У Никитских ворот. Литературно-художественный альманах №1(3) 2018 г. - Альманах Российский колокол
У Никитских ворот. Литературно-художественный альманах №1(3) 2018 г. читать книгу онлайн
Перерыв между новым и предыдущим номером альманаха «У Никитских ворот» не столь продолжительный, как в прошлый раз. И это не может не радовать. В первую очередь потому, что наше издание оказалось действительно востребованным не только среди авторов и читателей, но и в книжной индустрии. Получив множество положительных откликов по поводу предыдущего номера, мы убедились, что задача была поставлена правильно: представить современный литературный процесс максимально полно и широко. Третий номер альманаха «У Никитских ворот» продолжает успешно решать эту задачу. Помимо традиционных рубрик поэзии и прозы, включены новые разделы, в которых авторы размышляют о литературе, её героях, сути, истории. Так, Светлана Замлелова поднимает актуальную в юбилейный год А. М. Горького тему загадочной смерти писателя, все обстоятельства которой не раскрыты до сих пор. Сергей Казначеев пытается «разобраться в элементарных значениях самых простых слов и их значений», исследуя метафизические глубины «русского ничто». Юрий Безелянский представляет отрывок из готовящегося к изданию третьего тома серии «Русские поэты и писатели вне России», в том числе и эссе о его однокласснике Андрее Тарковском. Наш давний автор и друг Элла Матонина рассказывает об удивительной и трагической судьбе переводчика произведений Марселя Пруста.
На прощание Виолетта подарила мне свою фотографию с надписью: «Только для хороших воспоминаний». Фотография эта и ныне хранится в моём семейном альбоме. И когда я в присутствии жены пролистываю его и мой взгляд останавливается на этой фотографии, жена, посвящённая в своё время в эту историю, не без иронии спрашивает, не жалею ли я, что так получилось. Я обычно оставляю этот вопрос без ответа, дабы сохранить интригу.
Иногда я думаю, что мой первый любовный опыт – это ещё не любовь в полном смысле этого слова. Это, скорее, только приближение к ней. И сравнивая с тем, что произошло в последующие годы, я всё больше укрепляюсь в этой мысли. Но это уже тема для другого рассказа.
Ваграм Кеворков
Рассвет на Москве-реке
Кеворков Ваграм Борисович окончил режиссёрский факультет ГИТИС-РАТИ, ранее историко-филологический факультет Пятигорского госпединститута. Режиссёр-постановщик. Артист. Работал на Центральном телевидении и на эстраде. Член Союза писателей России. Член Союза журналистов России. Автор книг: «Сопряжение времён». «Романы бахт» («Цыганское счастье»), «Эликсир жизни», «Гул далёких лавин».
Шофёр – рыжий парень с форсистым чубом из-под старой армейской фуражки – сразу спросил:
– Рыбь есть?
– Не ловил ещё! – усмехнулся Вадим.
– А чо дашь?
Вадим пожал плечами:
– Консерву!
Парень поскрёб в затылке:
– Садись! Кинь в бардачок!
Вадим влез в кабину, достал из рюкзака и аккуратно уложил в полный всякого барахла бардачок «Кильки в томате».
– Лучше б, конечно, нашу рыбь! – покосился на банку парень. – У нас рыбь скусная! Особь, если в уху плеснуть самогонки! Тада быдто краля какая тебя ласкает снутри! Сладкая рыбь!.. А тебе куда?
– В Наумово!
– Ту! – удивился парень. – Туда не еду! Далече!
– Тогда переночевать бы где!
– Эт сделаем! – озорно улыбнулся чубатый. – Эт моментом!
Минут через двадцать грузовичок остановился на краю небольшой деревни у хилой, покосившейся избы с замшелой черепичной крышей.
– Здеся! – деловито сообщил водила. Вадим вылез, и грузовичок затарахтел дальше.
Вадим огляделся. Редко торчали избы – с одной и с другой стороны заросшей муравой улки.
Дверь ближней избы отворилась, вышла носастая старуха в драной на локтях вязаной кофте, в длинной затасканной юбке.
– Тебе чего, малец?
– На постой бы! Можно?
Старуха сразу сказала, что денег с него не возьмет, пусть живёт даром, а если уделит ей немного консервов и сахару, то и довольно.
Он вынул из рюкзака хлеб, железные баночки – кильку и сайру, – в поданную ему алюминиевую миску сыпанул сахару.
У старухи заблестели глаза, бесцветные губы изобразили улыбку, она стала крупно резать хлеб, прижимая буханку к засаленной кофте на тощей груди, потом радостно затеяла самовар, и пришлось выудить из рюкзака пачку индийских «Слоников».
Разомлев после еды и жаркого чая, старуха заворковала:
– Уж не знаю, как у вас в городе просють, а у нас, деревенских, вот так!
И, взяв его руку, положила её на скамью вверх ладонью и стала водить по ладони грубым, растресканным средним пальцем.
Вадим мгновенно вспомнил свои детские впечатления: на скамейке бульвара городской дурачок Веня – скуластый, зубасто улыбчивый – начинает водить пальцем по ладони сидящей рядом с ним девушки, и она сразу отдёргивает руку.
И Вадим тоже резко отдёрнул руку, в ужасе от этой страховидной носастой старухи, но, чтоб смягчить свой отказ, вроде бы радостно предложил:
– Давайте выпьем сначала!
– Давай! – охотно согласилась старуха, и он, достав «горючее» из рюкзака, вышиб засургученную картонную пробку, опрокинул бутылку над алюминиевой кружкой и подвинул полнёхонькую к ней:
– За ваше здоровье!
– На здоровье! – отозвалась старуха и, причмокивая, высосала всё.
Он тут же налил вторую, чокнулся с ней и вроде бы начал пить, искоса глядя, как она поглощает вторую кружку, а сам, поставив свою, сунул ей, как только она выпила, кусок хлеба с салом, и налил ей третью.
– Да куды ж ты гонишь, дай роздыху! – она уж с трудом держала голову прямо, её тянуло прилечь на стол, и он подал ей третью:
– Ну, по последней!
Она начала пить, но, морщась, отставила кружку, упала головой на стол и захрапела.
Вадим неожиданно перекрестился: так легко получилось избавиться от похотливого внимания к себе, не обидев старуху отказом.
Съел свой ломоть хлеба с салом и прилёг на лавку возле стены.
Проснулся засветло и сразу вспомнил вчерашнее!
Старуха, уже без храпа, всё так же спала за столом.
Тихенько-тихенько, стараясь не скрипнуть половицей и не шумнуть случайно, он взял рюкзак, прокрался с ним к двери, осторожненько открыл её и, мимо козы в сенях, так же тихо к наружной двери и, без оглядки, – на улицу!
И только вышел – отворилось чьё-то оконце, и кто-то крикнул:
– Куда ж ты, малец, сёдни б у меня ночевал, а завтра у неё! Нас вон скока!
Он остолбенел: из окошек соседских домов глядели жгучие, как крапива, старушечьи глаза!
«Ужас!» – холодком отдалось в груди.
И скорее к дороге, подальше от этих жутких старух, и едва ль не бегом – прочь!
Когда Вадим рассказал об этом казусе водителю подобравшей его «газели», мужик долго смеялся, аж залысины порозовели, а потом укорил:
– И чего побрезговал? Раньше у нас в/ч стояла, так все были довольны – и старухи, и солдатики!
И долго вспоминал, как было раньше, и как сам он, служа срочную на севере, ходил в увольнительную к одинокой старухе.
– К ней вся наша в/ч ходила, других свободных баб не было. Все семейные!
– И много тут таких деревень со старухами? – спросил Вадим с опаской.
– Здеся? – удивился мужик. – Да все! – он опять засмеялся и стал похож на сельского пацана. – Как есть – все!
Но, слава богу, Наумово оказалось обычной деревней – с ребятишками, замужанками, редкими мужиками и старичьём.
Сойдя с убегавшей вправо «газели» километров за семь отсюда и устав от пройденного пути, Вадим всё же устремился к Жижице, минуя короткие улки; спешил, спотыкаясь, – и вот оно, озеро!
Аж петь захотелось! Эх, жить бы у этой шири и дали, дышать этим воздухом!
И едва не задохнулся, когда осенило: «Вот откуда “Рассвет на Москве-реке”! Вот где звучал пастуший рожок и плыл колокольный звон!»
И сел у озера, и глядел
