Проблемы литератур Дальнего Востока. Труды IX международной научной конференции - Коллектив авторов

даже причисляют «То: кайдо: тю: хидзакуригэ» к так называемым «художественным путеводителям» – произведениям, которые в занимательной форме знакомили читателя с особенностями быта и традициями разных японских провинций [1, с. 100]. «Хидзакуригэ» нельзя назвать новаторским в этом отношении – довольно большая доля его успеха была связана с удачным заимствованием и внедрением мотива путешествия из более ранних работ подобного рода – «Тикусай» (竹斎, 1615–1624) Томияма До: я (富山道冶, 1585–1634) и «То: кайдо: мэйсёки» (東海 道名所記, «Записки о достопримечательностях То: кайдо:», 1660) Асаи Рё: и (浅井 了意,?–1691), также построенных вокруг странствий комичной пары героев-мужчин по То: кайдо:. Однако, в отличие от этих произведений, действительно представляющих собой по большей части путеводители, иногда прерываемые забавными диалогами персонажей, «Хидзакуригэ» по своей сути является художественным сочинением с элементами практического руководства для путешественников. Как отмечает исследователь Накамура Юсихико, сочинение Икку, которое первоначально действительно могло задумываться в качестве путеводителя, основанного на поездке писателя в Хаконэ, с выходом продолжений перешло в разряд художественных произведений и, скорее всего, пользовалось популярностью среди тех, кому уже доводилось путешествовать по стране [4, с. 134].

Все многочисленные персонажи «Хидзакуригэ» существуют и взаимодействуют между собой в особом пространстве тракта То: кайдо:. Как классический хронотоп дороги, То: кайдо: представляет собой точку завязывания сюжета и место совершения событий. В качестве главных характеристик этого пространства стоит отметить его дискретность и линейность. Измерение То: кайдо: в «Хидзакуригэ» существует только в рамках последовательного перемещения персонажей из одной локации в другую, при этом то, что находится между опорными точками маршрута, удостаивается лишь скудных фраз вроде «вскоре герои добрались до следующего поселения». Путь героев, таким образом, одновременно прерывист и бесконечен – дорога как будто отсутствует, сводясь лишь к каждому последующему пункту назначения, но движение, вечное и поступательное, не прекращается и никогда не поворачивает вспять. Подобная репрезентация была весьма характерна для японской литературы и изобразительного искусства.

Тракт То: кайдо: у Дзиппэнся Икку является своеобразным «антимиром» – гротескным, карнавальным измерением, где преобладают чувственные наслаждения и юмор [5, с. 10–12]. Будучи, в рамках хронотопа дороги, конкретным пространством, имеющим непосредственное отношение к героям, дорогой, на фоне которой разворачивается широкая картина быта в родной стране, измерение То: кайдо: в произведении Икку существует еще и как многомерное пространство, на разных уровнях осмеивающее и искажающее реальность. Противопоставление «мира» и «антимира» происходит уже на этапе репрезентации реалистичной бытовой жизни в японских провинциях. Быт сам по себе может восприниматься как «иной мир», тогда как контраст жизни и нравов в столице и в провинции представляется еще более заметным. Столкновение главных героев, предстающих в образе столичных снобов (на деле оказывающихся еще более невежественными, чем жители японской глубинки), с «другим миром» воплощается в комичном незнании ими особенностей провинциального быта и традиций.

Другой важный уровень хронотопа «Хидзакуригэ», в рамках которого создается гротескный, карнавальный мир произведения, – это измерение «комедии положений». Пространство здесь «действует» наравне с героями, помещая их в те или иные комические ситуации и выворачивая наизнанку общественные устои и представления о мире. Тракт То: кайдо: и его почтовые станции становятся здесь практически самостоятельными персонажами, которые испытывают протагонистов всеми возможными приключениями. Именно в таком перевернутом пространстве становится возможной критика социального и политического устройства, например осмеяние главными героями представителей привилегированных сословий – воинов и буддийских священников.

Не менее важное значение для анализа хронотопа «Хидзакуригэ» имеет время, в котором существуют и коммуницируют персонажи. Время в произведении Дзиппэнся Икку можно рассматривать как линейное и «бесконечное» бытовое время, раздробленное на отдельные отрезки, которые охватывают единичные бытовые эпизоды, перпендикулярные основному стержню [2, с. 279] – продвижению героев по То: кайдо:. Использование темпорального прогресса как двигателя сюжета, задающего скорость и ритм повествования – типичный прием для литературы гэсаку, берущий свое начало еще в повестях о «веселых кварталах» сярэбон 洒落本 [6, с. 50]. В «Хидзакуригэ» Икку также уделяет пристальное внимание временнóй маркировке, в особенности обозначениям начала и конца дня (рассвет/закат). При этом начало дня обычно представляет собой нарративный связующий элемент – время разрешения конфликта, например покидание героями очередного постоялого двора или начало продвижения на новом отрезке пути. Конец же дня, наоборот, становится моментом завязывания конфликта – прибытие вечером на постоялый двор зачастую предвещает для героев грядущие ночные авантюры: употребление алкоголя, взаимодействие с другими гостями, общение с женщинами, а иногда даже и встречу со сверхъестественным.

Протагонисты «Хидзакуригэ» существуют в особом «непрерывном» временнóм измерении. На протяжении своего длительного литературного путешествия Ядзиро: бэй и Китахати совершенно не изменяются – ни внешне, ни внутренне, равно как и окружающий мир помещает их в повторяющиеся ситуации и типичные конфликты. Такая позиция героев может иметь как художественное, так и сугубо практическое обоснование. С одной стороны, в рамках повествования «Хидзакуригэ» Ядзиро: бэй и Китахати представляют собой внешние, «внебытовые» фигуры, наблюдающие и время от времени в игровой форме взаимодействующие с частной бытовой жизнью провинциалов на тракте То: кайдо:. Максимально расплывчатые, маргинальные с точки зрения жесткой сословной иерархии токугавского общества, образы протагонистов вкупе с мотивом их путешествия и постоянным использованием таких сюжетных ходов, как подслушивание, подсматривание, «снятие стен» (часто в буквальном смысле – любопытные Ядзиро: бэй и Китахати могут из-за своей неуклюжести ломать тонкие стенки и ширмы на постоялых дворах и в чайных домиках) обеспечивают героям доступ к наблюдению бытового мира. Таким образом, глазами главных героев читателю показана максимально широкая панорама быта и нравов тогдашней Японии. С другой стороны, говоря о литературе гэсаку, нельзя забывать и о коммерческой стороне вопроса, которая часто становилась для авторов-гэсакуся определяющей в выборе тех или иных художественных стратегий. После успеха первых двух книг «Хидзакуригэ» Дзиппэнся Икку поставил выпуск новых частей на поток – продолжения выходили вплоть до 1822 г. – поэтому помещение главных героев во «вневременнóе» пространство было решающим фактором, обеспечившим возможность публикации все новых и новых частей полюбившегося читателям произведения. Литература была для Икку основным источником заработка, поэтому подобную необходимость также стоит принимать во внимание.

«То: кайдо: годзю: санцуги»: ностальгия как путь обретения собственного «я»

Новелла (тампэн сё: сэцу, 短編小説) Окамото Каноко «То: кайдо: годзю: сан цуги» была впервые опубликована в журнале «Новая Япония» («Син Нихон», 新日本) в 1938 г. Произведение строится вокруг фигуры героини, имя которой не называется, и повествует о ее четырех путешествиях с мужем по тракту То: кайдо:. Муж героини по специальности – этнограф, изучает историю развития культуры путешествий в Японии, в связи с чем и предпринимает регулярные поездки из Токио в провинцию. Первое совместное путешествие происходит еще до свадьбы: с конца апреля до начала