Война и право после 1945 г. - Джеффри Бест

оккупантов… а не как важное средство к примирению конфликтующих интересов сторон». МГП лишь тогда достигнет состояния совершенства и приемлемости для всех, когда члены международного сообщества убедятся, что они способны управлять военной оккупацией, вообще не прибегая к репрессалиям[443].

Зоны безопасности

Еще одним доказательством того, насколько серьезно и близко к сердцу современное МГП принимает интересы гражданского населения, являются статьи ДПI о защите зон безопасности (ст. 59 «Необороняемые местности» и 60 «Демилитаризованные зоны») и организациях гражданской обороны (ст. 61–67). Гражданская оборона представляет собой новый пункт в перечне мер по защите гражданского населения, но зоны безопасности или, как предпочитает называть их МККК, «местности, находящиеся под особой защитой» [protected areas], имеют давнюю историю. Их самый ранний прототип – религиозный институт убежища, предоставляемого храмом. Они тесно связаны с освященной временем практикой объявлять необороняемые населенные места открытыми городами, как это было сделано в той или иной степени с Римом, Флоренцией, Парижем и некоторыми другими городами во время Второй мировой войны. Такая практика весьма запутанна и неоднозначна. Р. Дж. Дженнингс приложил все усилия к тому, чтобы досконально проанализировать ее в «Британском ежегоднике международного права» за 1945 г. Особая роль зон, находящихся под особой защитой, в МГП впервые проявилась в связи со все более распространявшимся в XVIII – начале XIX в. обычаем использовать флаги и эмблемы с особыми обозначениями для идентификации и тем самым, по замыслу, для защиты лиц и действий, связанных со сбором раненых и больных и уходом за ними. Защитные эмблемы приобрели формальный статус и интегрированы в договорную базу МГП, начиная с 1864 г., а их эффективность была признана bona fide ВДС, далеко превосходящей их недостатки. В некоторых случаях в места расположения госпиталей попадали снаряды и бомбы, но во многих других удавалось избежать этого. Плавучие госпитали, их функциональные аналоги на море, чаше всего благополучно достигали своего пункта назначения. Такие местности, находящиеся под особой защитой ввиду их медицинских функций, обозначенные легко узнаваемыми эмблемами Красного Креста (или Красного Полумесяца, или еще как-нибудь), по возможности располагающиеся на безопасном расстоянии от всего, что могло бы рассматриваться в качестве военной цели, при том что информация об их месторасположении доводится до сведения противника через посредника доброй воли (например, МККК), стали привычной чертой военных конфликтов, участники которых стараются соблюдать законы войны.

МККК давно пытается расширить сферу применения принципа местности, находящейся под особой защитой. О новшествах, введенных в 1949 г., уже говорилось выше. МККК стремился убедить воюющие стороны использовать этот принцип для защиты не только медицинской деятельности, но и всех лиц, не принимающих активного участия в военных действиях. Он даже пытался убедить потенциальных участников вооруженных конфликтов оговаривать месторасположение таких зон заранее, еще до начала самих военных действий, в результате которых создание таких зон становится необходимым. Эта вторая идея, которая появилась в ст. 23 ЖК1 и ст. 14 ЖК4, так и не была реализована. Она не казалась такой необычной в момент ее появления, какой представляется теперь задним числом. Больше всего ее появление на свет в 1930—1940-х годах было связано с применением и угрозой применения «оружия массового уничтожения» против городов (то же самое до некоторой степени поддерживало ее актуальность в десятилетия «холодной войны»). В то время, когда государства, опасавшиеся применения такого оружия против собственного населения, составляли планы массовой эвакуации гражданских лиц из угрожаемых районов в безопасные, предложения о формальном юридическом закреплении практики, которая, по мнению МККК, сделает безопасные зоны еще более безопасными, не были неразумными. Соответствующая статья ЖК4 содержала точный перечень тех гражданских лиц, которых более всего касались правительственные программы по эвакуации: «раненые и больные, инвалиды, престарелые, дети до 15-летнего возраста, беременные женщины и матери с детьми до 7-летнего возраста». Более того, это отвечало и намерениям МККК, которые он никогда особо не скрывал, – привлечь внимание держав с высоким уровнем развития военных технологий к логическим следствиям их «оборонной» политики. Однако правительства таких держав не очень-то желали, чтобы эти следствия привлекли внимание их собственного гражданского населения. Эта идея не пришлась по душе и военным руководителям. Существует ли такой район в их странах, в отношении которого они могли бы заранее полностью исключить использование в военных целях? И – снова проблема контроля! – могут ли они доверять слову противника о том, что соответствующий район его собственной территории точно так же свободен от всякого военного использования? Они были не склонны верить в это.

Что касается другой части программы по созданию зон, находящихся под защитой, то здесь МККК достиг большего успеха. К традиционным зонам и местностям расположения госпиталей и больниц после Второй мировой войны добавились еще два важных типа. Первое дополнение касается установления таких зон на море, и произошло оно во время военного конфликта вокруг Фолклендских островов после вторжения войск Аргентины в 1982 г.

По предложению Великобритании и без каких либо специальных соглашений, совершенных в письменной форме, стороны… создали нейтральную зону на море… получившую название «квадрат Красного Креста»… расположенную в открытом море к северу от островов. Не мешая проведению военных операций, она предоставляла плавучим госпиталям возможность находиться наподалеку… и позволяла совершать обмен британскими и аргентинскими ранеными[444].

Другое новшество можно наблюдать на примере разнообразных нейтральных зон и местностей, находящихся под особой защитой, создаваемых в основном в интересах мирного населения, например, в Дакке в 1971 г., Никосии в 1974 г., Сайгоне и Пномпене в 1975 г. «и в главных городах Никарагуа в 1979 г.»[445]. Невозможно определить, насколько чаще усилия, предпринимаемые МККК в этом направлении, увенчались успехом по сравнению с теми случаями, когда они потерпели неудачу. Опасности, которым подвергаются беженцы в подобных ситуациях, бесчисленны, а задача их определения в каждом конкретном случае, очевидно, является запутанной и деликатной. Но «участники конфликта» должны дать согласие на создание таких зон, причем их число может быть больше двух: в фильме МККК, посвященном его деятельности в Ливане во время гражданской войны конца 1970-х годов, его главный представитель описывает напряженную работу по достижению одновременного согласия между шестнадцатью воюющими группировками, что было равносильно волшебству[446]. История местностей, находящихся под особой защитой, будет неполной без приведения фактов об их размерах и сроках существования; «нейтральная зона», которую в конечном итоге удалось создать МККК в Северном Афганистане в апреле 1990 г., просуществовала, кажется, не дольше, чем 12-часовое перемирие[447]. Однако ее ценность в качестве прецедента и примера по своей значимости может далеко превосходить все остальное, учитывая, что ее создание имело место в среде, где политический нейтралитет и гуманитарная беспристрастность явно не