Невротический характер - Альфред Адлер

Вторая мысль в сновидении пациентки – «я сижу на головах всех людей» – заключает в себе то же самое. Пациентка применяет привычный оборот речи, чтобы выразить, что она превосходит всех. Ее стремление наверх можно понять лишь диалектически, в противопоставлении чему-то, да и вообще мышление неуверенного в себе невротика всегда работает по принципу «или – или», как бы абстрактно, по схеме противоположностей «мужское – женское». Середины здесь нет, потому что оба невротических полюса – чувство неполноценности и перенапряженное личностное чувство – под влиянием усиленной предохранительной тенденции допускают апперцепцию только диаметрально противоположных ценностей[279].

Сюжет сновидения позволяет нам разгадать невротические готовности пациентки. Фактически ее мужской протест, склонность принижать других, ее честолюбие, чувствительность, упрямство, неуступчивость, своенравие достаточно очевидны. Из этого сновидения также можно вывести психическое значение ее головных болей. Предыдущий анализ выявил, что этот симптом всегда возникал в ситуациях, когда пациентка испытывала чувства унижения, обделенности, оженствления, то есть, говоря словами из сновидения, когда «ей садились на голову». Следовательно, головной болью она реагировала тогда, когда можно было ожидать реакции ярости, то есть благодаря созданию этой «готовности к боли» и затем болевой галлюцинации она ускользала из-под власти других людей, особенно матери, и могла повысить свое личностное чувство даже сильнее, чем упрямством и своенравием. Если коротко, она «садилась на головы».

У детей это стремление «наверх» бесспорно, и оно часто совпадает с желанием ребенка быть большим. Дети любят, чтобы их высоко поднимали, они с удовольствием влезают на кресла, столы и комоды и часто хотят таким образом показать себя отчаянными, смелыми, мужественными. Насколько близко граничит с этим тенденция к обесцениванию – показывает их радость оттого, что они теперь стали «выше» взрослых. В этом стремлении вскарабкаться наверх у нервных детей отчетливо обнаруживается и инстинкт агрессии. Бывает, что маленькие пациенты в ординаторской взбираются на стулья, кушетки и столы и таким способом демонстрируют неуважение к обществу и недостаточную подготовку к жизни в нем.

Опасность падения, несчастного случая при этом стремлении наверх, а также общепринятое воспитание трусости вынуждают таких детей к изменению формы их направляющей линии или к повороту на невротические обходные пути, причем обычно страх высоты, боязнь высоты (чаще всего в символическом виде) предстоит всем рискованным акциям в качестве напоминания и тем самым обосновывает уже имеющуюся готовность, которая действует как тормозное устройство и каждый раз заставляет пациента как бы застревать на пути. Боязнь открытых пространств выражает таким способом страх пациента спуститься ниже своего уровня и при этом почувствовать себя «маленьким». Иногда страстное стремление быть на высоте переходит большей частью в тенденцию принижать других. Это желание поставить других ниже себя может выражаться, кроме того, в склонности к брани, а также в невротической ревности и в бреде ревности.

Более развитый, довольно интересный способ принижения других я находил в заботливости нервнобольных, в их показной тревожности и опасениях за судьбы других людей. Они ведут себя так, словно другие не способны без их помощи позаботиться о себе и довести что-либо до конца. Они постоянно дают советы, выискивают новые опасности и не успокаиваются до тех пор, пока другой человек, напуганный и обескураженный, не отдастся им в руки. Нервозные родители причиняют этим большой вред своим детям, а, кроме того, многие трения возникают из-за такого «попечительства» в любви и браке. Этим невротик хочет добиться того, чтобы установить законодательство для других. Один из моих пациентов, который в детстве дважды попадал под машину, связывал свое ущербное личностное чувство с этим воспоминанием и каждый раз, когда шел с кем-то, при переходе улицы пугливо хватал спутника за руку, как будто не доверял его способности обойтись без посторонней помощи. Многие люди чрезмерно волнуются, когда их близкие едут на поезде, плавают или катаются на лодке, они беспрестанно дают указания няням и проявляют свою тенденцию к обесцениванию в преувеличенной критике и резких замечаниях по любому поводу. И в школе, и на работе постоянно можно слышать такое ворчание и унизительные придирки от нервозных учителей и начальников. В психотерапии главное требование – исключить подобное поведение со стороны врача, как бы его ни провоцировал пациент. Это требование сводится к отказу от подавляющего авторитета. Тот, кто знает, насколько сверхчувствительны нервнобольные, способен понять, как мало им надо, чтобы почувствовать себя задетыми. Один мой пациент, страдавший истероэпилепсией[280] и всегда изображавший своим поведением полное подчинение, однажды упал без чувств перед моей дверью. В подобных «случайностях» всегда можно распознать тенденцию к обесцениванию. Еще находясь в сумеречном состоянии сознания, он разговаривал со мной как с «учителем» и бормотал, что принесет какое-то письмо, а после приступа подтвердил, что в этот раз не хотел идти ко мне на прием. Анализ выявил, что он сделал меня учителем – а это было возможно в любой момент в нашей ситуации, – чтобы с помощью такого самообмана приобрести необходимую боевую дистанцию и вести себя так, словно он, как в школе, обязан был прийти ко мне и принести письменную «объяснительную». Вчувствовавшись в эту ситуацию неполноценности, он смог «включить» вытекающие из нее компенсирующие готовности, с тем чтобы меня напугать[281].

Двадцатилетняя девушка страдает навязчивой идеей, что она не может ездить в трамвае, потому что, когда она входит (поднимается) в трамвай, у нее всегда возникает мысль, что в это же самое время какой-нибудь мужчина может, выходя (спускаясь) из трамвая, попасть под колеса. Анализ выявил, что этот невроз навязчивых состояний представляет собой мужской протест пациентки в образе «быть наверху», соответственно которому мужчина вынужден спуститься «вниз» и быть униженным, понести ущерб, который он обычно причиняет женщине[282]. Вдобавок усиленная предохранительная тенденция создает дополнительный страх, который еще больше усугубляет страх перед мужчиной: даже если бы ее превосходство было гарантировано, она все равно не смогла бы решиться на брак, так как ее будущему мужу было бы с ней довольно плохо. И таким образом она, создавая невротические трудности, окончательно препятствует своему включению в женскую роль. Исходя из этого, можно понять непостижимое стремление некоторых невротичных девушек и женщин требовать от партнера больших жертв и подвергать его самым трудным испытаниям: таким способом они надеются возвысить свое личностное чувство и добиться видимости равенства с мужчиной. Одной пациентке мешала присоединиться (как женщине) к обществу навязчивая мысль, что она могла бы вдруг на людях издать громкий петушиный крик (мужской).

Итак, жесткоантагонистическое мышление уже само по себе есть признак