Ленинизм и теоретические проблемы языкознания - Федот Петрович Филин

основания мыслится как процесс бесконечный, как непрерывное возвышение от более низких ступеней абстракции к более высоким. Конкретно в области языкознания речь должна идти о переходе от алло-эмического уровня к уровню гипер-алло-эмическому. Иными словами, многим исследователям представляется, что функционирование естественных человеческих языков может быть вполне раскрыто и понято только в том случае, если языкознание сумеет обнаружить то общее, что объединяет гораздо большую совокупность единиц различных уровней, как соответствующие «гиперэмы». Так, например, если на алло-эмическом уровне представляется совершенно достаточным говорить об отдельных реализациях слова как об аллолексах и о лемматизированном слове как о лексеме (первый уровень абстракции), то не следует ли объединить ряды производных и сложных слов, образованных от одного корня, как гиперлексемы? Как известно, именно этот уровень абстракции составляет основу так называемых трансформаций (ср, такие ряды, как: человек ходит в кино; хождение в кино; ходок в кино и т.д.).

Вот тут-то и возникает серьезнейшая методологическая проблема, которая безусловно потребует дальнейшего обсуждения на основе углубленного изучения ленинской теории отражения и ленинского учения о научной абстракции. Коль скоро исследователь переходит на гиперэмический уровень, он оказывается перед лицом очень большой опасности. Пользуясь ленинской метафорой, можно сказать, что его абстракции угрожает истощение. Из плодотворной, разумной материалистической абстракции она грозит превратиться в абстракцию настолько «тощую», что ее научное значение окажется практически равным нулю. Так, например, краеугольным камнем всех построений так называемой трансформационной грамматики является понятие «глубинной структуры», до которой исследователь должен дойти чисто умозрительно, поскольку в опыте ему даны только разные высказывания, называемые структурами «поверхностными».

Но что это за абстракция, к которой исследователь приходит чисто умозрительным путем? На этот вопрос пока никто не может дать ответ. Более того: теперь создается впечатление, что пресловутая «глубинная» структура – это совершенно произвольная, чисто концептуальная фикция ума, причем, как это и должно быть, нечто совершенно оторвавшееся от какой-либо реальности, от какой-либо опытной данности, почему попытки отнести ее к той или иной реальности или данности оказываются совершенно бесплодными. То, что это так, подтверждалось и доказывалось в многочисленных работах, посвященных критике трансформационной грамматики. Поэтому для тех исследователей, которые стремятся во что бы то ни стало восходить к все более высоким уровням абстракции, гораздо логичнее и безусловно удобнее совсем оторваться от действительности и перейти в область чисто дедуктивно-гипотетических построений, ограничиваясь при этом аксиоматическим методом с применением логических операций, к тем априористическим гипотезам, которые оказываются заданными в воображении исследователя.

Так, во всяком случае, картина рисуется для таких эмпирических наук, как языкознание. Вполне возможно, что существуют науки, где действительно существенный прогресс может быть достигнут просто путем создания гипотез и применения к ним некоторого набора логических операций, причем, по-видимому, наиболее правомочным претендентом на это является высшая математика. Однако и там в последнее время все более настойчиво ставится вопрос о материалистической основе, о том, что и там общее и отдельное являются понятиями однородными или однопорядковыми.

М.М. Гухман.

О РОЛИ МОДЕЛИРОВАНИЯ И ОБЩИХ ПОНЯТИЯХ В ЛИНГВИСТИЧЕСКОМ АНАЛИЗЕ

1

Вопрос о роли моделирования и использовании общих понятий в процессе лингвистического анализа относится не только к сфере эпистемологии и методики лингвистического исследования, но является одной из основных проблем методологии языкознания. Данная тема имеет поэтому два аспекта: общий, гносеологический, и специальный – языковедческий.

Философское осмысление роли моделирования и определение гносеологической природы моделей, используемых в разных науках, было предметом многих работ советских теоретиков, однако преимущественно в применении к физико-математическим и естественным наукам[264]. Общие выводы исследований могут быть использованы при решении поставленных в данной статье вопросов применительно к особенностям объекта языковедческой науки. Выводы эти рассматриваются автором как исходные методологические положения, обязательные для определения роли моделирования и использования общих понятий в любой отрасли знания, в том числе и лингвистике. Поэтому краткое изложение этих исходных философских положений предшествует постановке собственно лингвистических проблем.

Как показали философские работы, освещение интересующих нас вопросов в общетеоретическом плане зависит прежде всего от трактовки важнейших гносеологических категорий, от того содержания, которое вкладывается в термин модель, в процедуру моделирования и образования общих понятий. Могут быть выделены, независимо от многообразия типов моделей, две диаметрально противоположные концепции о роли моделей в процессе научного познания и их гносеологических потенциях. Различия в решении данного круга вопросов являются в известной степени производными от принципиальных методологических расхождений между теорией познания марксизма и гносеологией идеализма разных толков.

Рассмотрение моделей в свете ленинской теории отражения обусловило определение их как специфической формы отражения, как особого средства научного познания объективного мира, особой формы опосредования. Основные принципы ленинского учения об общих понятиях, о путях познания сущностной природы материального мира, о соотношении субъективного и объективного в акте познания, о значении абстракции являются методологическим базисом большинства исследований советских философов по данному кругу вопросов.

Иную трактовку получили эти проблемы в работах представителей разных идеалистических течений: здесь модели, в равной степени как и общие понятия, рассматривались как средство упорядочения чувственного многообразия, как известные приемы, связывающие аксиоматическую теорию с данными опыта, который в свою очередь анализировался в полном отрыве от объекта познания[265].

Эти противоположные гносеологические точки зрения обусловили и расхождения в критериях качественной оценки моделей в конкретных областях знания.

В работах советских и зарубежных ученых, разрабатывавших эти проблемы на основе принципов ленинской теории познания, определение ценности модели зависело прежде всего от степени ее адекватности (подобия) изучаемому объекту. Бесспорно, при этом не исключаются и требования возможной простоты (удобства) модели и ее интерпретации, но не они являются основными. Соотношение модели и объекта выдвигается поэтому на первый план; в этой связи особенно важны следующие соображения: хотя модель, являясь аналогом объекта, на определенном этапе изучения и может служить предметом исследования, до известной степени замещающим объект, эта процедура, однако, должна рассматриваться как эвристический прием на пути приближения человека к познанию объективно существующей действительности. В конечном итоге модель не может подменить объект[266], став в той или иной области знания основным предметом исследования.

В построениях современного неопозитивизма, напротив, критерии качественной оценки моделей основываются на имманентной трактовке основных гносеологических единиц. Сама постановка проблем о соотношении этих единиц с объектом, с действительностью, существующей независимо от познающего субъекта, рассматривается там как псевдопроблема, поскольку согласно этой концепции все предметы познания конструируются познающим субъектом. Сочувственное отношение к солипсизму не случайно свойственно ряду ученых, примыкавших и примыкающих к неопозитивизму[267]. Субъективистская трактовка основных гносеологических проблем ведет к сознательной подмене фрагментов действительности конструируемыми моделями, которые и выступают в