Диалог с Богом. История противостояния и взаимодействия человечества с Творцом - Джордан Питерсон

в поте лица твоего будешь есть хлеб, доколе не возвратишься в землю, из которой ты взят, ибо прах ты и в прах возвратишься.

Быт 3:14–19

Задумайтесь на мгновение о вашей собственной жизни. Если вы не сталкивались с духом, наказывающим вас за самонадеянную гордыню, то вы либо настолько везучи, что в это невозможно поверить, либо вы обманывали себя так часто, что сумели утвердиться в заблуждении. Верно сказано, что «погибели предшествует гордость, и падению – надменность» (Притч 16:18). Если вы слишком много о себе мните, и если вы полагаете, что ваша забота (Ева) или компетенция (Адам) превыше тех, какими вы наделены, тогда вы взяли на себя задачу, с которой вам не справиться, даже если вы, вероятно, не сразу это поймете. Сложность мира, который вы столь беспечно призвали, захлестнет вас, и ваши страдания будут ужасны. Если вы, поддавшись тщеславным посулам, взвалите на себя больше, чем можете унести, тогда плата будет непомерно высокой: то, что вы предприняли, закончится неудачей, а вам останутся лишь тревога, горе, стыд и боль. Поэтому остается открытым вопрос о том, чем вызвано страдание – устройством бытия (тем, что над нами властны болезни, безумие, социальное отвержение, злоба и смерть) или в такой же или большей степени (а может, и полностью) глупым нарциссическим самодовольством, которое искушает нас притязать на большее, чем нам положено по праву.

Вообразите, что мы противостоим аномальному – тому, что отвергнуто и находится за чертой, – именно так, как нужно, и беремся решать только те проблемы, которые нам по силам. Представьте, что женщины спокойно говорят о том, что могут оказать лишь ту заботу, для которой у них есть необходимые навыки, и не испытывают по этому поводу негодования и обид. Представьте, что мужчины, признав неполноценность своих знаний и представлений, перестали эгоистично или тиранически настаивать на их всеохватности или совершенстве – и бездумно менять их под влиянием желания кого-нибудь впечатлить. Если все будет именно так, то насколько хорошо мы сможем противостоять вызовам мира, пусть даже непростым, и справляться с ними, позволив пробудиться направляющему духу? Можем ли мы увидеть в этом трудную игру, а не рискованную авантюру – слишком затратную и обременительную, а потому исполненную страданий? Прежде всего мы желаем найти то, к чему можем устремиться, – и то, с чем сможем бороться. В этом нет ничего неуместного. Мы ищем не младенческую зависимость, а оптимальный вызов; нам нужны приключения, столкновения и бой. Мы надеемся найти именно таких драконов, которых сможем убить, – иными словами, таких, чей размер сопоставим с нашей уверенностью и уровнем способностей или даже слегка их превосходит. Это зона ближайшего развития – место, где мы можем играть с наибольшей эффективностью и осознаем себя лучше всего. Разве мы не распростимся с большей частью жизненных страданий – и не вступим в противоборство со смертью с максимумом возможностей – если от всего сердца и безоговорочно направим на решение своих проблем все свои силы? Насколько мы страдаем от того, что страдание неизбежно, учитывая ограниченность наших смертных тел, и насколько – от того, что слишком много мним о себе, поддавшись гордыне?

В плане сострадания – со стороны Евы – мы душим детей своей «чудесной» опекой, купаясь в самолюбовании, пока нас хвалят беззаботные свидетели нашей далеко не бескорыстной жертвы. В плане концептуализации и порядка – со стороны Адама – мы можем получать нарциссическую выгоду, ложно завышая свою ценность перед другими, и выдвигать себя на первый план (типично мужское искушение), притворяясь великодушными людьми и эффективными дельцами, когда на самом деле не обладаем ни ресурсами, ни умением их распределять. Именно в этом и заключается уловка представителей «темной тетрады» – нарциссов, манипуляторов, психопатов и садистов, воплотивших в себе худшие стороны мужской гордыни. (Женский эквивалент изучен недостаточно хорошо – возможно, потому, что его проявления в виде серьезного насилия или воровства не столь вероятны.) Почему же последняя из этих четырех патологических черт – садизм, или переживание восторга при виде боли других, – встречается наравне с тремя предыдущими и, что несомненно, проявляется как у мужчин, так и у женщин? Склонность использовать других в роли «пешек» во имя выгоды, полученной неправедным путем, определенно сочетается с желанием применять силу. В свою очередь, эта черта может превратиться – и превращается – в высокомерное презрение. (Как еще оправдать свою выгоду?) А что потом? Вера в то, что все презренное достойно пыток? И даже в то, что этих пыток требует мораль? «Может быть, слабым нужен урок. Может быть, я один из тех, кто их научит». Вероятно, отчасти это рациональное обоснование лишь маскирует жажду мести, направленной на тех, кого пытают, за то, что они, прежде всего, стали слабыми жертвами, дозволившими совершить великий грех эксплуатации людей в качестве орудий. Наступает ли момент, когда тиран в силу необходимости начинает ненавидеть рабов, чья уступка – неважно, можно ли ее оправдать и была ли она вынужденной, – извратила его душу?

Это главный вопрос религиозной веры. Верите ли вы, что существует дух, который одновременно предостерегает от гордыни и противостоит ей? Если вы, просматривая свою жизнь, придете к выводу, что никогда не падали из-за гордыни и никогда не принимали обязательств из склонности к переоценке сил, то либо вы почти святой; либо вы умышленно слепы и неизбежно упадете в яму; либо вы отъявленный лгун, и поэтому вы обречены. Иных вариантов нет, поскольку гордыня всегда предшествует падению. Какой ужасный дух к нему приводит? И как он подчиняет вас на уровне суждений, независимо от вашей веры или от притязаний на нее? Лишь после того, как Ева прислушивается к настойчивому шепоту змея, внушающего, что она может принять в себя погибельный яд, – и после того, как Адам, первозданный глупец, позволяет себе претендовать на подобную власть или иммунитет, – происходит падение. С глаз заблудших детей Божьих спадает пелена. Теперь они могут видеть – «как боги» – большую часть того, чего еще не могли сознательно постичь. Они приняли бремя незаслуженной мудрости, они обрели знание – но не знают, как жить с ним дальше. Именно в этот момент в мир входит страдание – познание добра и зла; осведомленность о смерти или даже сама смерть; изгнание из Рая; требование приносить жертвы и трудиться. Несчастная пара обнаружила свою изначальную наготу.

И увидела жена, что дерево хорошо для пищи, и что оно приятно для глаз и вожделенно, потому что дает знание; и взяла плодов его и ела; и дала