Ленинизм и теоретические проблемы языкознания - Федот Петрович Филин

от генетического метода и заменить его методом аксиоматическим. Это значит, что те понятия или «высказывания», с которыми ученый имеет дело на этом уровне, рассматриваются как нечто совершенно самостоятельное и как исходный объект некой заранее заданной системы логических действий. Более того: возникает идея о преимуществах вообще полного освобождения себя от первоначального реального научного объекта. Начинают говорить о том, что всякое научное знание должно начинаться с построения некоторых дедуктивных схем, применяемых в качестве гипотезы о природе естественного объекта. В наиболее категорической форме утверждается, что всякое эмпирическое или экспериментальное исследование есть описание и как таковое не может претендовать на статус научного познания, оказывается вообще лишенным познавательной ценности.

Чем же обусловлено такое понимание сущности научного познания? В чем корни этого подхода, который можно квалифицировать только как несомненное общефилософское и методологическое заблуждение? Думается, что искать их следует в весьма соблазнительных утверждениях вроде того, что

«во всякой науке столько науки, сколько в ней математики»

и что всякая индукция – это давно пройденный этап, уже давно не соответствующий новому периоду в развитии науки. Иными словами, очень широкое распространение и среди лиц, занимающихся эмпирическими науками (такими, как языкознание), получила идея иерархии методов и подходов к объекту; при этом гипотетико-дедуктивному подходу отводится главенствующее положение, а аксиоматический метод оказывается на первом месте, в самом высшем ранге в иерархии разных методов. Более того: оказывается, исследователь языка тогда будет считаться вполне современным лингвистом, когда он совершенно отбросит первичный реальный фактический объект своего предмета, когда он откажется от всякого соприкосновения с фактической реальностью естественного человеческого языка и будет настаивать на том, что единственным методом современного научного лингвистического исследования является абстрактно-гипотетическая модель, которая используется в качестве основы для исчисления объектов в математическом смысле, т.е. полностью формализованная модель, представляемая в виде системы матриц и т.п.

В лингвистической и философской литературе появляется все больше и больше работ, свидетельствующих о здоровой реакции на попытки заменить подлинное лингвистическое исследование абстрактно-гипотетическими построениями. Многие из этих работ содержат многочисленные иллюстрации того, что получается при попытках применить априорные «конструкты» к материалу естественных языков. Совершенно правильно также указывается, что чрезмерное увлечение «новой» лингвистикой уже принесло вред подготовке молодых специалистов, которые оказались совсем неподготовленными для конкретного исследования естественных языковых объектов.

Остаются, однако, две стороны этой большой проблемы, которые настоятельно требуют гораздо более детального и углубленного обсуждения, чем это делалось до сих пор. Во-первых, это вопрос о природе метатаксономии вообще и лингвистической метатаксономии в частности. Действительно ли метатаксономический уровень исследования должен обязательно переключаться на аксиоматический метод и обязательно требовать от объектов данного уровня гипотетико-дедуктивной онтологии? И, во-вторых, если (а это с несомненностью явствует из всего сказанного выше) ответ на первый вопрос будет резко и категорически отрицательным, то как же быть с бесконечным количеством уже предложенных конструктов матриц и исчислений? Обратимся к рассмотрению этого вопроса.

2

К элементарным истинам, давно вошедшим в научный обиход языкознания, относится прежде всего четкое и последовательное разграничение, с одной стороны, тех иногда бесчисленных разновидностей вариантов или модификаций форм, в которых та или иная языковая единица предстает в реальных речевых произведениях, а с другой – некоторой обобщенной их репрезентации, или «эмы». Совершенно ясно, что образование понятия, полученного путем научной абстракции, не может вызывать каких-либо методологических вопросов или сомнений. Этот процесс настолько глубоко изучен, настолько детально разъяснен в философских произведениях В.И. Ленина, что в общефилософском плане мы имеем все возможности надежно обосновывать построение той или иной частной науки на прочном фундаменте законченной эпистемологической теории. В.И. Ленин показал, что образование абстрактных понятий обязательно зиждется на убеждении в закономерности объективных связей мира, что абстрактные понятия невозможны без углубленного понимания человеком явлений окружающего его мира. Более того: чем углубленнее становится познание человеком вещей, явлений, процессов и т.д. окружающей его действительности, тем закономернее и надежнее оказывается переход от познания менее глубокой к познанию более глубокой сущности предмета. В языкознании на этой основе вполне определенно может быть построена, например, теория фонемы, без которой невозможно решение целого ряда лингвистических проблем, причем особенно важной из таких проблем является проблема создания письменности для различных языков и народов. Именно абстрагируя общее, содержащееся в отдельных звуках того или другого языка, «стихийные фонологи» (создатели самых ранних письменностей) приходили к необходимости абстрагирования того существенного, того общего, что объединяет разные звучания в одну и ту же абстрактную сущность, обозначаемую теперь термином фонема, а прежде фиксировавшуюся на письме при помощи того или другого графического символа или знака. Этот же принцип нашел широкое применение и на всех других уровнях языка. Огромное развитие алло-эмической терминологии, сохранение ее в действии уже долгое время после того, как дескриптивная лингвистика, впервые предложившая это терминологическое нововведение, сошла со сцены – несомненное свидетельство того, что положенный в ее основу принцип отвлечения является вполне надежным и пригодным для удобного, успешного функционирования метаязыка лингвистики. Нет никакого сомнения также и в том, что коль скоро те или другие таксономии оказались утвердившимися, получили достаточно широкое признание, вполне закономерными становятся рассуждения и исследования метатаксономического характера, т.е. не сопоставление сходных или подобных явлений в одном и том же или в разных языках, а сопоставление сходных или подобных понятий данной науки в качестве основы для построения научной теории данной области знания. Так, например, если путем научной абстракции установлено (причем установлено на основе осознания закономерностей объективных отношений и связей объективного мира), что отношения между алло-единицами и эмами являются отношениями отдельного (единичного) и общего, то не только вполне допустимыми, но и научно обоснованными можно будет признать такие метатаксономические исследования, которые будут посвящены сравнению и сопоставлению понятий типа язык и речь, инвариант и вариант, первичные параметры и вторичные параметры, теоретико-множественный и теоретико-вероятностный подход и пр. На метатеоретическом уровне будет не только вполне разумно, и но и даже необходимо подвергнуть детальному сопоставлению разнообразные понятия, каждое из которых, обозначая как будто бы один и тот же предмет,

а) раскрывает или акцентирует в нем ту или другую его сторону и

б) вводит те или другие общеметодологические и общеэпистемологические предпосылки.

Однако утверждать, что металингвистический уровень рассуждения обязательно требует аксиоматического метода, нет никаких оснований. Сопоставление разных категорий и понятий будет только в том случае полезным и научным, если этот процесс будет сопровождаться непрекращающейся оглядкой на первоначальный предмет, на тот эмпирический объект, подлинные свойства которого раскрываются путем наблюдений и экспериментов.

Сказанным можно было бы и ограничиться, если бы не то обстоятельство, что процесс абстракции нередко и не без