой и послужила одним из предметов собственно детективной интриги. Художник – историческое лицо (1724–1806), модный живописец обезьян и английских драгун верхом, а также лошадей без седла, из-за альбома «Анатомия лошадей» считается в Великобритании ещё и биологом. Наш скульптор, барон Пётр Карлович Клодт фон Юргенсбург, действительный статский советник и академик художеств, которого отец и братья дразнили Петькой-лошадником, заставил скульптурами коней весь Питер, а копиями – ещё и европейские столицы, но биологом не считается. Что поделать, лошадиную тему англичане присвоили в качестве национального продукта.

«Романы о Корморане Страйке» – такой подзаголовок помещён на обложку каждого из них – уверенно складываются в своего рода остросюжетную эпопею. Как и сагу о юном волшебнике, их можно читать подряд, только уже тем детям, что семь лет взрослели с Гарри Поттером и достигли диванного возраста полицейских сериалов. Впрочем, российский индекс – «16+». Новый роман «Смертельная белизна» менее кровав в сравнении с третьим по счёту, маньячным триллером «На службе зла», где фигурировали отрезанные руки-ноги в почтовых посылках, и «Шелкопрядом», где писатель был убит в точности столь же отвратительно, как рассказал в своём безумном сочинении. Но литературные игры Джоан Роулинг становятся изощрённее, а персонажи – всё более живыми, о них начинаешь думать как о знакомых людях.

Сериал «Страйк» выдержал три коротких сезона, ровно по количеству романов, среди сценаристов была и сама Роулинг. Будет ли сезон по «Смертельной белизне», пока неясно. Цыганистый Том Бёрк, по отзывам фанатов, мало соответствует литературному Страйку, а в милой Холлидей Грейнджер (не путать с Гермионой), при всём уважении к актрисе, нет той завораживающей, хрупкой «интеллектуальной» красоты, коей автор наделила Робин Эллакотт.

Кошмарное общее благо

Панов В. Аркада. Эпизод первый: kamataYan. – M.: Эксмо, 2019. – 416 с. 10 000 экз.

Вымышленный мир Вадима Панова в романе kamataYan хоть и отнесён в недалёкое будущее, но пугающе реален. Городские камеры слежения считывают выражение лица прохожих и, если человек не улыбается с полчаса, передают информацию куда надо: «Мрачного гражданина проверяет ближайший патруль, и, если причины для грусти «несчастливчика» признаются ничтожными, его заносят в список неблагонадёжных».

Как и всякое сложное произведение, роман Вадима Панова делится как минимум на два слоя. Первый, внешний, контур – боевик: отряд подготовленных и оснащённых по первому классу агентов всесильной спецслужбы GS осуществляет операции по всему миру, в том числе не санкционированные письменно. Возможно, невольно автор политкорректен: возглавляет отряд Карифа Амин – дитя двух рас, европейской и другой, которую автор не определяет, лишь указав на слегка приплюснутый нос и пухлые губы. По-русски эта раса называется негроидной. Её подчинённые – полный интернационал: Захар, видно, русский, дама по фамилии Рейган – американка, наверное?.. Некоторые ответы можно поискать в многочисленных интервью Вадима Панова. Писатель, отвечая на вопросы, порой осаживает журналистов. К звёздной болезни это не отнесёшь, скорее, к воспитанию в офицерской семье: «– Ощущаете ли вы себя московским, русским, российским фантастом? – Фантастика – космополитична, будущее или прошлое, фэнтези или космос, главное, чтобы у автора хватило фантазии придумать интересный мир, героев, сюжет и качественно изложить всё это на бумаге. Если получится, писатель станет интересен не только друзьям, землякам и согражданам, но и людям из других стран». Вадим Панов имеет право на сюжетную «космополитичность» – проблемы, что поставлены в его новом романе, отдельными государствами не ограничиваются. Если копнуть ещё чуть глубже, то мы почувствуем, что писатель не придерживается условно государственнической точки зрения, как, например, Василий Головачёв. Вадим Панов говорит: «Я считал и считаю «Тихий Дон» самым антисоветским романом из всех существующих [в советской литературе]. А поскольку я не стеснялся своё мнение высказывать как устно, так и письменно, в учебных сочинениях, то иногда случались проблемы…» Можно подобрать аргументы в пользу и этого мнения, в Нобелевском комитете в 1965 году подобрали, можно – и в пользу противоположного, в том-то и дело, что «Тихий Дон» – эпопея двойственная; легко указать хотя бы и на Александра Солженицына. Но очевидно, что мы имеем дело с самостоятельно мыслящим писателем.

В данном случае читатель имеет дело с презумпцией: отряд суперагентов всегда на стороне добра, хоть порой может показаться иначе – это уже к изощрённости сюжета. Автор не оговаривает специально, но очень похоже, что уже в 2029 году национальные государства если и останутся в форме каких-либо рудиментов, то подчинённых некоему единому правительству. Роман начинается в Москве – российская столица, по-видимому, кажется писателю фантастическим городом. Предсказание Вадима Панова почти сбылось или сбывается на наших глазах – небоскрёбы растут как грибы, раздражая отсутствием какой-либо градостроительной концепции, Подмосковье, восхищавшее самых значительных русских лирических поэтов дарующей душевный покой, гармоничной красотой, безжалостно уничтожено, и вскорости всех нас ожидает жизнь, описанная в kamataYan – километровые архитектурные монстры включают всё необходимое, позволяя даже не выходить наружу. Автору бы в архитектурные службы московского градоначальства: наземное и подземное метро в его романе пронизывает огромные универсальные строения-мегакомплексы, пространство ограничивается неимоверными, но рукотворными сооружениями, и выходить на поверхность незачем, да и неохота. По форме роман Вадима Панова – триллер о погоне за террористом, распространяющим смертельный вирус. Эпидемия охватывает одну страну за