Ленинизм и теоретические проблемы языкознания - Федот Петрович Филин

– с другой. Трудности определения этих отношений еще более усиливаются тогда, когда под структурой языка понимается только реляционный каркас языка без соотносящихся элементов. Но и в том случае, если под структурой понимать единство отношений и соотносящихся элементов, объективный коррелят понятий системы и структуры в «чистом» виде конкретно не обнаруживается. Как отмечает Ю.С. Степанов,

«структуру языка нельзя непосредственно видеть, слышать, вообще воспринимать или, например, записать на магнитофонную пленку»[93].

Это же касается и системы языка, понимаемой именно как объективный коррелят понятия языковой системы. С этим объективным аспектом значения термина система языка не следует смешивать значение «реальный объект во всей его конкретной целостности», которое нередко придается слову система в общеязыковом употреблении[94]. Говоря о системе языка как некоей объективной сущности, никто не имеет в виду ни конкретных проявлений языка в виде речевых актов, ни общей совокупности всех речевых актов, осуществившихся в течение всего периода функционирования данного языка. Тем не менее, нет никаких оснований считать понятия системы и структуры языка произвольными «конструктами» сознания, лишенными какой-либо почвы в объективной языковой действительности. Такое понимание противоречило бы тому факту, что понятия системы и структуры языка во всей полноте их конкретного содержания служат эффективными средствами всестороннего осмысления языковой действительности и активного овладения ею. В таком случае понятия системы и структуры языка должны рассматриваться в качестве примеров подлинно научных абстракций, сущность и значение которых в познавательном процессе глубоко и всесторонне охарактеризованы классиками марксизма-ленинизма.

Рассматривая такие абстракции, как «материя» или «движение», Ф. Энгельс указывал, что абстракции – это

«не более, как сокращения, в которых мы охватываем, сообразно их общим свойствам, множество различных чувственно воспринимаемых вещей»[95].

Наличие объективной почвы как обязательного свойства научных абстракций, представляющих собой диалектическое единство субъективного и объективного, подчеркивает В.И. Ленин:

«Человеческие понятия субъективны в своей абстрактности, оторванности, но объективны в целом, в процессе, в итоге, в тенденции, в источнике»[96].

В работах современных философов-марксистов дано убедительное диалектико-материалистическое истолкование понятий структуры и системы как особого вида абстракций, позволяющих отразить при помощи конечного числа элементов и свойств объективный предмет, содержащий бесконечное число признаков[97]. При таком понимании понятие структуры (как и параллельное ему понятие системы) оказывается отражением определенного частного, но вместе с тем общезначимого момента, объективно наличествующего в отражаемом явлении и особенно существенного для познания данного явления на соответствующем этапе познавательного процесса.

Трудность осмысления онтологического статуса языковой структуры и системы проистекает из своеобразия и сложности конкретной физической природы языка как явления действительности. Конкретный живой язык принадлежит к категории таких явлений действительности, которые отличаются большой степенью пространственной и временнóй дискретности и структурного разнообразия своих частей (в данном случае так называемых актов речи) и существуют лишь в виде прерывистых, постоянно возобновляющихся в различных местах, бесконечно разнообразных и, чаще всего, непосредственно друг от друга не зависящих проявлений таких частей. Конкретный живой язык во всем его объеме представляет собой сложный, пространственно многоплановый процесс осуществления всех относящихся к нему актов речи в течение всего соответствующего периода времени. Для создания этого практически неограниченного количества актов речи, среди которых встречаются и совершенно тождественные, применяется в различных комбинациях ограниченное количество элементов языка и способов их использования. Именно эти элементы и способы, по своим признакам и функциям в строе речевых актов распределяющиеся по различным классам, и образуют структуру (систему) языка.

Поскольку в отдельных речевых актах каждый раз используется лишь незначительная часть элементов языковой структуры (системы), а непосредственным наблюдением может быть охвачено одновременно лишь крайне небольшое количество речевых актов, к тому же элементы языковой структуры в конкретных речевых актах группируются не по парадигматическому принципу структуры языка, а по синтагматическому принципу строения речи, структура (система) языка в самом языке непосредственному наблюдению не поддается. Однако структура и система языка, не поддающиеся непосредственному восприятию как определенные целостности при наблюдении реальных речевых актов, объективно существуют в языковой действительности, проявляясь в бесконечно повторяющихся компонентах языка и в относительно устойчивых закономерностях взаимодействия их формальных и семантических свойств при образовании речевых актов. Принадлежащая к системно-структурному плану группировка элементов языка на различных его уровнях непосредственно обнаруживается при рассмотрении конкретных речевых актов в сходстве их формальных признаков и способов функционирования в рамках более сложных речевых конструкций. Характеризующие языковую систему и структуру отношения между различными элементами языка непосредственно проявляются в различиях и сходствах их конкретных формальных и функциональных признаков, наблюдаемых в рамках речевых конструкций. Объективно существующие структура и система языка обнаруживаются, таким образом, в бесконечном повторении их различных сторон и элементов, выступающих каждый раз в других конкретных проявлениях.

Поскольку понятие структуры, как и понятие системы, является отражением объективного предмета или явления, охватывающим конечное число признаков, между тем как объективный предмет содержит неисчерпаемое число признаков, возможно, в принципе, создание бесконечного количества понятий структуры и системы, соотносительных с одним и тем же объектом. Между этими понятиями могут иметь место и самые незначительные отличия, и глубокие расхождения, обусловленные отнесенностью к совершенно различным аспектам действительного объекта. На каждом этапе развития науки, в частности на данном этапе развития языкознания, создается крайне ограниченное количество таких понятий (моделей и т.п.), соответствующее непосредственным задачам и возможностям исследования. Между тем, действительно существующий в виде речевых актов язык фактически содержит в себе все бесконечное количество объективных коррелятов тех понятий о структуре и системе, которые могут быть созданы в бесконечном процессе познания языка. Поэтому действительный язык представляет собой практически неисчерпаемую для познания всеохватывающую систему и всеохватывающую структуру, бесконечно более богатую, чем любое, какое бы то ни было сложное, отвлеченное понятие системы или структуры языка. Именно в таком неисчерпаемом богатстве признаков системы или структуры содержится тот объективно существующий аспект речевой деятельности, который со времени опубликования «Курса» Ф. де Соссюра принято называть языком и противопоставлять речи[98]. Таким образом, система и структура языка представляют собой внутренне, органически присущее языку свойство, обусловленное его сложным составом и сложными функциональными задачами. Система и структура языка могут быть охарактеризованы как общий закон внутренней организации и функционирования языка[99]. Ни структура, ни система не могут рассматриваться в качестве некоего первичного начала, подчиняющего себе конкретные проявления языка в виде речевых актов. Они возникают в самом языке в процессе его становления и усложняются по мере увеличения его состава и усовершенствования его функций. Наличие в языке сложной многоярусной структуры, состоящей чаще из фонетического, морфологического, лексического и синтаксического уровней, представляет собой результат длительного