Альманах «Российский колокол». Спецвыпуск. Премия имени Н. А. Некрасова, 200 лет со дня рождения. 1 часть - Альманах Российский колокол
– Ну и что скажете, дезертиры? Тоже мне, комсомо-ольцы!..
На слове «комсомольцы» он делает особое ударение и тянет последнее «о». Вид директора с упавшими вниз краями губ на плоском лице и это – «комсомо-ольцы» с растянутым «о» выражают его крайне брезгливое к нам отношение…
– Па-альчики, видите ли, у них заболели… – как танцор в «Андижанской польке», приседая, делает трали-вали руками Хай Дон…
Школа в строю весело ржет…
Мне стыдно. Глаза сами смотрят на сапоги. Не могу оторвать свой взгляд от земли. Стыдно. Укором моему дезертирству весь пантеон героев, всплывающих образами из памяти: Александр Матросов, Николай Гастелло, Зоя Космодемьянская – святые, не дающие тебе права ронять высокое имя и честь комсомольца. И я готов провалиться сквозь землю: уронил честь…
А Хай Дон все давит и давит на психику:
– Ну, что молчите? Шахновский!
– А что тут скажешь, Хай Дон Туранович? У нас правда… – Минька поднимает к небу глаза, строит гримасу юродивого Петрушки, подражая директору, выдает реверанс руками с присядкой. – У нас правда, честное слово, не трали-вали на пальчиках…
– А что же у вас? Гангрены?
– Бутифос у них, – подливает масла в огонь нервами сегодня подпорченная Фаинушка.
– Это как? Почему? – хмурится уже на нее великий узбекский кореец.
– Да это уж лучше у них и спросите…
– Что скажешь, Шахновский? – мечет в нашу сторону стрелы гнева из своих раскосых бойниц директор.
Бедный Минька! Он тягостно вздыхает, преданно смотрит Хай Дону в глаза и угодливо блеет:
– Ну как бы вам это сказать, Хай Дон Туранович…
– Честно. Самокритично. По-комсомольски… – с математической точностью чеканит Хай Дон.
– А я и не вру… Ну, значит, так оно было… Поставил нас всех этот маленький беленький раком…
Тен присел.
Хай Дон побледнел.
У Турановича отвисла челюсть, и вдруг на миг у него широко округлились глаза.
– Ш-ш-што-о-о?! – подавился он.
А Минька, глядя этой ошарашенной правде прямо в глаза, пожимает плечами:
– Да что же еще? Хлопок, конечно, Хай Дон Туранович…
Слышно, как раскалившаяся правда булькает у директора где-то внутри. А Шахновский, совсем отключив тормоза своего экспромта, созревает дальше:
– Так вот, значит, встали мы все как один, – он жестом обводит нас всех, горемычных. – А там бутифос оказался…
Школа блеет.
Хай Дон багровеет:
– Хватит, Шахновский! Мы с тобой еще разберемся потом! Обнаглели совсем! Директору школы такие слова уже говорят… Бараны. Ну, бараны… Распоясались окончательно.
VI
А коровы у нас гуляли свободно.
Прокричит ли с восходом побудку хуроз[20], пропоет ли мулла на башне Заркентского минарета – лязгают засовы, скрипят железными петлями дворовые ворота, и вальяжные пятнистые сигирки[21] выплывают в город на променад…
– Эй, хурматли[22] Толибджон, – выпустив свою телку на тротуар, повис на дувале соседа счастливый Вахоб, – ты только взгляни на мою Зульхумор! Вряд ли какая хотинка у нас в махалля сравнится походкой с такой коровкой.
«Хэк, хэк…» – бреет кетменем грядку скуластый Толиб.
– Правильно говоришь, дорогой Вахобджон, – разогнувшись, вытирает он пот с лица краем полосатой пижамы. – У тебя вообще не корова – красавица. Ты на нее паранджу надевай, чтобы не сглазили. А то, когда живую женскую ножку долго не видишь, копыто коровы и то – гузаллик[23].
«Хэк, хэк…»
– Вай-вай, Толибджон… Не так говоришь, дорогой. Красивые ножки на Заркентском базаре много можно увидеть… Ц-ц-ц, – закрыв глаза, сладострастно машет ушами Вахоб и шепчет, причмокивая: – Вах, ка-акие там ножки!
О, Заркентский базар! О, жемчужина моего детства! Приветствую тебя, не унывающий никогда, вечно веселый, лукавый люд: бородатый и вислоусый, в чалмах или просто в дупышках[24], в душистых от всей щедроты человеческих тел чапанах и влажных от пота нательниках, в мягких ли ичигах[25], в галошах ли на голых, с потеками еще от прошлогоднего дождя ногах, а то и совсем просто так, босиком…
– Ой, малчик, попробовай мою виноград…
– Эй, ой, яхши одам[26], уруку возьми… Ти только попробовай! Потом никогда уже мимо не проходишь: не уруку, а мед…
– Дыня, арбуз! Все ходите сюда! Мой арбуз один сахар бор… Просто ширин[27]… Пальчику оближешь…
– Дорогой ты мой, – сидит верхом на тандыре, руки в стороны разбросав для объятья, пышный ошпаз[28]. Весь белый, одно лицо черное – от солнечных поцелуев и жара гузапаи[29] в печи, куда ныряет ошпаз головой: сначала наклеивая лепешку или самсу на стенки тандыра, а потом вытаскивая уже готовый продукт.
– Бери, мой хороший, самсу, – предлагает веселый стряпун. – Сам посмотри – свежи барашка, кусочку курдющный жир есть… Ти только попробовай! Вместе с руком откусиш…
Кто придумал потом, что у нас тогда не было рынка? Заркентский базар – не базар, а кишмиш нашей жизни! Услада глазам, простор языку. Приходили туда незнакомые люди – уходили оттуда друзья. Приходили друзья – уходили братья. Под крышей щедрого неба всем места хватало с лихвой.
«Тук-тук, тук-тук, тук-тук…» – стучат каблучки меж базарных рядов.
– Опа[30], сколько стоит картошка? – обращаются алые губки к легкому хиджабу из овощного ряда.
– Бир сум… Одну рубл… – в другую сторону смотрит хиджаб.
– Что же так дорого, милая?
– Не нравится? Ежяй своя Россия! – подбоченивается, глядя в упор на белоснежную мамзель, и выдает смуглая, как баклажан, опушка. – А то твой ногу на мою галёшу утонет…
«Тук-тук-тук…» – дальше стучат каблучки.
– Почем картошка, ака[31]?
– Забери сафсем дарм, красавица. Ти только немнощка здесь стой, слёву хороши скажи… Дай сахар на глаз положю…
«Цоцок, цоцок…» – гуляет корова по городу. Корова – это богатство. Есть корова – есть молоко. Где молоко, там и каймак, и катык, и айран. А без айрана какой же ran[32] может быть при жаре?
Где корова – там жизнь. Корова – это благополучие. Корова – хозяйка. Без коровы даже Заркентский базар – не базар. Ведь если к плову тебе не подали сузьмы[33], а к шурве[34] – сметаны, коль окрошка из гольного кваса – без катыка, без кефира, без каймака, то это уже не Заркентский базар, а какой-нибудь чужеродный торговый двор…
Наманган моей юности не ронял своего достоинства. В грязь не ударил бы лицом. Везде – корова…
А на каждой улице у нас была еще и своя – священная. И во всем
Откройте для себя мир чтения на siteknig.com - месте, где каждая книга оживает прямо в браузере. Здесь вас уже ждёт произведение Альманах «Российский колокол». Спецвыпуск. Премия имени Н. А. Некрасова, 200 лет со дня рождения. 1 часть - Альманах Российский колокол, относящееся к жанру Газеты и журналы / Поэзия / Русская классическая проза. Никаких регистраций, никаких преград - только вы и история, доступная в полном формате. Наш литературный портал создан для тех, кто любит комфорт: хотите читать с телефона - пожалуйста; предпочитаете ноутбук - идеально! Все книги открываются моментально и представлены полностью, без сокращений и скрытых страниц. Каталог жанров поможет вам быстро найти что-то по настроению: увлекательный роман, динамичное фэнтези, глубокую классику или лёгкое чтение перед сном. Мы ежедневно расширяем библиотеку, добавляя новые произведения, чтобы вам всегда было что открыть "на потом". Сегодня на siteknig.com доступно более 200000 книг - и каждая готова стать вашей новой любимой. Просто выбирайте, открывайте и наслаждайтесь чтением там, где вам удобно.
