Проблемы литератур Дальнего Востока. Труды IX международной научной конференции - Коллектив авторов

искусства ради искусства, обусловленная расцветом буржуазии, возникла для выражения субъективных мыслей как свобода, иллюзия и энтузиазм или для манифестации индивидуалистского самоощущения. Оба девиза опирались на реальную жизнь [10, с. 5].

Во второй статье под названием «Литература и искусство отражают жизнь» (文艺是反映生活的) автор утверждает, что развитие литературы и искусства идет рука об руку с развитием общества. Следовательно, литература каждой эпохи всегда характеризуется обликом этой эпохи [10, c. 33]. Прекрасное произведение состоит из темы, языка и формы, при этом тема должна включать материал, взятый из реальной жизни и индивидуального образа мыслей автора; язык, опирающийся на разговорную народную речь, должен быть простым и понятным. Что касается формы, Ху Фэн превозносит эссе (杂文) Лу Синя, отмечая, что в них использована форма, делающая изменения в жизни наглядными и доступными для критики.

В третьей статье, озаглавленной «Литература и искусство выше жизни», автор критикует фашизм как причину краха, разрушения и разложения литературы, как нечто отделяющее ее от реальной жизни и делающее ее инструментом пропаганды фашистской идеологии. Кроме того, он утверждает, что вместо того, чтобы подражать жизни, литература способна демонстрировать прогресс в жизни и нащупывать в ее невыразимой путанице нить, соединяющую прошлое с настоящим и будущим. Он также утверждает, что литературу нужно ставить превыше жизни, чтобы у нее было достаточно сил двигать последнюю вперед [10, с. 71–72].

В этих статьях Ху Фэн заявляет, что литература тесно связана с жизнью. Если бы жизнь определялась революцией, тогда литература, в дополнение к изображению человеческих поступков и классовой среды, должна была бы показывать читателям правильное направление, в котором им нужно двигаться. Однако, поскольку литература довлеет самой себе, она не должна иметь классовой природы или быть политическим инструментом. В статье, озаглавленной «Каков вклад Горького в историю литературы?» (高尔基在文学史上加上了什么？), Ху Фэн писал:

Союз обыденного и особенного, соединение индивида и общества и химические реакции между субъективностью и объективностью – вот что такое соцреализм, наследие, оставленное Горьким, который посвятил всю свою жизнь вписыванию разнородного опыта человеческой борьбы в развитие истории литературы… он обладает способностью заставить литературу служить великой цели перековки людей. Так что литература и в самом деле может быть соединена с политикой (цит. по [8, с. 166]).

Автор трактует идеи Горького так, как если бы литература, уподобляемая резервуару, в котором содержится политика (но не только она), обладала сложностью и многогранностью, с которой она рисует своим читателям прекрасное будущее, основанное на объективных фактах. Союз литературы и политики должен не пропагандировать государственную идеологию, но изменять людей для их совершенствования.

Мысль Ху Фэна была подхвачена Мао Дунем, который добавил, что предложенный Горьким реализм направлен на упразднение презренных и жестоких социальных явлений, чтобы убедиться, что человечество может вести счастливую жизнь. В статье «Горький и реализм» Мао Дунь писал:

Это именно потому, что он существует ни для чего другого, кроме как для жизни как таковой, – чтобы был прогресс, чтобы сделать общественную жизнь человечества более разумной и счастливой, чтобы удостовериться, что мы можем лучше проявлять доброту и красоту человечества, и упразднить подлость и жестокость, – следовательно, он лучше понимает греховность мира и жизни (цит. по [8, с. 167]).

Таким образом, Мао Дунь правильно трактует гуманизм Горького, объясняя, что Горький понимает литературу как литературу для жизни, в которой людей необходимо направлять, чтобы они могли отличать добро от зла и достигать более высокой ступени развития. Это соответствует мысли Горького о том, что образование и искусство могут делать людей лучше и вести человечество к безграничному прогрессу [4, c. 228]. О взаимосвязи литературы и политики он рассуждает в статье, озаглавленной «Литература и политическое общество» (文学与 政治生活), на примере русского философа П. А. Кропоткина (1842–1921) и болгарского поэта И. Вазова (1850–1921), ссылаясь на венгерскую и норвежскую литературу и чешскую драму. По его мнению, литературное произведение должно включать в себя политический и социальный элементы, потому что они связаны с развитием общества. Политическое разложение и мрак можно показывать через изображение общества, как это делалось в литературе XIX в.; можно также описывать политическую и национальную независимость, как об этом свидетельствуют примеры венгерского интеллектуала или норвежских писателей XIX в. [11, с. 177].

Вслед за идеями Ху Фэна и М. Горького, Мао Дунь не отрицает взаимосвязь между литературой и политикой и признает влияние среды на литературное произведение. Однако он отрицает, что литература – это инструмент, который служит определенной цели; как он писал в вышеупомянутой статье: «…утилитарное понимание литературы неверно, но совершенно неверно и то, что произведения, имеющие политическое и социальное значение, должны быть выброшены из дворца искусства» [11, с. 176]. Более того, он критикует в литературе формализм (公式主义), к которому стремились некоторые писатели Левой лиги, убежденный, что формализм может лишить литературное произведение всякой ценности. В статье «О письме» (关于写作) он писал, что, для того чтобы чтобы приблизиться к реальной жизни, и содержание, и стиль литературного произведения должны быть свободны от формализма:

Некоторые произведения, написанные за полтора года, прошедшие с распада обществ «Творчество» и «Солнце» и основания «Лиги левых писателей», по-прежнему весьма поверхностны, а их структура и стиль не свободны от цепей «формализма» <…> то, что после своей трансформации «Творчество» и «Солнце» понимают письмо как «синтез политической пропаганды» и «формалистской структуры или замаскированных персонажей», – это ошибка! [12, c. 310]

В отличие от Чжоу Яна и Сяо Саня, Мао Дунь подчеркивает, что литература не находится в подчиненном положении по отношению к политике и не должна становиться орудием пропаганды. Это показывает, что его идеи были созвучны идеям Горького.

И Ху Фэн, и Мао Дунь трактовали идеи Горького в более сложном ключе, чем Чжоу Ян и Сяо Сань, подчеркивая присущий горьковскому реализму гуманизм. Они смогли обнаружить гуманизм в идеях Горького, поскольку, будучи наследниками «движения 4 мая», брали на вооружение идею литературы «для жизни».

Такое различное понимание идей Горького Чжоу Яном и Сяо Санем, с одной стороны, и Ху Фэном и Мао Дунем – с другой, обусловлено их разным отношением к политике, которое было связано с тем, что они по-разному себя идентифицировали: первые – скорее как политиков, чем литераторов, последние же – как просто писателей. Чжоу Ян и Сяо Сань, ратуя за политику, хотели, чтобы коммунистическая партия во главе с Мао Цзэдуном стала правящей и обеспечила победу национальной революции. Поэтому литература им была нужна как орудие социалистической пропаганды, чтобы сформировать умы и заставить их поверить в превосходство коммунизма. Ху Фэн и