Война и право после 1945 г. - Джеффри Бест

Мины представляют собой такое оружие, от которого военные никогда не откажутся. Они дешевы, легко настраиваемы в соответствии с конкретной обстановкой, удобны и эффективны. За последние десятилетия наука и технологии совершенно изменили их традиционную форму и роль. Подрыв мины в течение многих веков был важным событием при ведении осадной и окопной войны, завершением многодневных или даже многомесячных подземных работ и накапливания пороха. Ко времени Первой мировой войны к методу закладки и взрыва большой мины (самой большой миной были 500 тонн взрывчатки, подорванные англичанами во время Мессинской битвы в 1917 г., после почти целого года работ по прокладке туннелей) добавились минные поля, которые представляли собой адаптацию для сухопутных условий хорошо отработанного оборонительного приема войны на море и делали участки земной поверхности гибельными для пехоты. К концу Второй мировой войны морские и наземные мины стали совершенствоваться все более ускоряющимися темпами, и, похоже, этот процесс до сих пор еще не достиг своего пика. Классическое минное поле с установленными на нем достаточно крупными взрывными устройствами было дополнено множеством разновидностей небольших или совсем маленьких мин, которые могут быть установлены (и замаскированы) в любом месте или просто разбросаны (с помощью авиации или разрывающихся снарядов и бомб) на таких огромных площадях, какие только можно себе представить. С обычной военной точки зрения большим и неоспоримым преимуществом мин, используемых таким образом, является мгновенное «воспрещение действий противника», т. е. превращение стратегически важных участков местности в территории, столь опасные и устрашающие для вражеской пехоты, что они фактически становятся недоступны ей до тех пор, пока не будут расчищены проходы, что, конечно, выполнимо, но всегда требует длительного времени.

Будет ли полной расчистка от мин – в том случае, когда она вообще производится, – зависит от множества факторов: кому принадлежит данная территория, кем она используется, кого можно убедить, заставить или привлечь за деньги для выполнения этой работы, какие именно мины должны быть обезврежены, существуют ли карты минных полей и т. п. Идеальные обстоятельства, при которых можно ожидать наличия карты минных полей, – это когда используемые мины являются достаточно крупными, их закладка производится без спешки, в твердую почву и на собственной территории. Легко понять, что такие обстоятельства случаются не часто. Ранения и смерти от необезвреженных мин (не говоря уже о неразорвавшихся снарядах и бомбах) являются неизбежным последствием войн, даже когда они ведутся между технически эффективными и достойными по своим моральным качествам противниками. В течение многих лет после Первой мировой войны французское и бельгийское население на тех территориях, где проходили боевые действия, продолжало страдать от их последствий, а поляки до сих пор страдают от последствий Второй мировой. Ливийская пустыня остается опасной зоной для населения и путешественников; большие участки земли на востоке Фолклендских островов остаются закрытыми для посещения всяким, кто может прочесть предупреждающие знаки; и лишь время покажет, насколько результативны были действия военных компаний, которые занимались обезвреживанием мин в Кувейте и сами понесли неизбежные при этом потери.

Таковы побочные последствия минной войны, рассматриваемой с ее более благопристойной стороны. Ее менее благопристойная сторона выглядит гораздо хуже. Под благопристойностью я здесь, как и везде в подобном контексте, понимаю определенную степень понимания требований МГП и стремление отвечать им даже тогда, когда они могут быть формально неприменимы, иными словами, готовность признать свой долг в отношении тех людей, которые могут пострадать в результате ваших действий. Однако подобного рода благопристойность редко соблюдается в вооруженных конфликтах того типа, в котором больше всего применяются изобретенные в современную эпоху мини-мины (как я их называю). Некоторые из таких мин упоминаются во втором издании (1980 г.) справочника Brassey’s Infantry Weapons of the Armies of Africa, the Orient and Latin America, например мины производства СССР – 90-граммовая «малая мина для беспокоящего минирования» ДМК-40 размером 4×7 см и мина общего назначения ДМ весом 1,8 кг и размером 13×15 см, «фактически представляющая собой мину-ловушку, поскольку ее невозможно обезвредить, если она уже поставлена на боевой взвод»; в издании 1979 г. Brassey’s Infantry Weapons of the NATO Armies упоминается бельгийская 183-граммовая пластиковая мина PRB-M409 размером 2,8×8,2 см, обезвреживание которой «представляет серьезную проблему, так как смещение мембраны давления всего лишь на 1,5–3 мм приводит к взрыву»[417]. Об итальянских разработках на страницах этой книги не упоминается, но известно, что в течение многих лет Италия «славится» массовым производством необнаружимых пластиковых мин. Говорят, что одна итальянская компания в период между 1982 и 1985 гг. поставила в Ирак 19 миллионов мин[418]. Слова, которые звучат для курсантов военных училищ как абстрактное предупреждение, а для солдат-пехотинцев, вынужденных передвигаться по местности, где заложены или разбросаны эти мины, несут в себе тревогу и кое-что похуже, для сельских жителей этих мест означают ужас, смерть и увечья, причем эти мины на деле могут быть сознательно направлены именно против них теми участниками вооруженного конфликта, для которых термины «гражданское лицо» и «некомбатант» значат не более, чем «враг, скрывающийся в одном из своих многочисленных обличий»[419]. Еще больше, чем взрослые, от этой избирательной неизбирательности страдают дети. Они ходят по тем же тропинкам и так же работают в полях, в силу своей природы они более склонны подбирать необычные предметы и играть с ними – особенно если те выглядят как игрушки, а минам-ловушкам часто специально придается такой вид.

Лишь после заключения Конвенции ООН 1980 г. (Протокол II) МГП непосредственно занялось этой зловещей стороной современной сухопутной войны. Прежде оно в соответствующих случаях применяло импликацию и аналогию. Метод импликации был простым и безошибочным. «Декларация Мартенса» была столь же применима к минам, как и к другим методам и средствам, не включенным в Гаагские правила. Оружие, практика применения которого стала представлять собой столь зловещую угрозу гражданскому населению, не могло бы, даже при самом богатом воображении, быть совместимо с «установившимися между цивилизованными народами обычаями» и должно было бы считаться нарушением «законов человечности и требований общественной совести». Помимо этого не было недостатка и в более конкретных законах, имевших своей целью защиту гражданских лиц и (говоря словами общей ст. 3 Женевских конвенций) «лиц, которые непосредственно не принимают участия в военных действиях», а также предотвращение террористических действий, направленных против них. Те люди из числа использующих минное оружие, кто обладает более развитым правовым сознанием, могли бы, например, особенно если в их цели входит «завоевать сердца и умы людей», попытаться довести до местного населения сведения о своих действиях; если же внезапность и неопределенность не являются важной составляющей