Альманах «Российский колокол». Спецвыпуск. Премия имени Н. А. Некрасова, 200 лет со дня рождения. 1 часть - Альманах Российский колокол
– А узнаем об этом на БАМе… – лениво брюзжит Тетьляшев. А он знает, про что ворчит: папа у Тетьли – полковник милиции, заместитель начальника горотдела в областном центре.
– Нет, Тетьля, лесоповала не будет… – Минька лежит на спине, задрав длиннющие ноги на изъеденную насекомыми и тлей деревину тутовника, и дирижирует в пространстве изящной рукой наследника не то Чайковского, не то Шопена. – Потому что сегодня здесь, вместе с вами, товарищи вы мои боевые, я свершу героический подвиг во имя труда…
Шахновский бросает с дерева свои голяшки вниз и махом ставит на них свое долговязое тело, из которого в раскаленную перспективу дня вонзается главный атрибут страны – длань, указующая верный путь жизни.
– Сейчас мы выполним пятилетку колхоза… Нет, что там колхоза – всего района… а может быть, даже и области в целом… Всего лишь за три часа! Гудя, ты первый у нас претендент на премию Ленинского комсомола… Давай, Гудя, вперед, на подвиг! За мной, герои! Делом докажем высокое звание советского хлопкороба! За мной, па-артизаны-ы-ы!
И Мишка летит через поющий арык туда, где ватой покрыта земля.
– Минька, вернись! – Кто-то из нас еще пытается остановить его. – За это поле сики всем надерут… Предупреждали…
– Идем, пацаны! – кричит уже с того берега Мишка. – Ну чего, сдрейфили? Сики можете там, на месте, оставить… Черкните записочку, Фаинушка, если что, соберет их в тряпочку и сохранит до нашего возвращения из боевой операции. Родина призывает нас на подвиг сейчас. А завтра уже опоздаем: не останется здесь ни одной нормальной коробочки… Все схавает, искромсает железный Полифем – голубой драндулет хлопковых полей…
Э-эх, не лепо ль ны бяшеть, братие… Наверное, у каждого в жизни случался свой, хотя бы маленький, Клондайк… Сиганули мы все за канаву и лишили непорочности несколько белоснежных рядков… А вечером каждый тащил пузатый канар с оброком бригадному учетчику.
Вислоусый палван[10] Кахрамон, взвешивая мешки, четыре раза сказал «баракалла бола»[11] и в конце, уже бросив куда-то за пазуху свой гроссбух, подвел черту:
– Жуда яхши… Ощен люще…
V
А ночью кожа на руках полезла лохмотьями.
Бедная Фаина Абдухаковна, наша добрая классная, а теперь бригадир поневоле! Все утро она паникует в центре кишлака:
– Фельдшер… Фельдшера! Куда подевался этот старый тихоход? Где Юлдаш?! – ломится Фаинушка в ворота фельдшерского дома. – Вечно его не найдешь, когда надо!
В двенадцатом часу дня за углом нашей импровизированной на время страды казармы показалась легкая тень местного лекаря.
Дедушка был похож на муллу.
Белая чалма. Поблекшие от времени и праведных трудов в молитвах глаза. Белая борода. Белый исподник и под цвет – кальсоны. Только четки в руках у него были желтые и лодочки черных галош…
– Зачим такая балшой шум поднимался, муаллима[12]? Еще же никто не умр… – ворчит на нашу Абдухаковну фельдшер-имам-бобо.
Лохматый, как сон Сальвадора Дали, Тетьля, сидя на раскладушке, покрытой сине-зеленым байковым одеялом в квадратиках, стонет Шахновскому:
– Слушай, как там тебя… Кирка Лютер Киньговна… Этот доктор что, мал-мал с Аллахом нас свести пришел?
Оголенные до самого мяса руки – не руки, а две физические карты Каракумской пустыни – Тетьля держит перед собой врастопырку, как будто приготовился совершать намаз…
Мы все сидим врастопырку… У меня пять каракумских каналов: три – на правой и два – на левой ладони. Ощущение оскомы на руках: кажется, что они чувствуют даже прикосновение атомов…
– Он сейчас отпевать нас будет, уважаемая Даль Сальвапуковна… – отвечает со своего полосатого покрывала Минька.
А дед в это время изучает мою каракумскую географию. Он что-то бормочет, что-то ловит своим пожелтевшим не то от древности, не то от марганцовки или просто, может быть, от навоза длинным ногтем в моих пересохших каналах. От этого щиплет, жжет… И канал превращается в канализационный сток, по которому бежит вязкий коктейль из лимфы и крови. Я стараюсь терпеть… Кричит Айболит-бабай:
– Эй, бош сенга бу ковун![13] – и хлопает себя по лбу иссохшей ладонью, жестами сгущая смысл своих слов. – Шайтан твой голёву на бутифос[14] посилаль? Теперь твой ущи тоже падают и голёва совсем тиква будит… Вай дод, худо ё![15]
Местный Авиценна цокает, мотает в стороны головой и хитро косит глаза на Фаинушку… А она, бедняжка, готова вот-вот взорваться в истерике. У Фаины Абдухаковны в классе ЧП.
– Худо ё! – Кричит дед. – Муаллим-ма-а-а!
– Я… я… я з-десь… Юлдаш-ака, – заикается классная мама в ответ, ее слова вибрируют в такт ее подбородку.
– За дверю ходи. Я иму сечас рука резаю.
– Нет, Юлдаш-ака! Нет! – визжит Фаинушка наша в истерике. – Их надо в больницу! В больницу их надо!
– Эй, хотинка[16], за дверю ходи. Я тибю руськи язик гаварю, – презрительно шипит дед. – Стари Юльдашь саму знаит, какому руку на балницу нада, а какому руку на сабака нада брасаит… А ну бисьтра за дверю ходи! Бизларда эркак ran бор[17]…
Фаинушка с ревом, как «Ту», вылетает за дверь…
– Где Хай Дон Туранович… Вызывайте врача из района… – истерит где-то там, на улице, классная.
А дед сидит довольный, теребит свою бороденку и мурлычет себе под нос:
– Он гавариль про меню: стари Юльдашь, стари Юль-дашь… Мой жену есть такой малядой, как эту училька… Моя стари Юльдашь плёху слов никаму не скажю. Моя плёху слову не знаит. А на вашу рукм бутифосу пападаль… Такой отраву есть. Хфмыкат. Туда, куда твоя ходиль партизаниль, самолет этот гадость бросаля…
– Откуда ж вы знаете, дедушка? – пересиливая резь в руках, полушёпотом вопрошаю я у него.
– А-а-а… – поднимает он свой желто-коричневый – не то от навоза, не то от насвая[18] – палец к носу, – стари Юльдашь всю знаит, только плёху слёву нету у стари Юльдашь. А ти мою слющий… На раену на дохтуру ны хади: он твой рука резаит… Ти лющи, когда писиишь, рука там помой… Три день, четыре день прохоит, Аллах даст, и руку твоя здорови будит…
На том и порешили…
Дедушка провозгласил «аминь», сказал нам «хоп хайр»[19]и той же легкой тенью, какой явился на свет мирской, прошуршал обратно, куда-то за угол кишлачной школы.
А вечером – линейка. Хай Дон Туранович, точь-в-точь как бригадир
Откройте для себя мир чтения на siteknig.com - месте, где каждая книга оживает прямо в браузере. Здесь вас уже ждёт произведение Альманах «Российский колокол». Спецвыпуск. Премия имени Н. А. Некрасова, 200 лет со дня рождения. 1 часть - Альманах Российский колокол, относящееся к жанру Газеты и журналы / Поэзия / Русская классическая проза. Никаких регистраций, никаких преград - только вы и история, доступная в полном формате. Наш литературный портал создан для тех, кто любит комфорт: хотите читать с телефона - пожалуйста; предпочитаете ноутбук - идеально! Все книги открываются моментально и представлены полностью, без сокращений и скрытых страниц. Каталог жанров поможет вам быстро найти что-то по настроению: увлекательный роман, динамичное фэнтези, глубокую классику или лёгкое чтение перед сном. Мы ежедневно расширяем библиотеку, добавляя новые произведения, чтобы вам всегда было что открыть "на потом". Сегодня на siteknig.com доступно более 200000 книг - и каждая готова стать вашей новой любимой. Просто выбирайте, открывайте и наслаждайтесь чтением там, где вам удобно.
