Отель «Война»: Что происходит с психикой людей в военное время - Арлин Одергон

Понимание того, что травма – явление коллективное и его следует осмыслять в рамках общественных форумов, должно лежать в основе любых серьезных попыток предотвратить вооруженные столкновения, которые подпитываются застарелыми травмами. Работая в регионе, ставшем эпицентром конфликтов и травмы невероятного масштаба, я поняла, что каждый раз, затрагивая острый вопрос, мы задеваем очаг боли, незаметный при каждодневном общении. Фасилитатор должен отдавать себе отчет в высокой вероятности проявления травматических симптомов. Но если мы станем избегать острых вопросов, то не сможем начать работу с травмой. Фасилитаторы в конфликтных ситуациях и переговорщики должны обладать особыми навыками, осторожностью и знаниями, необходимыми для понимания коллективной травмы и работы с ней, а также для безошибочного обращения с горячими точками[328] конфликта.

Когда сообщества не могут примириться. Действие травмы

В ситуациях, когда жестокость разделяет общество на два непримиримых лагеря, для каждого из них может оказаться чрезвычайно полезным проработать коллективную травму. Потребность в размежевании нередко бывает самым замысловатым образом переплетена с потребностью в безопасности и страхом возобновления насилия и симптомов травмы.

Сейчас, спустя много лет после войны и жестокостей в хорватском Вуковаре, город все еще лежит в руинах. Люди живут в условиях почти полного апартеида. Начиная с пивных баров и заканчивая детскими площадками, вся жизнь хорватов и сербов протекает раздельно. Во время проведенного здесь собрания люди жаловались на отсутствие на этой и других встречах людей, с которыми можно было бы обсудить гуманитарные проблемы региона. Использовав простую методику процессуально ориентированной работы, мы предложили тем, у кого есть желание пообщаться на гуманитарные темы с отсутствующими лицами, сделать это в диалоге с их ролями. Мы поставили стул, призванный представлять роль. К удивлению самой группы, ей неплохо удалось сформулировать взгляды и обозначить опыт противоположной стороны. Выступая в этой роли, одна женщина начала рассказывать о разрушительной травме: «Когда вы говорите о том, что “мы” не приходим на встречи, вы игнорируете реальность… Если вы не готовы понять, что́ нам пришлось пережить и какова наша травма, как мы можем встречаться с вами?» Атмосфера радикально изменилась. Мы с моим коллегой Лейном приостановили обсуждение, чтобы отметить, сколь сильна психическая травма во всем регионе – как среди отсутствующих, так и среди присутствующих в помещении. Многие поняли, что не вполне осознавали масштабы собственной травмы из-за страха перед ее масштабностью, из-за необходимости не обращать на нее внимания, быть активными, двигаться вперед и восстанавливать разрушенное сообщество. Травма была очень распространена, но надо было продолжать жить дальше, поэтому ее считали неизбежным злом, с которым нужно просто смириться. Каждый был травмирован. Некоторые отмечали: чтобы понять чужой травматический опыт, нужно сначала проработать свой, а стремление забыть о прошлом, хотя и вполне понятное, разрушает их усилия по воссозданию сообщества.

Мы почувствовали, что все это указывает на способ работы, необходимый для данного региона, – внутренний диалог в рамках каждого из сообществ на тему всеобъемлющей травмы, и лишь после того, как сообщества проведут эту работу, они смогут начать взаимодействовать между собой. Всеобщая травма оказывает влияние на весь процесс социального и экономического развития.

Театральные форумы

Существует непосредственный и весьма действенный метод работы в сообществах, суть которого состоит в совмещении форума и театра. Он привносит в процесс элемент ритуального действа и чувство защищенности. Театр создает пространство для выражения и проработки тех проблем и эмоций, которые редко попадают в фокус общественного внимания. Сам по себе являясь форумом, театр способен любое событие сделать достоянием общественности и в то же время открыть во всем нечто скрытое, некие творческие и вдохновляющие элементы. Автор метода психодрамы Дж. Л. Морено изначально занимался общественными и политическими проблемами[329]. «Театр угнетенных» и «законодательный театр» Аугусту Боаля дает нам возможность попробовать себя в решении политических и социальных вопросов[330]. Сейчас я и мои коллеги работаем в формате живого импровизационного театра и пытаемся решать с группами общественные проблемы, сочетая элементы форума и ролевой игры[331]. Этот метод можно считать одновременно древним и современным. Особая сложность и важнейшая цель такой работы состоит в выработке правильного подхода к людям, перенесшим общественную травму. Джонатан Шэй пишет о том, как древние греки боготворили Гомера, рассказчика и врачевателя душ. В «Одиссее» Гомер создает портрет эпического певца, который исцеляет рассказами о Трое – они столь правдивы, что заставляют старого воина Одиссея плакать[332].

Личностные, коллективные и трансперсональные аспекты травмы

Чтобы вырваться из порочного круга психической травмы, необходимо осмыслить травматический опыт в его личностном, коллективном, а также трансперсональном измерении. Нет ничего более интимного, более личного, чем опыт столкновения лицом к лицу со страхом. Вы потрясены до глубины души тем, что оказались преданы ваши сокровеннейшие ценности и представления о том, что может с вами случиться и что вы можете вынести. Такие переживания – самое интимное, чем может поделиться человек. Но в то же время травма не может касаться только одного человека: она затрагивает также его семью, группу и общество. Психическая травма – это общественное и политическое явление. Если симптомы травмы рассматриваются лишь в качестве личной психологической проблемы, это может обострить последствия травмы, оставляя человека в изоляции. В этом случае его отделяют от общества и признают больным[333]. Подобная тенденция в обществе связана с желанием не принимать подобные истории близко к сердцу и выталкивать травматический опыт вовне, откуда он еще более настойчиво продолжает вторгаться в сознание.

Кроме того, травма имеет и трансперсональное измерение. Она как бы стирает из памяти личную историю человека, ослабляет его связь с самим собой до травмирующего события. Повидав худшие стороны человеческой природы, можно легко впасть в отчаяние и безысходность, заработать истощение и утратить связь с реальностью и с самим собой. Однако иногда травматический опыт переносит человека в другие измерения, за рамки личности и повседневности, за грань жизни и смерти, связывая его со сверхъестественным источником духовности и сострадания. Хотя травма предполагает предательство доверия и сокровенных идеалов, после подобного крушения базовых ценностей иногда возникает новая связь с более глубоким трансперсональным источником. Осознание трансперсональных и духовных измерений травматического опыта очень важно для понимания того, какие ресурсы и возможности есть у людей и сообществ для борьбы с психической травмой, а также работы с застарелыми конфликтами, когда общество переживает психическую травму уже на протяжении многих поколений.

Время и травма

Травмирующие события застывают во времени, но не в качестве воспоминаний, а как события настоящего, вновь и вновь возникающие перед нами. Наши привычные представления о пространстве и линейном времени при этом разрушаются. Странные ощущения в теле, отрывочность восприятия и провалы в памяти создают жуткое чувство выхода за рамки общепринятого понимания реальности и последовательности событий. Во время такого вневременного опыта человеку порой кажется, что он теряет связь с реальностью и сходит с ума. Однако он может ощутить, что прикасается к вечности и, будучи оторванным от реальности, в определенные моменты обретает связь с чем-то бесконечным, влекущим за собой, с чем-то духовным, находящимся за пределами циклического конфликта.

Горе, ритуал и расставание

Чтобы жить и двигаться дальше после потери или травмирующего события, нужно уметь испытывать горе. Переживание горя помогает осознать трагедию и одновременно почтить память погибших, попрощаться с ними. Ритуалы похорон и кремации нужны не только для того, чтобы проститься с погибшими и почтить их память, но и чтобы отпустить их и получить возможность жить дальше. Если тела погибших найти не удается, люди не могут обрести спокойствие. История остается незавершенной и продолжает нас преследовать. Массовые захоронения становятся символом войны и трагедии недожитых жизней, а также страниц нашей истории, которые не удается перевернуть. Еще хуже, если не удается обнаружить даже массовых захоронений. Когда мертвые пропадают бесследно, выжившим