Психические травмы в межличностных отношениях - Оксана Владимировна Защиринская

и трудности, но и провоцировать развитие клинически оформленных психических расстройств. В Международной классификации болезней 10-го пересмотра (МКБ-10) данные расстройства перечислены в разделе «Невротические, связанные со стрессом и соматоформные расстройства». Травматический стресс в МКБ-10 определяется как самостоятельное расстройство только тогда, когда ему соответствует отдельный комплекс симптомов. К таким симптомам относятся[1]:

– навязчивое повторение переживаний травмирующего события;

– избегание всего, связанного с травмой;

– трудности припоминания важных эпизодов травмы;

– чувство отстраненности и отчужденности от других;

– притупленность эмоций, проблемы со сном, раздражительность или вспышки гнева, нарушение памяти и концентрации внимания, сверхбдительность и др.

Травма может привести к более глубоким болезненным последствиям в виде депрессии, тревожных расстройств, психосоматических заболеваний, суицидальных попыток. Часто психотравмы также имеют серьезные социальные последствия – в виде, например, насилия. Показательно, что непроработанная психотравматизация имеет тенденцию возобновляться. В традиционном медицинском подходе психическая травма понимается как биологическое заболевание, сопровождающееся нарушениями мозговой деятельности, которые не могут быть устранены. Согласно данному подходу, лечение носит преимущественно симптоматический характер и сводится к использованию фармакологических препаратов, предоставлению социальной поддержки и обучению стратегиям совладающего поведения. Этот подход нельзя назвать эффективным [Петрова, 2013].

Последствия травмы могут быть условно разделены на три основные группы, перекрывающие друг друга: психопатологические (клинические), психологические и социальные. Интенсивность травмы (стрессового воздействия) стирает индивидуальные и личные характеристики жертв и способствует развитию посттравматических расстройств, которые могут развиваться в экстремальных ситуациях почти у каждого человека. Опыт людей, переживших стихийные бедствия, катастрофы, войны, не проходит бесследно и оставляет определенный след в психике и жизни пациентов. Понимание этого облегчается анализом пред- и посттравматических ситуаций. Он свидетельствует о том, что через некоторое время после пережитой опасной для жизни ситуации развиваются различные невротические и психопатические стигмы, связанные с ней этиологически и феноменологически.

К числу психопатологических последствий психической травмы некоторые ученые относят острые стрессовые расстройства, боль и очевидную непропорциональную инвалидность, тревожные расстройства, необъяснимые физические симптомы, большую депрессию (по МКБ-10), семейные проблемы, посттравматические симптомы и расстройства, симптомы избегания и фобические расстройства. Однако следует отметить, что некоторые выявленные расстройства носят скорее психологический и социальный характер, чем психопатологический. С одной стороны, эти расстройства имеют несомненную связь с «дотравматическими» особенностями травмированной личности и определенными обстоятельствами ее жизни, с другой – на фоне этих стигм часто возникают выраженные патологические состояния нарушения отдельных механизмов адаптации под влиянием этих или других факторов [Тадевосян и др., 2011].

Всю совокупность психологических изменений, возникающих после травмирующего события, В. А. Кожевникова обозначает понятием «постстрессового патопсихологического симптомокомплекса». Этот комплекс характеризуется появлением и усилением таких черт, как подозрительность, ригидность и своеобразие поведенческих и эмоциональных реакций, значительной диссоциацией ценностносмысловой сферы, стереотипностью и неадекватностью механизмов психологических защит и совладающих стратегий, ограниченностью микросоциальных связей, социальной поддержки и формированием избегающего поведения [Кожевшкова, 2006].

Другие авторы дополняют посттравматический симптомокомплекс рядом иных симптомов, таких как сильные чувства ненависти, агрессии и даже мести, относящиеся к тем людям, которые несут ответственность за травматические события. В развитии психологических последствий участия в военных действиях А.Л.Иванов и соавторы различают несколько типов психической дезадаптации с характерными психологическими симптомами [Тадевосян и др., 2011]:

1) активно-оборонительный тип (в основном адаптивный) – может проявляться как вполне адекватная оценка тяжести травмы, а также как тенденция игнорировать ее; наблюдаются невротические расстройства;

2) пассивно-оборонительный тип – сопровождается дезадаптацией с интрапсихической направленностью. Данный тип реагирования основан на отступлении, примирении с последствиями травмы. Характерно появление тревожно-депрессивных и ипохондрических тенденций, снижение потребности в борьбе за выживание;

3) деструктивный тип – сопровождается дезадаптацией с интерпсихической направленностью, которая характеризуется нарушением социального функционирования. Характерными являются ощущения внутреннего напряжения, дисфория, часто возникают конфликты, взрывное поведение. Чтобы справиться с негативными последствиями, пациенты прибегают к использованию алкоголя, наркотиков, к агрессивным действиям и попыткам самоубийства.

Среди социальных последствий травмы в первую очередь выделяется состояние социальной дезадаптации. По мнению ряда авторов, треть заключенных в американских тюрьмах являются ветеранами вьетнамской войны, число самоубийств среди участников войны во Вьетнаме к 1975 г. превысило количество смертей в самой войне в три раза. Уровень разводов в их семьях составляет около 90 %. В то же время только около пятой части всех тех, кто воевал во Вьетнаме, имеют признаки посттравматического стрессового расстройства. Ветераны войны с ПТСР, по сравнению с ветеранами, которым удалось преодолеть посттравматический стресс, характеризуются социальной дезадаптацией, которая проявляется в плохом соматическом здоровье, низком фоне настроения, тревоге, эмоциональной нестабильности, низкой общительности, низком самоконтроле, подозрительности, радикализме. Они имеют несравненно высокий риск самоубийства и импульсивного поведения [Тадевосян и др., 2011].

Психическая травма может привести к перечисленным последствиям не только у человека, непосредственно перенесшего травму, но также может быть передана через механизмы межпоколенных связей с потомками. Было установлено, что люди после травмирующего события часто имеют признаки тревоги, депрессии, посттравматического расстройства, постоянного чувства угрозы и непредсказуемости будущего, а также негативной оценки себя и мира.

У детей, чьи родители пострадали от серьезных психотравм, Харви и Кэрол Барокас наблюдают аналогичную проблематику родительского функционирования, а именно: значительную уязвимость в стрессовых ситуациях, чувство вины, беспокойство и депрессию, фобии и панические атаки. Исследования Абу Дауда и соавторов показывают, что у детей из семей, где по крайней мере один из родителей испытал экстремальную травму (например, пытки), проявляются психопатологические симптомы. В этих семьях также существует связь между детскими и родительскими симптомами. Кроме того, исследования Рэйчел Иегуда с соавторами показывает, что посттравматическое стрессовое расстройство может развиться у детей в ответ на слушание о родительской травме, особенно если эта информация вызывает у ребенка эмоции страха, беспомощности и ужаса. Вайбренд Опден Вальде утверждает, что травмированные родители могут напрямую стимулировать дальнейшее существование травмы у своих детей. Некоторые дети, принявшие участие в исследованиях, показали признаки оживления симптомов, которые содержали травматический опыт их родителей [Тарабрина, 2009].

Во всех случаях симптомы включали кошмары и «флешбэки» (внезапное непроизвольное воспроизведение травматической ситуации). У этих детей наблюдалась клиническая картина посттравматического расстройства, хотя непосредственно военный опыт они не проживали. Результатом предшествующей родительской травмы является повышенная уязвимость при столкновении с травматическими переживаниями у потомства. Было установлено, что израильские ветераны войны в Ливане, чьи родители пережили Холокост, показали более высокий уровень и более выраженные симптомы ПТСР, чем ветераны из контрольной группы.

На сегодняшний день, спустя 30 лет после введения категории посттравматического стрессового расстройства в DSM-V и клиническую практику, к данной проблеме относятся иначе. Анализ многогранных проявлений ПТСР у участников войн и других экстремальных событий показал, что существенным условием возникновения посттравматического расстройства является наличие экстремального стресса. Но существует также ряд патогенных факторов, определяющих характер расстройства – психогенных, экзогенных, экзогенно-органических, эндогенных,