Война и право после 1945 г. - Джеффри Бест

и беспристрастность в контексте вооруженных конфликтов нашего времени стали признаваться и уважаться реже, чем раньше, возможно, в основном из-за того, что большинство самых ужасных конфликтов современной эпохи носит внутренний характер. Следует отметить, что МККК все чаще сталкивается с неприятием его услуг, некоторые примеры этого приводятся в его ежемесячных бюллетенях наряду с доказательствами того, что его отличительная эмблема регулярно игнорируется или используется не по назначению. Ежегодные отчеты МККК содержат менее живописные, но более систематизированные обзоры. Другое его издание – Dissemination («Раздаточный материал»), основная задача которого состоит в том, чтобы информировать и поощрять тех, кто стремится распространять знания о МГП, поместило в своем номере за апрель 1992 г. (с. 14–16) прекрасный очерк, посвященный ситуации, в которую все чаще попадают нейтральные и беспристрастные носители эмблем Красного Креста и Красного Полумесяца. После упоминания о тех трудностях, с которыми национальные общества – порой по необходимости связанные с политическими структурами, которые доминируют над ними и не всегда им симпатизируют, – могут встретиться при соблюдении принципов своего движения, в тексте идет следующий фрагмент:

«Еще одной трудностью является то, что стороны, участвующие в конфликте, часто имеют весьма туманное представление о нейтральном поведении. В странах, где имеет место внутренний конфликт, представители вооруженных сил не могут понять, почему национальное общество Красного Креста и Красного Полумесяца не подвергает осуждению действия тех, кого они считают „бандитами“. Еще менее они могут понять, почему оно хочет оказывать помощь тем из их числа, кто уже лишился возможности сражаться. Что касается противной стороны, то ее представители критикуют общество за его связи с властями.

Любой, кто пытается работать на обеих сторонах, чтобы помочь некомбатантам, в лучшем случае считается наивным, в худшем – предателем. Чрезвычайно поляризованный характер многих конфликтов таков, что отказ принимать ту или иную сторону уже сам по себе рассматривается как враждебный акт… Еще одна проблема заключается в том, что о национальном обществе Красного Креста и Красного Полумесяца судят не только по его публичным заявлениям, но и по самой его деятельности, лежащая в основе которых гуманитарная мотивация не всегда всем понятна. Так, поставки продовольствия изгнанным со своих мест несчастным людям, собранным властями в лагерях, может восприниматься как поддержка политики зачистки территории от гражданского населения, проводимой ради более успешной борьбы с комбатантами. Предоставление кухонной утвари крестьянам, чьи дома были сожжены партизанами или повстанцами, порой не отличается в глазах последних от оказания поддержки людям, которые, в соответствии с этим образом мышления, заслужили подобное наказание за свое сотрудничество с властями. Помощь раненым, которые обращаются в местное отделение Красного Креста, ошибочно рассчитывая получить здесь своего рода иммунитет, может вызвать подозрения у тех, кто разыскивает их, – они могут подумать, что национальное общество, соглашаясь помочь этим людям, тем самым демонстрирует, на чьей стороне находятся его симпатии».

Подозрения, с которым сталкивается сам МККК, стремясь «осуществлять свою деятельность по оказанию помощи и предоставлению защиты в соответствии со своей деловой этикой, основанной на беспристрастности, независимости и нейтральности», в большинстве случаев аналогичны или идентичны описанным выше[538]. Но существует еще и дополнительная проблема, заключающаяся в том, что его приверженность дипломатическим правилам поведения и конфиденциальность, которую он гарантирует в отношениях с правительствами, иногда приводят к тому, что его непростые отношения с ними окутываются таким непроницаемым покровом, что антиправительственные силы начинают сомневаться, действительно ли МККК настолько нейтрален и беспристрастен, как он это утверждает. Против таких подозрений у МККК нет иного средства защиты, кроме как сослаться на результаты своей прежней деятельности, призвать к благожелательному пониманию тех проблем, с которыми он сталкивается в процессе переговоров с нечестными и обструкционистскими правительствами, а в крайнем случае – просто попросить поверить ему, когда он говорит о том, что делает все возможное в данных обстоятельствах. Его способность вызывать доверие в общем случае отнюдь не становится больше от того, что он всегда прежде всего обращается к правительству и что в случае, если правительство, презирающее право, отказывается от сотрудничества, у МККК нет никакой власти преодолеть отказ. В таком случае единственное, что он может сделать, – это «предать гласности» свою критику (нарушение конфиденциальности для МККК – крайность, на которую он идет очень неохотно) или обратиться к ВДС, уважающим право, с просьбой оказать скрытое давление на такое правительство во имя соблюдения МГП. Именно это средство он пытался использовать во время войны между Ираком и Ираном, но без особого успеха. В силу указанных причин почтение, всегда проявляемое МККК (по крайней мере, первоначально) по отношению к официальной государственной власти, и приоритет, всегда отдаваемый нейтральности и беспристрастности (даже если это означает предоставление помощи сторонам, которые не очень-то в ней и нуждаются, только ради того чтобы она соответствовала тому, что предоставляется нуждающимся в ней), приводят к тому, что некоторые гуманитарные активисты приходят в отчаяние по поводу способности МККК добраться до некоторых весьма достойных кандидатов на получение помощи и защиты и начинают искать альтернативные подходы. Чтобы получить всестороннее представление о позиции МККК и ознакомиться с честным анализом сильных и слабых сторон его «деловой этики», читателю лучше всего обратиться к различным работам Дэвида Форсайта[539].

Самые известные альтернативные подходы, о которых идет речь, характерны для некоторых гуманитарных организаций, возникших во Франции, наиболее известными из которых являются Médecins sans Frontières («Врачи без границ») и Médecins du Monde («Врачи мира»). Неприятие ограничений, налагаемых на гуманитарную деятельность МККК вследствие собственного понимания требований, вытекающих из фундаментальных принципов независимости и нейтралитета, привело этих активистов-франкофонов к утверждению иного понимания требований основополагающих принципов прав человека. Они утверждают, что в число суверенных прав не входит право на то, чтобы препятствовать предоставлению гуманитарной помощи, в которой остро нуждаются; это подразумевается женевской частью МГП, а из принципов права в сфере прав человека это утверждение однозначно выводится. Продолжая эту цепочку аргументации, можно прийти к выводу, что если такая помощь срочно необходима, то лица, которые обладают желанием и средствами предоставить ее, имеют моральное право сделать это, не дожидаясь дозволения властей, – подобно тому как, например, «Врачи без границ» и их партнеры делали это в Афганистане для анти-кабульского и антирусского движения сопротивления, став по ходу дела одним из немногих источников свежей информации о том, что происходит на другой стороне конфликта. От утверждения морального права на вмешательство (le droit d’ingérence) теоретики этого движения пошли дальше, заявляя, что это не только право, которое могут реализовывать частные лица и организации, но обязанность (un devoir), которую должно открыто юридически признать международное сообщество.

Вопрос о