Личность и патология деятельности - Блюма Вульфовна Зейгарник

именно рациональная ступень дает возможность проникновения в сущность вещей и явлений природы и общества. «Представление не может схватить движения в целом, например, не схватывает движения с быстротой в 300 000км в 1 секунду, а мышление схватывает и должно схватить»[12]. Рациональное познание не ограничивается отражением единичного, частного, а отражает наиболее существенные связи внешнего мира.

Процесс познания выражается не только в переходе от чувственного познания к рациональному, но и в постоянном движении от практики к теоретической мысли и обратно. «Познание начинается с практики; обретая через практику теоретические знания, нужно вновь вернуться к практике»[13].

Этот процесс, наиболее полно отражая действительность, возможен лишь благодаря языку, который является, по словам К. Маркса, «непосредственной действительностью мысли».

Эти общие положения марксистско-ленинской теории познания и легли в основу взглядов советской психологии на природу психических процессов, в том числе и мышления. В основных трудах советских психологов (С. Л. Рубинштейн, А.А. Смирнов и др.) мышление рассматривается как особый вид деятельности, деятельности теоретической, формирующейся в человеческой практике. Для понимания природы мыслительной деятельности имеет значение исследование ее генезиса, проводившегося последнее время рядом советских психологов.

Уже начиная с 1930-х гг. советскими психологами – Л.С. Выготским, А.Н. Леонтьевым – высказывалась мысль, что психические свойства формируются в процессе онтогенетического развития. В настоящее время такая точка зрения является не только положением общего философского характера, она представляет собой вывод из ряда конкретных исследований. Исследования П.Я. Гальперина, А.Н. Леонтьева и их сотрудников показали, что умственные процессы формируются из действий с внешними предметами. Особенно четко эта точка зрения сформулирована в работах П.Я. Гальперина. Он указывает, что всякий процесс усвоения начинается с конкретного действия с предметами. Для обоснования этого положения он привел результаты исследования счетных операций детей. Последние выполняются вначале в виде внешнего действия – реального перемещения предметов. Например, ребенок должен сосчитать спички; далее этот процесс, который сопровождается словесным названием чисел, видоизменяется: движения рук заменяются движением взора, то есть ребенок считает спички, не дотрагиваясь до них, а лишь глядя на каждую из них. В дальнейшем ребенок производит счет словесно, а потом «про себя», «в уме». Следовательно, процесс усвоения начинается с конкретного действия с предметами.

В дальнейшем он утрачивает характер внешнего действия с предметами, осваивается во внешней речи и, «благодаря этому, абстрагируется от конкретных предметных условий и приобретает более обобщенный характер». Происходит, по выражению автора, специфическое «сокращение процесса», его автоматизация, его переход в динамический стереотип. А.Н. Леонтьев называет этот переход «моментом образования механизма соответствующей „психической функции“», указывая далее, что многие звенья процесса становятся излишними, не получают подкрепления, затормаживаются и выпадают. Вместе с этим сокращением процесса происходит закрепление соответствующих рефлекторных связей «редуцированной системы».

А. В. Запорожец проводит эту точку зрения на основании изучения образования произвольных движений у ребенка. Он показывает на основании экспериментальных данных, что регуляция движения осуществляется на ранних возрастных этапах с помощью развернутой ориентировочно-исследовательской деятельности, которая носит характер двигательно-осязательного исследования ситуации. На ее основе вырастает потом зрительная ориентировка, не требующая непосредственного контакта с объектом. По мере того как у ребенка создаются прочные стереотипы ориентировочных реакций, создается предпосылка для более высоких форм регуляции движения. «Указанные стереотипы связываются со словом и могут быть актуализированы при помощи слова в отсутствии непосредственно воспринимаемых условий деятельности».

Все эти данные позволили нашим психологам объяснить генез теоретического акта мысли, а именно: выдвинуть положение, что наша теоретическая деятельность развивается из внешней, что психические свойства – как общие, так и специальные – являются продуктом онтогенетического развития в процессе обучения и воспитания. Они являются «продуктом опыта усвоенных действий, отраженного и преобразованного в голове у человека».

Эта точка зрения советской психологии на психические процессы означает собою признание рефлекторной природы психики и опирается на учение И.М. Сеченова и И.П. Павлова. Уже в «Элементах мысли» И.М. Сеченов высказал положение, что мысль начинается с образования представлений о предмете и непосредственно переходит во «внечувственную область». И.М. Сеченов показывает, что такие абстрактные понятия, какими являются математические понятия однородности, неизменяемости образовались под влиянием действий с реальностями, «заимствованы от фактов действительности с тем лишь различием, что в математических величинах все эти свойства сведены, так сказать, до идеала, а в реальных вещах они представляют лишь приближение к материалу». Он заканчивает свой труд «Элементы мысли» словами: «Переход мысли из опытной области во внечувственную совершается путем продолженного анализа, продолженного синтеза и продолженного обобщения. В этом смысле она составляет естественное продолжение предшествующей фазы развития, не отличающееся от нее по приемам, а следовательно, и процессами мышления»[14]. Точка зрения советской психологии на мышление как на деятельность, выросшую из практической, опирается на учение И.П. Павлова о рефлекторной деятельности мозга. Рефлекс – это осуществляемая корою связь организма с внешней средой. Временная связь в учении И.П. Павлова – это «замыкание приводимых цепей между явлениями внешнего мира и реакциями на них животного организма». Установление временных связей и является процессом отражения, процессом возникновения знаний о предметах и явлениях.

Таким образом, выдвигая положение о рефлекторной природе мышления, советские психологи тем самым отрицают положение так называемой функциональной психологии, которая подходит к мышлению как к врожденной способности, как к «функции», которая увеличивается количественно при развитии и уменьшается также количественно в патологии. В работах советских психологов делается и дальнейшая попытка психологического анализа природы мышления.

Психологическое исследование мышления, его становления и развития состоит в раскрытии его закономерностей как аналитико-синтетической и обобщающей деятельности, в которой слиты воедино чувственное и рациональное познание. С.Л. Рубинштейн отмечает, что важнейшая задача, стоящая перед советскими психологами, заключается «не только в том, чтобы проследить переход от одной ступени к другой, но и в том особенно, чтобы раскрыть на каждой ступени внутренние закономерности основных мыслительных процессов»[15].

Являясь особым видом человеческой деятельности, мышление выступает в виде совокупности многообразных операций; наиболее существенными операциями являются анализ и синтез, обобщение и абстракция.

Положение о рефлекторной природе психики означает характеристику психического как процесса, «мысль о психическом акте как процессе должна быть удержана как основная»[16].

Даже самые элементарные психические акты человека, такие как ощущение и восприятие, являются процессами в том смысле, что они протекают во времени, обладают некоторой изменчивой динамикой. Открытие рефлекторной основы всех этих, даже элементарных, актов особенно ярко обнаружило их процессуальную, многоэтажную структуру. В каждом акте мышления человека она выражена в максимальной степени.

При анализе мышления, как особого вида деятельности, следует учесть и его целенаправленность.

Мыслительная деятельность заключается не только в умении познать окружающие явления, но