Отель «Война»: Что происходит с психикой людей в военное время - Арлин Одергон

Террористы-смертники стали палестинским вариантом «хитрого» оружия, считают израильские офицеры. Более того, смертники недороги, непредсказуемы и многочисленны. Его или ее сравнительно легко спрятать, транспортировать и хранить, а следовательно, тяжело обнаружить и обезвредить, несмотря на хорошую техническую оснащенность и большой опыт израильских военнослужащих.

Кому-то это покажется остроумным. Но когда мы, не слишком задумываясь и беспокоясь, говорим о палестинских смертниках как о «хитрых бомбах», мы фактически узакониваем отношение к человеку как к неодушевленному предмету – бомбе. Это способствует оправданию и нормализации жестоких нападений на мирное население. Ведь мирные жители – просто еще один вид оружия. Хотя журналист, возможно, не намеревался поддерживать политику дегуманизации, эта статья демонстрирует, как, пока мы читаем или слушаем новости, дегуманизация просачивается в общество и в индивидуальное сознание.

Мы обезличиваем врага, чтобы расчеловечить его и получить возможность совершать насилие. Людей готовят к пыткам и убийствам, чтобы они не ассоциировали человека с семьей, культурой, политической философией и будущим. Солдаты наносят удары, дегуманизируя врага, которого собираются убить.

Колпак на голове жертвы пыток призван не только дезориентировать саму жертву (см. главу 11), но и сделать так, чтобы пытающим было легче унижать и терроризировать человека без лица. Среди кошмарных фотографий подвергшихся пыткам иракских заключенных мир увидел изображения безликих голых пленных; на одном из них был собачий ошейник, прикрепленный к поводку в руках американского военного[155].

Принятие дегуманизации

Тактика дегуманизации расчеловечивает не только целевую группу, против которой направлена. Она дегуманизирует всех: из-за нее мы становимся все более невозмутимыми, безучастными и равнодушными. Мы даже можем начать активно выражать презрение и готовность поддерживать и совершать зверства.

Каждый из нас действует в соответствии с этой тактикой, когда подавляет свою гуманность, чувствительность и восприимчивость к событиям, происходящим с нами и другими жителями нашей страны и мира. Когда мы прерываем контакт с тем, что для нас важно, с самыми глубокими переживаниями, часто не отдавая себе в этом отчета, мы подавляем сострадание, тягостное состояние шока, отчаяния или горя относительно трагедий в нашем обществе и в мире. Мы отгораживаемся от объединяющего нас источника жизни. Мы изолируемся и игнорируем окружающих. Мы отказываемся знать, что происходит.

Я не пытаюсь приравнять дегуманизацию как тактику террора, используемую на войне и при геноциде, к естественной человеческой тенденции в меру сдерживать свои чувства. Тем не менее эта тактика дегуманизирует всех. Если мы начнем следить за собой, отмечать мгновения, когда утрачиваем чувствительность, и обращать внимание на глубокие и едва уловимые отклики и переживания в душе, это может способствовать росту «гуманизации» не только наших личных жизней, но и наших стран и всего мира.

Жестокие крупномасштабные конфликты предваряются тактиками террора и нарушением прав человека. Отсутствие реакции на нарушения прав человека поддерживает широкомасштабное насилие. Реагируя на нарушение прав человека, когда оно касается нас самих, наших друзей и членов сообществ, мы можем серьезно изменить положение людей, которых затрагивают эти нарушения, и ситуацию во всем мире. Действуя сообща, мы добьемся необходимых политических преобразований и общественных выступлений в защиту прав человека. Как общество мы тоже будем настороже, если услышим, как кого-то демонизируют или дегуманизируют в расистских, гомофобных или сексистских «шутках». Мы не будем черстветь, а станем обращать внимание на то, какова наша реакция и степень сопереживания – слегка ли мы вздрогнули или пришли в ярость – и не замечаем ли мы в себе стремления пройти мимо и оставить все как есть. Мы захотим понять, как возникают наши переживания, научиться бороться и обсуждать в обществе возможность личного вклада каждого.

Глава 9

Тактики террора: притупление чувствительности и нормализация

Провоцировать или использовать нестабильность ради возникновения потребности в контроле. Насаждать страх перед Букой. Превращать противников в нелюдей, чтобы каждый почувствовал в себе готовность убивать. И в то же время заставлять всех считать такую ситуацию нормальной, естественной и приемлемой. Нечувствительность к окружающим изменениям не возникает сама по себе – это тактика террора, зачастую тщательно продуманная и имеющая целью насадить власть и контроль.

Притупление чувствительности в ЮАР

Человек наделен способностью прекрасно адаптироваться, приспосабливаться к окружающей реальности. Мы привыкаем к тому, что происходит. Особенно если находимся в привилегированном положении. Так, в Южной Африке белые слишком редко ставили под сомнение свое превосходство над коренным населением. Государство навязывало политику апартеида, силой заставляя замолчать тех, кто высказывался против системы, и предоставляя белым беспрецедентные экономические выгоды. Чем больше вы получаете от системы, тем более «нормальной» и «естественной» она начинает казаться.

Белые из Южно-Африканской Республики говорили мне, что у них в детстве возникало очень сильное непонятное чувство: в мире что-то не так. Но их сомнения и вопросы оставались невысказанными и подавлялись. Одна женщина рассказала, что даже помнит момент, когда мир ее представлений о том, что такое нормально и правильно, раскололся на части. Ребенком она не могла понять, почему темнокожая домработница ее семьи не может жить вместе со своими мужем и детьми. Задав этот вопрос, она получила столь нелепый и резкий ответ, что больше уже никогда о подобном не спрашивала. Те же, кто продолжал задаваться вопросами и пытался изменить ситуацию, сильно рисковали: именно они становились жертвами репрессий. В странах, где управляют с помощью террора, осознание нарушений прав человека и выступления против них всегда несут в себе угрозу для зачинщика дискуссии.

Постоянный страх перед режимом стал нормой. Незадолго до окончания апартеида мы с моим мужем Жан-Клодом преподавали в Южной Африке. Участница одной из групп, состоявшей только из белых, начала говорить, что ее кто-то преследует. Она ссылалась на многочисленные сигналы, знаки и странные ситуации. Чем дольше она говорила, тем больше вспоминала деталей и подробностей, находясь при этом в крайне возбужденном состоянии. Поскольку мы к тому времени уже накопили большой опыт работы с людьми, у которых наблюдались психические расстройства, то поняли, что женщина, вероятно, страдает паранойей. И я помню, как пыталась найти способ помочь ей, принимая во внимание ее уязвимое и, возможно, психотическое состояние, причем сделать это так, чтобы не оскорбить ее и в то же время учесть интересы группы в целом. А поскольку многие в группе знали, что я и мой муж работаем с людьми, страдающими психическими расстройствами в острой и хронической форме, то мне показалось, что все ждут, чтобы мы помогли ей и разрешили сложную ситуацию. Я оглядела собравшихся, и их лица запомнились мне навсегда. Все слушали ее и кивали, как будто в ее истории не было ничего необычного. Все запутанные и сложные детали оказались правдой. Участница была психически здорова. Это мы с мужем попали в ловушку стереотипного мышления.

Нормализация расизма

Многие думают, что такие проявления расизма, как ощущение собственного превосходства и презрение к другим, – это естественный результат непохожести людей друг на друга и боязни чужих. Предубеждения часто рассматриваются как страх перед незнакомым – Букой – и неспособность адекватно воспринимать другого человека в результате уже сформировавшихся мифов. Расизм можно понять как предубеждение, которое все вокруг признают верным и которое насаждается обществом. Но сама идея, будто предрассудки и расизм – это «естественная» человеческая реакция, психологически узаконивает – нормализует – эти явления. Историк Говард Зинн ставит под сомнение представление, что действия и чувства, которые мы называем «расистскими», – это результат «естественной» антипатии белых к темнокожим. Он считает, что этот вопрос важен не только для исторической точности. Любое упоминание о расизме как о чем-то «естественном» снимает с общества ответственность[156].

Притупление чувствительности и рабство

Расизм в Америке – отчасти результат применения тактик террора. Чувствительность белых притуплялась. Навязывалось рабство. После его отмены афроамериканцев продолжали притеснять посредством тех же тактик.

Притупление чувства справедливости у белых наряду с расчеловечиванием в их глазах темнокожего населения стали необходимыми условиями существования рабства. В 1845 году беглый черный раб Фредерик Дуглас рискнул свободой и опубликовал свою историю. Одной из героинь книги стала