Ленинизм и теоретические проблемы языкознания - Федот Петрович Филин

структуру предложения на основе дихотомического принципа членения сложного целого. По существу эти и им подобные идеи основываются на линейности языкового знака как одном из признаков последнего, что было сформулировано еще Ф. де Соссюром.

Сопоставление деривационных структур слова с двучленными предложениями, дававшееся Л. Блумфилдом[144], как и вся теория о «непосредственно составляющих», восходит к однолинейности знаков, выстраивающихся в речевой цепи. Таким образом, расчленение системы языка на ряд разнохарактерных уровней сочеталось в современном языкознании с поисками сходства в организации внутренней структуры этих уровней. Какие же свойства обнаруживает языковая система в динамике ее исторического развития? Как уже говорилось выше, коммуникативная функция языка предполагает его относительную устойчивость. Однако диалектика языковой системы состоит в том, что, стремясь к сохранности в целях адекватного функционирования, она изменяется именно в процессе этого функционирования. На наш взгляд, для любой модели языка важно различать а) уровень ее емкости и б) степень частотности ее употребления. И в первом и во втором случаях имеет место количественный признак, но результаты его проявления различны, так же как различны те следствия, к которым может привести изменение количественного фактора в каждом из двух вышеуказанных случаев.

Структура модели, принадлежащей любому уровню языка (т.е. относящейся к его фонетике, грамматике или лексике), сама по себе не содержит никаких показателей, свидетельствующих о количественной характеристике этой модели. Однако было бы неправильным полагать, что количественные признаки в языке возникают лишь благодаря употреблению той или иной модели в процессе речи. По нашему мнению, уместно различать два случая, определяющих количественную сторону языковых явлений: во-первых, емкость самой модели, т.е. возможность замены ее отдельных членов с сохранением основного типа самой модели, и, во-вторых, частотность употребления данной модели. Последнее неизбежно предполагает сравнение данной модели с ее окружением, т.е. с соседними моделями, близкими по тем или иным признакам, иными словами, является следствием системной организации языка.

Два вышеуказанных случая, создающих условия для возможности количественной характеристики языковых моделей, определяются свойствами языка, однако конкретные показатели этой характеристики зависят от типа отдельных языков, исторических условий их существования и развития. Под понятие емкости модели, связанное с меной ее членов, нами подводятся структуры любого характера и любой протяженности, если только они делятся на отдельные, категориально однопорядковые части, не равные общему целому. Поэтому в известной мере членимость модели на отдельные составляющие и мена членов модели также связана с условиями ее сопоставления и сравнения с другими моделями. Однако если во втором случае – определении частотности той или иной модели – метод сравнения остается ведущим в течение всего процесса исследования, так как частотность – это всегда величина относительная, то в первом случае сравнение с другими моделями необходимо только на начальном этапе анализа для выявления структуры данной модели языка. После расчленения модели на ее составные части необходимо обратить внимание на внутренние связи, на свойства отдельных элементов, на то, не происходит ли при мене этих элементов разрушение или изменение самой модели.

Нестойкость модели, т.е. легкость ее изменения при замене одного из ее членов, является обратной стороной ее малой емкости. Проиллюстрируем цепь вышеприведенных положений материалом предикативной модели русского языка. Модель простого распространенного двучленного предложения в русском языке является весьма емкой, так как в качестве одного из его членов – подлежащего – могут функционировать представители различных лексико-грамматических классов слов, при этом речь идет не об их лексических, а именно об их структурных отличиях. Если обратиться к такой синтаксической величине, как, например, составное сказуемое, то можно увидеть, что здесь также диапазон замен весьма обширен.

А.М. Пешковский[145] указывает, что в качестве присвязочного члена употребляются:

1) краткое прилагательное,

2) краткое страдательное причастие,

3) полное прилагательное в именительном падеже,

4) полное прилагательное в творительном падеже,

5) сравнительная форма,

6) существительное в именительном падеже,

7) существительное в творительном падеже,

8) существительное в разных косвенных падежах,

9) наречие.

Он приводит следующую наглядную таблицу:

1) он был весел 5) он был веселее 2) ˝ ˝ развеселен, 6) ˝ ˝ весельчак веселим 7) ˝ ˝ весельчаком 3) ˝ ˝ веселый 8) ˝ ˝ из весельчаков 4) ˝ ˝ веселым 9) ˝ ˝ навеселе

Любое из этих сочетаний имеет свои семантические оттенки и свои стилистические особенности, однако общая синтаксическая модель остается одной и той же. Замена в вышеприведенной таблице глагола бытия на другой глагол сразу снижает число возможных вариантов второго члена словосочетания. Так, при глаголе приходить (он пришел веселым) сразу исчезают субстантивные члены таблицы (т.е. № 6, 7, 8). Следовательно, с глаголом бытия модель оказывается более емкой, чем с другими глаголами, функционирующими в роли связочных.

Из вышеприведенного случая можно сделать вывод, что емкость модели зависит не только от ее строения, но и от структурных свойств ее членов. Последнее непосредственно связано с качественной характеристикой конструкций языка. Подобные примеры доказывают, также, что в противоположность мнению многих западно-европейских лингвистов, например Луи Ельмслева, в языке важны не только отношения элементов, но и свойства самих соотносимых элементов.

Эта черта качественной характеристики языковых элементов имеет значение для синхронии, но еще ярче проявляется в диахронии. Именно различные структурные и семантические признаки членов синтаксической (или морфологической) модели дают при мене этих членов разнообразные варианты, могущие привести в конечном счете к перерождению модели. В частности, емкость отдельных членов синтаксической модели, т.е. возможность их расширения (или, как это чаще называют в грамматиках русского языка, распространения) служит основой для потенциальных преобразований. Например, причастие в ряде случаев своего атрибутивного употребления сближаемое с прилагательным, благодаря большей синтаксической емкости, свойственной отглагольным образованиям, может использоваться как центр новой синтаксической группы и источник расширения синтаксической модели, ср.: He sat silent ‘Он сидел молчаливый’ и He sat struck to the very core by the astounding news ‘Он сидел потрясенный до глубины души сокрушительной новостью’.

Важно помнить, что в любом случае развитие модели (вплоть до ее перерождения) происходит в процессе ее функционирования в целях коммуникации. Поэтому, если с одной стороны качественные признаки членов модели дают направление ее модификации, то количественное нарастание варьирования модели зависит от условий ее употребления. Выше мы уже упоминали об относительной частотности употребления той или иной модели. Индексы частотности для отдельных структур языка могут быть весьма разнообразны. Не следует, однако, думать, что высокий индекс частотности употребления той или иной модели механически имеет своим результатом перерождение модели.

Нам