Диалог с Богом. История противостояния и взаимодействия человечества с Творцом - Джордан Питерсон

Почему Бог пребывает в небесном раю? Потому что восторг, охватывающий и вдохновляющий нас при взгляде вверх, на солнце, луну или на усыпанное звездами ночное небо, позволяет нам соприкоснуться, на уровне инстинктов, с «нисшедшим» духом, который «есть и восшедший превыше всех небес, дабы наполнить все» (Еф 4:10). Почему Бог, стоящий превыше всех на пути наверх, беспокоится о качестве жертвы? Именно то, почему это так, далеко не ясно; ответ на этот вопрос неизбежно скрыт в тени невыразимого. Отчасти причина в том, что все дела, достойные свершения, либо не связаны друг с другом, либо порождают конфликт при их претворении в жизнь, либо отражают само запредельное благо и соединены с ним неким таинственным образом, – есть только эти три варианта. Если у дел нет ничего общего, то их соединение в границах отдельной личности или общества становится сложным и требует немалых усилий – и это может даже стать невозможным, если они существуют в непримиримом разногласии. Тогда к какой же конечной цели – если она есть – стремится и должно стремиться все? Возможно, к «верхнему» пределу? К окончательному благу, какими бы ни были его описания? Видимо, именно об этом говорит Библия, настойчиво утверждая монотеизм, и это по определению оказывается альтернативой разобщению или парадоксальному противопоставлению. Нет никаких сомнений в том, что в имплицитной форме эта идея присутствует в образной системе лестницы Иакова – репрезентации бесконечной иерархии, спирально восходящей к небесам, которые уже хороши, но по-прежнему и неизменно становятся лучше.

Иаков же вышел из Вирсавии и пошел в Харран,

и пришел на одно место, и остался там ночевать, потому что зашло солнце. И взял один из камней того места, и положил себе изголовьем, и лег на том месте.

И увидел во сне: вот, лестница стоит на земле, а верх ее касается неба; и вот, Ангелы Божии восходят и нисходят по ней.

И вот, Господь стоит на ней и говорит: Я Господь, Бог Авраама, отца твоего, и Бог Исаака…

Быт 28:10–13

Кроме того, примем во внимание – или вспомним – о том, что любое направленное внимание или действие представляет собой единство, пусть и временное, многих разнообразных расположений духа и материи. Даже для того, чтобы приблизить руку к стакану, взять его и поднести ко рту, требуются жертва и специфичность цели: во-первых, мы позволяем жажде стать приоритетом над любой другой духовной мотивацией, во-вторых – допускаем преобладание модели внимания и действия, благодаря которой совершается упомянутое движение, над всеми прочими потенциальными действиями. Подобное единство непременно интегрируется в единство высшего порядка, иначе действие оказывается малосодержательным, даже бесполезным. И хотя в последствиях такого действия присутствует непосредственное наслаждение от освежающего напитка, однако в сущности – если смотреть в корень – жажда утоляется ради иных целей. Они выстраиваются по направлению к высшему, причем иерархически, в той мере, в какой все поступки, понимаемые в самом широком плане, имеют намерение и цель. Нет никакой причины произвольно приписывать этому стремлению какой-либо предельный уровень, пытаясь постулировать, что единство существует, скажем, на уровне локального действия, но отсутствует на любом из высших уровней или, более того, в наивысшей из всех постижимых точек. Символически – в смысловой нагрузке образов, в драматизме, в литературном стиле – это выражается в идее лестницы, столпа или дерева, соединяющих Землю и Небо, словно мост. Это одна из древнейших идей человечества, восходящая еще ко временам палеолита и шаманским ритуалам с символикой космического древа. Вот как объяснял это великий румынский историк религии Мирча Элиаде:

Символику лианы или лозы, протянувшейся от земли к небесам, мы находим у иранцев, славян и финно-угорских народов; символику космического древа (к которому относится и лиана) – у иранцев, индоевропейцев и жителей Алтая, а равно так же на американском континенте и среди народов Океании.

Древо часто считается лестницей, связующей три космических уровня – преисподнюю, землю и небо.

Символика Космического Древа и Мирового Столпа, Древа Жизни и Лестницы Богов – одна из самых распространенных и глубоко укорененных в человеческой культуре. Не будет преувеличением сказать, что ни один другой символ не затрагивает сокровенную сущность священного столь повсеместно, и ни один не способен столь же ясно внушить разуму, независимо от культурного происхождения, такой же смысл.

Дух бытия и становления стремится вверх, к непрерывному развертыванию форм. Человек сотворен по образу этого духа и ради его проявления призван жертвовать, ничего не утаивая. На готовности это сделать утверждаются цельность души, а также стабильность и эффективность общества. Это ни в коем случае не произвольное суждение. Напротив, это глубочайшее отражение космического порядка, основанное на принципе добровольного дара, мыслимого как жертва, принесенная высшему. Это порядок, который не может быть горделиво отвергнут женщиной или мужчиной без самых страшных и тяжелых последствий; это, по определению, тот самый порядок, которому – опять же, по определению – противостоит, пытаясь его узурпировать, люциферианский дух.

Некоторые жертвы приносят результат и принимаются, другие отвергаются. Это один из неотъемлемых фактов жизни. Он становится поводом как для радости и торжества, так и для нескончаемой и неизмеримой злобы. В таком случае главный вопрос бытия – скорее, даже не вопрос, а моральное наставление – может звучать так: «Что или как именно следует приносить Богу в дар, чтобы понять, что приемлемо для Бога, – что, по всей вероятности, окажется успешным в наивысшем из возможных смыслов?» Какой же ответ дали нам древние авторы? Лучший, каким мы только располагаем: «Да помогут вам небеса»; или, даже более резко: «Когда вы рождаете это в себе, то, что вы имеете, спасет вас. Если вы не имеете этого в себе, то, чего вы не имеете в себе, умертвит вас». Именно в этом соотношении таланта, возможности и ответственности Бог поддерживает вечное равновесие справедливости. В этом смысл похожего предостережения: «И от всякого, кому дано много, много и потребуется, и кому много вверено, с того больше взыщут» (Лк 12:48). Уровень жертвы, требуемый божественным, пропорционален степени привилегий, которые, пусть и произвольно, предоставлены счастливцам и в которых отказано тем, кто находится на дне.

Следовательно, великий и архетипический грех Каина лучше всего понимать как утаивание, как сокрытие данного Богом света «под сосудом», как помещение его «в сокровенном месте» (Лк 11:33), как неспособность принести в дар самое лучшее. Это плохо по отношению к