Сновидения и способы ими управлять: практические наблюдения - Леон Гервей де Сен-Дени

передо мною. Я выбрал левую, в конце которой виднелся воображаемый замок. Ассоциация идей предоставила мне, в этом избранном мной пути, такие же точные и такие же разнообразные образы, какие мне предоставляет реальность. Я оставил своей памяти хлопоты по созданию таких же непредвиденных происшествий по дороге, чья непредвиденность в реальной жизни принадлежит случаю; но образы возникали в порядке, который задавала им моя воля, и я управлял своим сновидением, так же как и бодрствующий сновидец из «Тысячи и одной ночи».

Для меня нет сомнения, что если бы я предпочёл выбрать правую дорогу — ту, что вела в лес — ассоциация идей и образов также уверенно извлекла бы из хранилищ моей памяти массу деталей, соответствующих этим совсем другим картинам, к которым я бы направил движение своих мыслей. Вместо моста, крепостных башен и вековых стен, я увидел бы деревья самого разного вида, тропинки, быть может, какие-нибудь сцены охоты или разбойников.

Конечно, моя воля как прямая причина, не имела бы никакого отношения к этим вышедшим на сцену деталям, заботу о которых взяла на себя моя память; но если мы желаем довести логический анализ до конца, то не сможем ли мы найти, среди законов, которые управляют нашими осознанными сновидениями и законов, которым подчинена наша реальная жизнь, одну ту общую черту, которая так часто встречается в этом мире, а именно, события нашей жизни разделяются на две части: одна — подчинена нашей произвольной инициативе, другая — полностью находиться вне нас. Бодрствующий, свободный настолько, насколько таковым может быть человек, я выхожу из дома и выбираю, как мне вздумается, дорогу, которая приведёт меня на Елисейские Поля, или же другую, которая ведёт в Люксембург; но происшествия, которые будут возникать передо мною на моём пути, приятные или досадные встречи, которые могут со мною случиться, — всё это, очевидно, мне не принадлежит. И точно так же, всецело находясь во власти иллюзий осознанного сновидения, я волен избрать определённое направление движения мыслеобразов, которые создают основу сновидения; но стихийные ассоциации, неожиданные воспоминания — вот дорожные происшествия. Из того что задействование воли в некоторых сновидениях кажется мне очевидным, не следует думать, что я утверждаю, что она проявляется в них постоянно. Кроме столь многочисленных сновидений, вызванных внешними или внутренними физическими ощущениями, и кроме тех не менее частых, в которых ум отпускает, так сказать, вожжи; есть много других, в которых ассоциация определённых идей приобретает столь энергичный стихийный характер, что сама воля не в состоянии её остановить. Вот что имеет место, когда вызванные образы имеют природу возбуждать сильные эмоции. Страха что-либо увидеть обычно оказывается достаточно, чтобы вызвать немедленное появление соответствующего образа, по той простой причине, что в сновидении, чем ум занят, то они и видит; этот факт мы уже упоминали; но разве не то же происходит с нами и в состоянии бодрствования, когда мы тщетно пытаемся избавиться от некоторых навязчивых мыслей, которыми мы одержимы?

И, с другой стороны, сколько есть сновидений, в которых нам сниться, как мы принимаем какое-нибудь твёрдое решение, в которых мы выносим суждение, в которых мы приказываем, и это тотчас же исполняется на наших глазах! Например, мне сниться, что в моём доме поймали вора, что его приводят ко мне, и что меня спрашивают, что с ним делать. Одно мгновенье я колеблюсь; наконец я решаю, чтобы его отпустили. И вот я вижу, как этот человек убегает. Спрашивается, является ли эта картина результатом моей воли?

Если нам удастся твёрдо установить, что воля может сохранять в течение сна достаточно силы для того, чтобы направлять ум по миру иллюзий и воспоминаний (так же как она управляет телом днём в реальном мире), то нам будет легко убедиться, что привычка задействовать эту способность в купе со способностью часто обладать в сновидении сознанием своего настоящего состояния, мало по малу, приведёт того, кто будет совершать над собой регулярные усилия к самым убедительным результатам. Он не только признает действие своей рассудительной воли в управлении ясными [осознанными] и безмятежными сновидениями, но он вскоре почувствует влияние этой самой воли и на сновидения бессвязные или страстные. Бессвязные сновидения под таким влиянием заметно улучшаться; что же до страстных сновидений, наполненных беспорядочными желаниями или мучительными мыслями, то результатом этого приобретённого сознания и этой свободы ума станет возможность устранить из них эти мучительные образы и, наоборот, благоприятствовать радостным иллюзиям. Страх иметь неприятные видения будет ослабевать по мере осознания его бессмысленности, а желание иметь приятные будет усиливаться по мере возрастания веры в свои силы; вскоре желание преодолеет страх, и поскольку образы сновидения вызываются доминирующей идеей, то сновидение примет приятный характер. Таков, по крайней мер, способ, которым я объясняю себе, теоретически, явление, которое я многократно испытал на опыте.

Эти факты приводят к столь замечательным следствиям, что я не смог устоять перед соблазном не увеличить число примеров, подтверждающих или проясняющих их. Так что я продолжу цитировать свой дневник:

Воля и внимание.

«Мне снилось, что я нахожусь на садовой аллее. Я чувствовал [=осознавал], что вижу сон; я думал о различных вопросах, которым я хотел бы найти решение. Перед глазами моего ума была ветка цветущей сирени. Я рассматривал её с неподдельным вниманием. Я вспомнил, как читал, что воспоминания запаха редко бывают подлинными в наших сновидениях; я схватил ветку, и сперва убедился, что запах сирени таки всплыл в моей памяти благодаря ассоциации взаимозависимых впечатлений, которые вызвало это воображаемое, но волевое действие. Теперь, видение этой нетронутой, продолговатой, прикреплённой к кусту, одним словом, таковой как я её воспринимал, грозди цветков сирени, — является ли оно стереотипным образом, точным воспроизведением какого-нибудь образа из памяти, запечатлённого в фибрах моего мозга, как говорят материалисты? Если бы это было так, то моё воображение и моя воля были бы бессильны его изменить. Размышляя таким образом, я отломал ветку и стал обрывать грозди цветков сирени, при этом, после каждой оторванной грозди, я смотрел на внешний вид этого постепенно уменьшавшегося букета, который был всегда чёткими и по-настоящему совпадал бы с таковым, какой и должен был бы быть, если бы я это делал в реальности. Когда от букета сирени уже почти ничего не осталось, я ещё раз спросил себя, действительно ли я проделал своё дело иллюзорного уничтожения, или же я ограничился этой последней модификацией первичного образа. Осмелюсь утверждать, что это вполне зависело от волевого [свободного] решения, которое я принял. На этом я проснулся».

Воля под видом желания.

«Я