Война и право после 1945 г. - Джеффри Бест

войне, а демократический принцип ответственности правительства стал влиять даже на самые серьезные вопросы международных отношений, – все это чрезвычайно важно! Но эта популяризация идеи МГП имеет и менее привлекательные сопутствующие эффекты. Не многим государствам знакома эта высшая ответственность, но даже те, которым она известна, могут найти гуманитарному праву более низкое применение. Я возвращаюсь к тем способам использования в пропаганде и PR, о которых говорил выше. В наше время знакомство с наиболее значимыми фрагментами МГП настолько распространено, что все воюющие государства и стороны, принимающие участие в военных конфликтах, могут рассчитывать на сочувственную реакцию на обвинения в адрес неприятельской стороны, что она действует противоправно. Поддержка и симпатии «третьих стран» стали так важны для участников конфликтов, что пропагандистские и PR-войны ведутся все то время, пока свистят пули и рвутся бомбы. Читателям, первой мыслью которых было, что это утверждение слишком экстравагантно, можно предложить поразмышлять о роли PR в формировании восприятия и в определении исхода вооруженных конфликтов в Алжире, Вьетнаме, Нигерии, на палестинских территориях, оккупированных Израилем, в Афганистане и Никарагуа, если ограничиться лишь самыми известными из них. Во всех этих случаях действия в сфере PR были – а в отношении палестинских территорий явно остаются – той же самой войной, но ведущейся другими средствами. Обвинения и рассказы о нарушениях прав человека и принципов МГП являются одним из наиболее часто применяемых видов оружия в этой параллельно идущей битве за сердца и умы людей, наблюдающих за ходом военных событий, а через них – и за влияние на позиции их правительств. Правда здесь значит гораздо меньше, чем результат. Ложные утверждения можно опровергнуть post factum, но на одного человека, заметившего опровержение, сколько придется тех, кто не заметил?[588]

Таковы непривлекательные последствия современной восприимчивости к вопросам МГП, и эти эффекты следует иметь в виду наряду с более позитивными. То, что на одном конце этого спектра становится темой редакторской колонки в New Yourk Times, на другом конце превращается в броский заголовок в таблоиде Sun. За машиной «скорой помощи» следует мусоровоз. Энергия гуманитарности, генерируемая с такой легкостью, может приводить в движение как хорошие механизмы, так и плохие. Известное с незапамятных времен собрание «рассказов о зверствах» пополнилось в наши дни новой порцией материалов о нарушениях МГП. Самые часто приводимые рассказы о зверствах, относящиеся к войнам XX столетия, связаны с обстрелами и бомбардировками мест и объектов, отмеченных эмблемой Красного Креста, и нападениями на «гражданское население». Такие истории всегда были испытанным средством, с помощью которого можно манипулировать общественным мнением; новым, как мне представляется, стало то, что поверхностное знакомство эмоционально отзывчивой публики с МГП открыло новые возможности для манипулирования ею.

Один из аспектов подобного манипулирования имеет пагубное свойство, которое необходимо особо отметить. Поскольку видимое проявление уважения к МГП стало ценным ресурсом для PR-баталий за умы и сердца людей, государства теперь стремятся набирать репутационные очки, выстраивая свои отношения с МККК таким образом, чтобы создать впечатление, что у них с соблюдением гуманитарного права дело обстоит лучше, чем на самом деле. МККК, со своей стороны, конечно, прекрасно знает, что его пытаются использовать подобным образом. Нет никаких сомнений, что он делает для предотвращения этого все возможное, но даже элементарное знакомство с теми условиями, в которых МККК вынужден действовать, показывает, насколько это трудно.

В моральном отношении исходные позиции МККК очень выигрышны. Не многие государства осмелятся дать публичный отказ в допуске представителей МККК на свою территорию, когда имеются очевидные основания для того, чтобы позволить ему вмешаться. Но и немного государств столь добродетельных и открытых, чтобы дать МККК carte blanche, предоставив его представителям полную возможность выехать туда, куда они пожелают, посетить любое учреждение по их требованию и встретиться со всеми теми лицами, о встрече с которыми они попросят. В силу того что по понятным причинам МККК держит в секрете свои отношения с правительствами, невозможно установить подлинные факты, относящиеся к его эпизодическим контактам с ними. Однако можно полагать, что как только возникновение вооруженного конфликта или внутренних беспорядков дает основания МККК конфиденциально обратиться с просьбой разрешить ему исполнить свои обязательства или скромно «предложить свои услуги», начинается процесс переговоров. При этом государства, если только они не отличаются чрезвычайной добропорядочностью, будут ставить перед собой двоякую цель. С одной стороны, они попытаются выяснить, насколько возможно будет минимизировать допуск в места содержания под стражей и к самим удерживаемым под стражей лицам (являющимся основным предметом заботы Красного Креста), чтобы при этом удовлетворить МККК. С другой, – учитывая силу общественного мнения и серьезность PR-войны, – они, вероятно, попытаются продемонстрировать желание выполнить свои обязательства в соответствии с МГП и поэтому не захотят оказывать слишком сильное давление на МККК. Он и сам не позволит им этого, когда давление достигнет определенного предельного уровня.

Даже у МККК есть предел терпения. Когда не очень разборчивые в средствах государства начинают выборочно предавать огласке благоприятные для них выдержки из его конфиденциальных докладов, МККК в ответ на это публикует весь текст доклада. В самых крайних случаях он может вообще покинуть страну (если только прежде его не выставят!). Тогда ему придется решать щекотливый вопрос о том, предавать ли огласке причины отзыва своих представителей или нет. Он может решить, что угроза их отзыва сама по себе уже способна поставить недружелюбное правительство в достаточно неудобное положение и, таким образом, заставить его изменить свою политику. Но то, что отношения МККК с государствами почти никогда не бывают легкими, – это факт, и на страницах этой книги было уже довольно много сказано, чтобы понять почему. Когда же отношения с каким-то государством на самом деле складываются легко, то это, скорее всего, вызвано тем, что оно рассчитывает, что сможет получить от этого выгоду. В то же самое время МККК может посчитать, что, по крайней мере, часть его гуманитарной миссии будет выполнена, но это уже не изменит того факта, что очень неразборчивое в средствах государство может выглядеть так, как будто получило официальный сертификат своего морального благополучия. Тем, кто склонен критиковать МККК, это не нравится, но в реальности трудно представить себе, как он мог бы действовать иначе. Подлинные истории каждого эпизода его сложной дипломатии никогда не будут рассказаны. Государства не могут говорить о них, разве что тогда, когда у них – редчайший случай! – не имеется никаких изъянов в отношении соблюдения гуманитарного права, которые надо скрывать. А МККК предпочитает молчание, потому, что для неправительственной организации – даже такой необычной, как Красный Крест, – раскрывать изъяны