Ленинизм и теоретические проблемы языкознания - Федот Петрович Филин

а) высокую частотность, являющуюся результатом единообразия самой модели (отсутствия параллельных синонимов или малое их число) и

б) высокую частотность, объясняемую условиями коммуникации, т.е. тем, что можно было бы назвать коммуникативной ценностью данной модели.

Примером группы а) может служить оформление приглагольного отрицания в русском языке. Модель «не + форма глагола» имеет стопроцентный охват лексического глагольного материала, но именно это единообразие (при максимальной частотности) предохраняет ее от изменений. Кумулятивность отрицания в предложении русского языка по сравнению с единичностью отрицания, свойственной ряду языков, также ограничивает возможность синонимии для малых структурных сегментов, допуская ее только для больших комплексов. Ср.: ‘Он никогда никому не открывал своих намерений’. – ‘Он никогда не открывал своих намерений кому бы то ни было’ He never revealed his intentions to anyone. – He did not ever reveal his intentions to anyone.

Избежать отрицания при глаголе в предложении русского языка можно, только полностью перефразировав высказывание, но это уже по существу выходит за рамки грамматики, так как соотношение двух конструкций будет идти не по линии грамматической синонимии, а целиком через план содержания, например: Он всегда умело избегал необходимость сообщать о своих намерениях.

Примером группы б) могут служить лексико-синтаксические клише, постоянно употребляемые в определенных ситуациях, чем и объясняется их высокая частотность. Приветствие ‘Доброе утро’ Good morning, Guten Tag и им подобные имеют высокий индекс частотности, причем можно сказать, что здесь абсолютный и относительный индексы частотности совпадают. Под относительным индексом частотности мы подразумеваем числовой показатель, получаемый каждой структурной единицей в ее синонимическом ряду.

Коммуникативная ситуация определяет выбор языкового знака. При наличии синонимического ряда лексемы или грамматические модели подсказаны не только заданным содержанием коммуникации, но и ситуативным контекстом (например, стилистической направленностью сообщения), а также языковым микроконтекстом, т.е. языковым окружением. Вариантность синонимических значений имеет в этих случаях определенную коммуникативную ценность, и синонимы сравнимы между собой по степени их частотности. Поэтому количественный показатель имеет относительный характер «больше (или меньше) относительно чего-либо», «больше (или меньше) по сравнению с чем-либо».

Для случаев, указанных нами в группе б), ситуация выступает как доминирующий элемент коммуникации, дополняя (иногда определяя) содержание словесного высказывания. Семантические оттенки самих языковых знаков не имеют решающего значения – они как бы поглощаются общим спектром сообщения[146]. Место их в ряду им подобных не играет роли, поэтому не возникает потребности их сравнивать. Абсолютная и относительная частотность совпадают. Подтверждением может служить тенденция к редукции, стиранию таких речений, отмеченная еще В. Хорном[147].

Можно ли считать подобную редукцию качественным изменением? Мы полагаем, что о новом качестве в таких случаях говорить не следует, ведь не происходит никакого сдвига между формой и содержанием, строением языкового знака и его значением. Внешне контекстуальные связи, т.е. отношение между данным языковым элементом и его языковым окружением, также остаются одними и теми же. Следовательно, частота употребления еще не приводит к развитию нового качества. Для проявления последнего необходимо количественное нарастание в сочетании с раздвоением единого и борьбой противоположностей.

Законы диалектики проявляются как в большом, так и в малом. Им подчинено все движение и все развитие явлений мира. В.И. Ленин отмечал:

«Раздвоение единого и познание противоречивых частей его… есть суть (одна из „сущностей“, одна из основных, если не основная, особенностей или черт) диалектики»[148].

Противоречивые тенденции наблюдаются во всех процессах природы. Не только при изучении исторического развития языка, но и для понимания сущности составляющих его элементов необходимо учитывать противоречивый характер отдельных языковых пластов и их слагаемых.

«Условие познания всех процессов мира в их „самодвижении“, в их спонтанейном развитии, в их живой жизни, есть познание их как единства противоположностей. Развитие есть „борьба“ противоположностей»[149].

Простое эволюционное развитие в виде увеличения или уменьшения чего-либо не приводит к качественным изменениям. Ленин указывает, что только понимание развития как единства противоположностей дает ключ к познанию развития, ведущего к уничтожению старого и возникновению нового, иными словами, приводящего к качественным преобразованиям. Ленин подчеркивает:

«Единство (совпадение, тождество, равнодействие) противоположностей условно, временно, преходяще, релятивно. Борьба взаимоисключающих противоположностей абсолютна, как абсолютно развитие, движение»[150].

Законы диалектики, изложенные В.И. Лениным в фрагменте «К вопросу о диалектике», имеют всеобщий характер. Их понимание при анализе процессов, происходящих в языке, важно потому, что способствует уяснению развития языка как проявлению свойств, присущих самому языку и обусловленных природой его структуры. Как мы уже говорили в начале нашей статьи, особенностью языка является его функциональный характер, его коммуникативное назначение. Обращая внимание на эту сторону языка, многие ученые искали в коммуникативной функции языка единственную причину его изменения. Так называемая «теория наименьшего усилия» (easy theory) О. Есперсена, мнение младограмматиков о «моде» и подражании как факторе распространения изменений, возникающих в речи индивидуума, и тому подобные взгляды могут служить иллюстрацией вышеуказанного воззрения на язык.

При подобном подходе к языку оценка возможностей его развития по законам структуры самого языка как явления отступала на второй план, главными оказывались факторы более или менее внешние по отношению к языку. Не отрицая всю важность условий, в которых функционирует язык как средство общения людей в обществе, следует учитывать, что проблема отношения языка и общества очень обширна и многообразна. Упрощенческое понимание непосредственного отражения в языке происходящих в обществе изменений чревато ошибками вульгарно-социологического порядка.

Многосторонность структуры языка, то, что можно было бы назвать ее многоаспектностью, обусловливает сложность связей между различными уровнями языка как частями языковой структуры, отношение различных уровней языка к экстралингвистическим фактам и отношение языка в целом к общественным условиям его функционирования.

Степень опосредствованности воздействия общественных факторов различна не только для разных уровней языка (общеизвестен факт быстрой реакции лексики на общественные изменения), но и для различных частей этих уровней. Например, развитие технической терминологии в том или ином языке может объясняться как реакция языка на быстрый технический прогресс данного общества. Формы организации этой терминологии (больший или меньший удельный вес заимствований, перенос слов из терминологической лексики, принадлежащей одной области знания, в другую и тому подобное) могут также найти себе объяснение в экстралингвистических данных (влияние терминологии технически более развитых стран, влияние близких областей техники и науки), но место технической лексики в общем словарном составе данного языка, ее семантические и словообразовательные связи с другими лексическими слоями, продуктивность тех или иных приемов ее пополнения зависят от законов развития структуры данного языка, своеобразие которого будет проявляться всегда, так как элементы диалектики присутствуют в каждой «клеточке» и необходимость понимания этого