Ленинизм и теоретические проблемы языкознания - Федот Петрович Филин

двух слов как выразителей двух различных понятий об одном и том же объекте с соответствующим определением обоих понятий. Распространенное понимание системы как совокупности взаимосвязанных и взаимообусловленных элементов, составляющих единое целое, а структуры – как внутренней организации целого, характера взаимоотношений между его элементами, почти полностью совпадает с общепринятым нетерминологическим пониманием слов система и структура, если только признать, что отношения между элементами целого как компоненты структуры не имеют самостоятельного существования в отрыве от соотносящихся элементов. К тому же общепринятому пониманию слов система и структура может быть сведено и определение системы как единства однородных взаимообусловленных элементов, а структуры – как единства разнородных элементов, поскольку элементы могут быть объединены в систему лишь при наличии у них каких-либо однородных признаков, хотя бы общего признака участия в обеспечении функций или свойств целого, что, однако, не исключает, а, наоборот, предполагает и наличие у них различающихся признаков, дополняющих друг друга в создании более сложного целого, между тем как для структуры целого, в свою очередь, важны все признаки ее элементов, т.е. главным образом, различающиеся, составляющие большинство, но это вовсе не исключает и важности однородных признаков элементов структуры.

Другие определения терминов система и структура могут быть охарактеризованы как более или менее существенные видоизменения этого общего их понимания, в конечном счете сводимые к нему, и только некоторые из перечисленных определений, не имеющие сколько-нибудь значительного распространения, представляются необоснованными отклонениями от установившегося понимания. Исходя из этого, следует признать наиболее целесообразным и соответствующим установившемуся в языке словоупотреблению такое различение терминов система и структура, при котором под системой понимается совокупность взаимосвязанных и взаимообусловленных элементов, образующих более сложное единство, рассматриваемое со стороны элементов – его частей, а под структурой – состав и внутренняя организация единого целого, рассматриваемого со стороны его целостности. Поскольку определяемые таким образом понятия системы и структуры могут представлять собой различные осмысления одного и того же реального объекта, одна и та же сторона реального объекта может рассматриваться и как элемент структуры, и как компонент системы. Так, например, согласный ш представляет собой и элемент структуры консонантизма русского языка и компонент системы согласных, подлежащее представляет собой и элемент синтаксической структуры предложения и компонент системы членов предложения.

Определение понятий системы и структуры непосредственно связано и с решением вопроса о том, следует ли понимать под структурой только сеть чистых отношений в отвлечении от соотносящихся элементов или же и сами соотносящиеся элементы как субъекты и носители отношений в структуре. Без учета рассмотренной выше строгой соотносительности понятий системы и структуры как установившихся значений соответствующих слов настаивать на необходимости какого-либо одного из указанных двух пониманий термина структура было бы необязательно, – достаточно было бы последовательного признания того, что в действительности отношения без соотносящихся элементов не существуют и что, в таком случае, понятие структуры как сети чистых отношений является научной абстракцией, необходимой для определенных целей[84]. Однако признание последовательной соотносительности понятий системы и структуры исключает возможность понимания структуры как сети отношений, отвлеченных от соотносящихся элементов, наряду с пониманием системы как совокупности взаимосвязанных элементов, т.е. элементов, рассматриваемых вместе с их отношениями в рамках целого. Если признать, что понятия системы и структуры являются отражениями одного и того же свойства объекта, только рассматриваемого с двух противоположных точек зрения – со стороны составных частей объекта и со стороны его целостности, то соотносящиеся элементы вместе с их отношениями необходимо учитывать не только в системе, но и в структуре. Необходимость учета соотносящихся элементов при определении структуры подчеркивают многие авторы (в том числе и некоторые немарксисты).

Н.Ф. Овчинников считает, что суженное понимание структуры как сети отношений

«в сущности совпадает с понятием отношения или связи. А между тем, – пишет он, – существует потребность в более общем понятии, которое не совпадало бы с понятием связи. Исследуя структуру объекта, можно говорить соответственно о трех главных аспектах категории структуры – аспекте элементов, аспекте связей и аспекте целостности»[85].

«При всем различии аспектов в понимании категории структуры, – пишет советский философ С.Е. Зак, – в них имеется общее: целое рассматривается как система, состоящая из частей, определенным образом расположенных и взаимосвязанных между собой… Структура – это категория, характеризующая распределение и взаимодействие в пространстве и времени элементов предметов и явлений, программу их развития. Структура представляет гобой нечто целое, качественно отличное от составляющих ее элементов»[86].

Убедительное обоснование необходимости включения понятия «элемент» в понятие структуры предлагает немецкий философ X. Лайтко[87]. На принадлежность элементов к структуре указывает и Б. Рассел.

«Выявить структуру объекта, – отмечает он, – значит упомянуть его части и способы, с помощью которых они вступают во взаимоотношения»[88].

Понимание структуры как единства элементов объекта и их взаимоотношений не исключает возможности отвлеченного рассмотрения самих отношений между элементами структуры (как и между элементами системы) и, в частности, исследования их математическими методами. Рассматриваемая таким образом схема отвлеченных отношений с целью отличения ее от более конкретного понятия структуры может обозначаться термином формальная структура[89].

С определением содержания понятия структуры непосредственно соприкасается важный методологический вопрос об онтологической перспективе понятий системы и структуры, особенно в их применении к языку. Вопрос о том, существуют ли языковая система и языковая структура в действительности или это только плод мыслительной деятельности ученых, занимающихся исследованием реальных явлений языка, в различных лингвистических направлениях получает неодинаковое освещение. Так, например, американские дескриптивисты отрицают объективное существование языковой структуры как предмета исследования, понимая под структурой «всего лишь научное упорядочение» речевых актов, или же считают споры об «объективном» или «субъективном» характере языковой структуры бесполезными, ведущими «к пустой трате времени»[90]. Аналогичные высказывания встречаются и в работах лингвистов других стран, в том числе и советских, хотя иногда это является следствием недостаточно развернутых формулировок, не отражающих полностью авторского понимания соответствующей проблемы в целом[91]. Некоторые другие лингвисты, в частности, глоссематики (Л. Ельмслев, X. Улдаль), признавая систему (структуру) языка действительно существующей, приписывают ей, как будет показано ниже, чисто идеальный характер, лишающий такое признание существования системы фактического смысла. С другой стороны, подавляющее большинство языковедов мира признает в той или иной форме объективное существование системы и структуры языка[92].

Коренные расхождения методологического характера в вопросе об объективном существовании языковой системы (структуры) обусловлены большой сложностью тех фактических отношений, которые имеют место между понятиями системы и структуры языка, с одной стороны, и конкретными проявлениями языка в виде речевых актов,