Лицей 2025. Девятый выпуск - Сергей Александрович Калашников

компьютеру, снова сделала вид, что читает. Дёргала мышкой туда-обратно по столу, но смотрела – в одну точку. Думала. Взвешивала.

* * *

Маме в ту ноябрьскую ночь, когда через их забор перелезли двое зэков, сбежавших из Бынорской колонии, взвешивать было некогда.

Отец уехал в рейс. Лёлька крепко спала.

Мама, которой днём на почте рассказали про побег, словно почувствовала что-то. Проснулась, как от толчка.

Бесшумно сползла с лежанки, где спали вдвоём, на пол за «тозом». Положила его – грязный, масленый – прямо на белую простыню возле себя.

Зажала Лёльке рот (ладонь отдавала ружейной смазкой) и прошептала в ухо: «Ни звука».

Зэки шарили по двору, переговариваясь вполголоса.

Потом чвакнуло окно на веранде, и мама поняла: пора.

Крикнула наобум лазаря: «Серёга, Антоха, Петька, вставайте», – и пальнула из двух стволов в того, что первым показался в дверном проёме.

…Маму – оправдали, но они потом ещё долго по очереди вскидывались по ночам с криком.

* * *

– Ольга Сергеевна!

Она вздрогнула и посмотрела на Реброва.

– Я догадываюсь, что вам не просто запретили комментировать – вам запретили вообще упоминать о пропавших. Никто не предупредил детей… До них доносятся смутные слухи, и они совершенно не представляют, что делать. Так ведь?

– Так.

– У меня тоже есть некоторые… сдерживающие механизмы. Я не могу закрыть ваш чёртов университет на полгода, пока идёт расследование, и перетряхнуть его весь, чтобы вытащить на свет грязное бельё каждого сотрудника. Это действительно так, хотя мне жаль.

– Откровенно, – Ольга через силу улыбнулась.

Каждое слово Реброва подтверждало её правоту, но она до последнего не хотела верить, что это – правда, что у них в городе, в её родном университете – серия. Такие истории хорошо смотреть под ужин с бокалом вина, но когда они лезут через твой забор – аппетит сразу пропадает.

– Мы будем искать, и постараемся предупредить студентов.

– Ваши уже искали – и нашли бомжа, который по странному совпадению повесился перед проверкой показаний на месте.

– Ты права. Мне нечего тебе возразить.

Она хотела было возмутиться внезапному переходу на «ты», но дверь распахнулась, и на кафедру ввалился Левченко. Лицо у него лоснилось.

– Духота какая… Опять Анжела все окна позакрывала?

– Окно закрыли ещё вчера, Игорь Александрович. Новое указание ректора. Меры безопасности.

– Бред какой… – Левченко осёкся, увидев постороннего. – Добрый день.

– Игорь Александрович, я к вам. Вадим Ребров, научный консультант отдела…

– Я знаю, кто вы, – Левченко не смог подавить тяжёлый вздох. – Мы встречались по делу Бушуева.

– Припоминаю.

Чувствуя, что напряжение растёт, Ольга попыталась сбежать:

– Игорь Александрович, я отойду ненадолго. Пообедаю, пока в столовой никого нет.

Её остановил Ребров:

– Ольга Сергеевна, останьтесь, пожалуйста. Нам может понадобиться ваша помощь.

– Хорошо.

Левченко теребил брелок в виде мезенской лошадки, прицепленный к ключу от кафедры:

– Значит, есть распоряжение руководства? Снимаем секретность?

– Никакой секретности и не было, Игорь Александрович.

– Ректор…

– Я знаю, что делает ваш ректор. Я говорил с Печатниковым. Мы прекращаем маяться дурью – и начинаем полноценное расследование серии.

– От меня вам что нужно, господин Ребров?

– Содействие, господин Левченко. Печатников рекомендовал вас как адекватного человека, расположенного к диалогу и взаимодействию.

– А ваш Печатников не пообещал взять меня к себе уборщиком, если Рабин меня вышибет?

– Забавно бояться ректора больше, чем маньяка, – ледяным тоном проговорил Ребров. – Хотя вам-то что, вы же не симпатичная студентка, – с этими словами он сорвал с вешалки куртку и вышел, не прощаясь.

Ольга застыла, вжав голову в плечи.

– Ты что сидишь? – Левченко повернулся к ней. – У тебя пары нет?

«И этот на „ты“ перешёл! „Ольга Сергеевна то, Ольга Сергеевна это“ – а как хвост прижали, пошёл на всех злобу вымещать».

– Нет. На третью пару пойду семинар у третьекурсников вести.

– Ясно. Выпить хочешь?

– Что?

– Что, что… Рюмку, говорю, хочешь? Коньяк хороший, «Кубань», пятилетний…

– Игорь Александрович, мне ещё на пару идти, я не могу…

– Не может она… Нервы ни к чёрту! Все хотят от меня чего-то, а я опять между молотом и наковальней… В сад, все в сад!

Когда Левченко зашёл за шкаф и зазвенел бутылками, Ольга подхватила сумочку и выскользнула за дверь.

* * *

Мама всегда звонила не вовремя. Ольга неслась в перерыве между парами в единственный женский туалет в корпусе «Б» – раздавался звонок от мамы; затворяла пирог и стояла по локоть в муке и тесте – если начинал вибрировать телефон, можно было быть уверенной, что на том конце провода – мама.

Вот и сейчас, когда так не хотелось доставать озябшие руки из карманов пальто, в сумке приглушённо зазвучала знакомая мелодия.

– Да, мам. Привет.

– Лёлечка, тебе удобно? А то могу перезвонить.

– Нет, мам, вполне удобно. Я с работы иду.

– Как дела у тебя? Устала?

– Немного. Сегодня было две пары, потом ещё консультация на кафедре… Дипломники приходили.

– А-а-а, – многозначительно протянула мама. – Толковые хоть?

– По-разному. Как у вас?

– Да хорошо. Папа пошёл к Митрофановым проводку посмотреть – искрит у них что-то там, потолок аж закоптило. Я вот поработала полдня, в магазин зашла, там вишню в коньяке сегодня привезли. Говорят, польская. Я пока шла, две штуки заточила. Вкуснятина! Может, тебе прислать? Тя-Женя собирается завтра в город, могла бы передать.

– Мам, ну что ты… Ешь, пожалуйста. Что я, конфет себе не куплю?

– Купишь, да не купишь. Уж больно эти вкусные: начинка жидкая внутри, настоящий коньяк…

– Да что ж за день такой коньячный сегодня…

– Что?

– Да так, ничего. Как у Раисы Викторовны дела?

– Да вроде ничего. Желтизна ушла, отёки. Даже на улицу ходят с Аликом. Врачи говорят, ремиссия.

– Слава богу. А Колька что?

– Был на прошлой неделе. Трезвый даже. Говорят, подженился. Как у Кирилла дела?

Ольга замялась, потом ответила:

– Да хорошо.

– Про перевод в Москву-то ничего больше не слышно?

– Не слышно, мам. Кризис. У них одного парня вообще уволили на прошлой неделе. Так что не до жиру.

За разговором она не заметила, как дошла до дома, – и теперь топталась у входа, зная, что в подъезде сигнал пропадёт. Пять шагов влево, до скамейки, пять обратно, до клумбы. Руку она уже не чувствовала – и рискнула сунуть телефон в воротник пальто, прижав плечом к уху. Заныла шея, изогнутая под неудобным углом, зато ладонь согрелась в кармане. Куда она умудрилась задевать перчатки? На кафедре оставила? А были ли они утром? Надо поискать зимние, на кроличьем меху, – подарок родителей на прошлый Новый Год.

– Ну хорошо, хорошо, – зачастила мама. – Просто ты мало что-то о