Российский колокол №1-2 2020 - Коллектив авторов

Некоторые предвидения обличают знание автором социально-политических аспектов. Охрана порядка, за дороговизной полиции, возложена в kamataYan на частные компании, некоторые из которых неизбежно превратились – или изначально таковыми были – в банды, «крышующие» территорию своей юрисдикции. Одна из таких банд становится целью отряда суперагентов, и справиться с ней оказывается очень непросто. Идентификационный чип, основной документ, вживляется в кость, таких приспособленцев на момент событий романа – больше половины населения Земли. С чипом совмещаются умные очки, обеспечивающие постоянный доступ в Сеть, некоторые образцы весьма элегантны, напоминают очки в дорогой оправе из прошлого.

Вторая линия kamataYan более глубока. Она опережает первую, начинается с первых страниц романа, с описания безобразных уродств рыбы, разводимой в искусственных морских фермах, кормом которой служит то, описание чего на журнальной странице неуместно. На этой ферме скрывается террорист-революционер Орк, вознамерившийся изменить цивилизацию. Да кто ж из нас не мечтал об этом? Автор чутко уловил метания аудитории и создал произведение интеллектуальной фантастики как часть метаповествования, мифа о цивилизационных и идеологических тупиках. «Никого не удивляют ни триллионные обороты, ни триллионная прибыль. И смысл прибыли умер. Невозможные доходы подарили невозможную, несокрушимую власть. Впервые в истории человечества пропасть между властью и людьми стала непреодолимой. Лифт иерархической пирамиды сломался. Они достигли всего. Они мечтали об этом поколениями, они трудились ради этого поколениями. А получив – остановились, потому что следующий триллион прибыли ничего для них не изменит, а лишь добавит на счёт следующий триллион прибыли… Но система продолжает генерировать прибыль, потому что ничего другого не умеет. Идея пожирает сама себя».

Вкупе с описанием порабощающих всё человеческое в личности технических новинок эти рассуждения словно расщепляют ткани романа. Немного смущает, что в словах террориста по кличке Орк – чтобы обозначить его античеловеческие устремления, словно в «Варкрафте» – есть некое разумное зерно, и автор допускает, чтобы читатель уловил долю симпатии к герою. Время от времени Орк сообщает свои соображения, изложенные в форме дневника, или записывает ролики в Сети.

С одной стороны, автор – как инженер по специальности; окончил один из самых передовых вузов, МАИ, – словно оправдывает пользу электронных устройств в кости, мозгу и иных частях тела. С другой стороны, не может не замечать эффекта, нивелирующего пользу. Выходит, что вопрос не в технических устройствах, а в тех людях, кто их использует: для отряда Амин они хороши, а для Орка – плохи. Но эта банальная дихотомия была бы слишком проста для того замаха, что демонстрирует Вадим Панов. Его повествование постепенно выводит на более серьёзные проблемы, в конечном счёте – на вопрос общего блага. Эта лживая концепция Цицерона – Блаженного Августина – Фомы Аквинского предполагает мнимо безоговорочную, априорную нравственность заботы об обществе вообще как таковом, и эта нравственность цели якобы искупает весь, в военной терминологии, «неизбежный ущерб»; в католицизме всеобщее благо – политическая, «земная» цель человеческого существования. Впрочем, Августин оговаривал: необходимо помнить, что благополучие и методы его достижения всегда могут быть подвержены порче, извращены, и это опасно. Таким образом, Вадим Панов, особенно в рассуждениях интеллектуального героя по имени Джа, солидаризируется с той частью томизма, где говорится о том, что благо общества не тождественно личному, индивидуальному благу, ибо последнее полностью достижимо только в Граде небесном, в посмертном раю. Однако это и есть краеугольный камень западной философии, основы современной цивилизации, которую интеллектуальный террорист Орк и – частично – автор предполагают изменить. Разрешение этого противоречия Вадим Панов, по-видимому, оставляет за читателем. Уж не в этом ли цель его повествования?

Роман прерывается вставными главами – диалогами пациента института счастья с врачом: «К сожалению, многие люди лишь демонстрируют funny, чтобы не выглядеть подозрительно, а в реальности сгибаются под грузом неразрешимых психологических проблем… Наш институт помогает каждому обратившемуся обрести настоящее, не показушное счастье. Наша благородная цель – гармоничное общество. Вы хотите жить в гармоничном обществе равных возможностей?..» Добрый доктор умолчал лишь о том, что порой уровень счастья у пациентов корректируют, не спрашивая самих пациентов, – для их, что называется, всеобщего блага.

Фанаты знают: Вадим Панов далеко не новичок, он – автор нескольких циклов, самый обширный из которых – «Тайный город». Вселенная «Тайного города» чем-то схожа с магами и магглами Роулинг: древние расы, организованные в кланы, обитают в Москве параллельно с москвичами и понаехавшими, но вершат свои дела тайно, и «челы» – называя нас с вами, обычных людей, автор не захотел избежать банальности – их в упор не замечают. У скрытных таинственных москвичей есть газета «Тиградком», конкурент «Ежедневного пророка». Начинавшему ставший весьма популярным цикл автору было 29 лет, приключения оказались не то чтобы захватывающими, но вполне динамичными, сериал с Павлом Прилучным в главной роли, снятый по книгам этого цикла Вадима Панова, выдержал три сезона, что для российской мистической фантастики является рекордом. Неплохие отзывы собрали и другие циклы работоспособного автора: киберпанковские «Анклавы», городские легенды La Mystique De Moscou, стимпанк «Герметикон». Вадим Панов – одарённый и опытный писатель, с большой аудиторией.

От литературы подобного рода, которую уже невозможно назвать просто фантастикой, ждёшь завершённости. Полноценность прозе придаёт стиль – как языковой, так и стиль литературного произведения. Благо традиция у нас имеется: «– Какой сегодня день? – Канун Каты Праведного, – сказал Румата. – А почему нет солнца? – Потому что ночь. – Опять ночь… – с тоской сказал отец Кабани и упал лицом в объедки». Языковой стиль не должен быть обязательно ироничным, как в «Трудно быть богом» Стругацких, но отчётливым. Вадим Панов не стилист, писатель за этим и не гонится. В грубом, с попытками шокировать читателя романе Андрея Рубанова «Боги богов» стиля и то больше. Герой Рубанова Жилец, старый урка и наполовину киборг, за которым гоняются правоохранительные органы нескольких звёздных систем, реализовал свою мечту – стал сверхчеловеком на отдалённой планете, населённой аборигенами, цивилизация которых находится примерно в первобытно-общинном состоянии. Герой Панова Орк, конечно, также мнит себя сверхчеловеком. Это личность сильная, прямо аморальная, очень хорошо приспособленная к жёсткой окружающей действительности, ужас от деяний которой теоретически должен бороться в читателе с рабским восхищением. Читателя, имеющего в руках такой текст, всегда тянет поискать значение личности автора, его характера в произведении. В одном из интервью Вадима Панова найдём: «До тех пор пока я не научился хорошо плавать, мне иногда снилось, что я тону. Потом это ушло». Мотив спасения утопающих – наглядный, стержневой в первом сезоне сериала «Тайный город». А если серьёзно, это высказывание – характеристика волевой личности. И снова на ум приходит