Психические травмы в межличностных отношениях - Оксана Владимировна Защиринская

Лэнг предложил когнитивную модель тревожного расстройства, лежащую в основе «теории когнитивных действий», которая объясняет формирование посттравматических стрессовых расстройств. Проведенное психофизиологическое исследование позволило доказать, что определенные типы мышечной активности соответствуют опыту определенных действий и событий в воображении. В этом случае содержание изображений, в свою очередь, влияет на физиологическую реакцию субъекта. Полученные данные интерпретировались П. Лэнгом как существование пропозициональных сетей, включающих информацию о стимулах, смысловую информацию, которая соответствует этим стимулам, информацию о реакциях на данный стимул и программы эмоционального реагирования. Люди с тревожными расстройствами, по словам автора, имеют дезадаптивные пропозициональные сети, содержащие неадекватную смысловую информацию (например, переоценка опасности), а также неадекватную информацию о реакциях (например, избегающее поведение). Данные пропозициональные сети позднее получили название «структуры страха» [Эффективная терапия, 2005].

Рассматривая социально-когнитивные теории психической травмы, М. А. Падун и А. В. Котельникова говорят о травме как о разрушении «картины мира», подчеркивая важную роль «базовых убеждений» в развитии и преодолении травматического стресса.

Известно, что психическая травма влияет на разные уровни индивидуально-личностной системы: психофизиологический, биохимический, когнитивный, эмоциональный, поведенческий, макро- и микросоциальный. Основываясь на принципах субъектнодеятельностного подхода и принципах определения психических явлений как «внешнего через внутреннее», М. А. Падун и А. В. Котельникова считают базисные убеждения основными переменными («внутренними условиями») – факторами уязвимости (или, наоборот, – устойчивости) человека в отношении травматических воздействий [Падун и др., 2012].

Понятие «базисные убеждения» возникает и развивается на пересечении когнитивной, социальной и клинической психологии и психотерапии, которые (каждая со своих позиций) предпринимают попытки дать ответ на вопрос о том, как у человека формируются индивидуальные конструкции представления об окружающем мире и его собственном Я. В зарубежной психологии словосочетание assumptive world (буквально «мир допущений») используется для обозначения набора основных убеждений, которые обеспечивают человека поддержкой, защитой и чувством реальности [Котельникова и др., 2012]. М. А. Падун и А. В. Котельникова используют термин «картина мира» для обозначения этой конструкции. Таким образом, система базисных убеждений представляет собой картину мира человека.

В книге «Социальное познание» Г. М. Андреева пишет о том, что познание мира человеком находится в тесной зависимости от того, как он действует в этом мире, и в то же время сами действия человека также зависят от познания мира. Следовательно, в случае социального познания, во-первых, необходимо четко выявить связь между познанием и деятельностью индивида. Во-вторых, процесс познания должен интерпретироваться не в виде простой фиксации внешних отношений, а как своего рода их реконструкция, а следовательно, как создание определенной внутренней картины мира, в построении которой роль того, кто ее строит, особенно велика [Андреева, 2005].

Таким образом, базисные убеждения определяются как неявное, глобальное, устойчивое восприятие мира и самих себя, влияющее на мышление, эмоциональное состояние и поведение человека. В концепции Ронни Янов-Бульмана рассматривается роль базисных убеждений в интеграции экстраординарного опыта со структурой человеческой индивидуальности. Суть авторской идеи сводится к тому, что люди склонны интерпретировать события, происходящие с ними, чтобы сохранить стабильность субъективной картины мира, которая обеспечивает необходимую поддержку в постоянно меняющейся реальности. Человек приобретает свой жизненный опыт, пытаясь добиться чувства безопасности, основываясь на внутренних представлениях о веровании в доброту окружающего мира, его справедливость [Падун и др., 2012].

Достаточно новым направлением в рассмотрении психической травмы являются исследования, изучающие проблематику межпоколенческой передачи психического травматизма, открытую в психологии ХХ в. Н. В. Тарабрина и Н.В. Майн рассматривали передачу такого вида травмы как феномен, который разворачивается между поколениями. Посредством данных механизмов реализуется преемственная передача потомкам от предыдущих поколений как элементов структурирующего опыта, так и патологических проявлений, в том числе психотравмы. Источником передачи травмы становятся предки, перенесшие серьезные психические потрясения, в то время как определяющим фактором является не столько сила травмы, сколько степень ее психической проработки. Передача травматического опыта от старших поколений реализуется как словесно, так и невербально, и наиболее патогенной является невербальная передача, которая окрашена негативными эмоциями, например семейный секрет. В основе передачи психической травмы лежат такие механизмы, как идентификация и проективная идентификация. Травматизм, передаваемый предками, может быть воспроизведен потомками, а также значительно влияет на все аспекты их личности, определяет в последующем направление жизненного выбора, характер объектных отношений. С целью лечения последствий передачи травм между поколениями необходимо ввести исторический контекст в индивидуальную терапию и уделить больше внимания семейной терапии [Тарабрина и др., 2013].

В основе исторически сформировавшихся паттернов реагирования на психическую травму, характерных для той или иной культуры, могут лежать именно механизмы межпоколенческой передачи психической травмы. Данная концепция будет полезна для понимания этнопсихологической специфики реагирования на травмирующие события.

Таким образом, теоретические представления о психической травме весьма разнообразны. Первоначально концепции данного феномена зародились в рамках психодинамического подхода, а затем разрабатывались и уточнялись в рамках других направлений и школ – когнитивной, экзистенциально-гуманистической, гештальт-психологии и т. д. Все подходы различаются взглядами на проблемы сущности, этиологии, патогенеза травматических переживаний. Одним из наиболее современных и объективных, по мнению автора, является подход, подчеркивающий роль базисных убеждений человека в развитии и преодолении психической травмы.

1.3. Феноменология психической травмы у взрослых и детей

Для описания психотравматических процессов в психологической и психиатрической литературе используется множество понятий, основными из которых являются: психическая травма, психогения, стресс, невроз. Зачастую разные авторы обозначают одно и то же явление различными терминами и под одной и той же концепцией подразумеваются разные значения.

Например, термин «психотравма» обозначает как факторы окружающей среды, так и физическое состояние, а также психическое состояние и реакции организма. Некоторые исследователи, такие как Н. В. Канторович, Э. Г. Эйдемиллер, В. В. Юстицкис, под термином «психическая травма» подразумевают тяжелые индивидуальные переживания [Эйдемиллер и др., 2007].

В подходе В.М.Кровякова и В. В. Вандыша-Бубко под психической травмой понимается информационный «удар», в результате которого насильственно разрушаются интегративные механизмы психики, изменяется ее системный характер, что приводит к нарушениям адаптации индивида. Кроме того, психотравма определяется как психогенный удар, который характеризуется крайней неожиданностью, остротой, внезапностью, непонятностью и сопровождается аффективными расстройствами [Кровяков, 2005].

Некоторые ученые, говоря о травматических переживаниях, обозначают их термином «психогения». В. М. Кровяков разделяет патогенные факторы на психические травмы и психогении. Под психической травмой автор понимает острые, внезапные, травматические воздействия с тяжелыми последствиями (смерть или уход родителя, развод родителей, изнасилование, инцест). А под психогенией в его исследованиях подразумевается длительное систематическое травмирующее психогенное влияние, состоящее из серии мощных повседневных действий в виде унижения, угроз, психического давления, которые важны для конкретного человека и вызывают хронические расстройства. В качестве психогений В. М. Кровяков рассматривает страх ребенка за жизнь родителей и его собственную жизнь, ограничение