Личность и патология деятельности - Блюма Вульфовна Зейгарник

Особенно отчетливо выступило расстройство структуры опосредованного запоминания у больных с поражением медиобозальных отделов лобных областей мозга, в психическом состоянии отмечались аспонтанность, расторможенность, анозоглозия по отношению к своей болезни. Л.В. Бондарева отмечает, что больные этой группы не выбирали картинку, которая соответствовала бы заданному слову. Больные бездумно брали первую попавшуюся на глаза картинку. При необходимости вспомнить по картинке предъявленное экспериментатором для запоминания слово «сама задача не выступала для них как таковая, чаще всего больные называли либо предмет, изображенный на картинке, либо любое слово или фразу, случайно связанную с картинкой» [7].

Такое отношение не вызывалось трудностями или невозможностью справиться с экспериментальной задачей, так как, будучи поставлены в жесткие рамки экспериментатором или структурой задания, больные могли безошибочно его выполнить. Измененное отношение к окружающему и своим возможностям приводило к распаду структуры психической деятельности, который был описан А.Р. Лурия, С.Я. Рубинштейн, Е.Д. Хомской, М. Марушевским, В.В. Лебединским и др.

Таким образом, нарушение подконтрольности, избирательности психических процессов, замена целенаправленности акта стереотипами или случайными фрагментарными действиями являлись факторами, препятствующими процессу опосредствования, делающими его принципиально невозможным.

Взятая Л.В. Бондаревой для сравнения группа больных с поражениями гипофизарных областей мозга характеризовалась отсутствием выраженных психических нарушений. Эффективность запоминания в этой группе значительно повышалась под влиянием включения опосредствования.

Таким образом, данные Л.В. Бондаревой показывают, что в нарушениях мнестической деятельности находит свое отражение по-разному измененная структура мотивационной сферы больных. Мотивационный компонент является неотъемлемым в строении и протекании процессов памяти.

§ 2. Роль личностного фактора в восприятии

Не менее значительно выступает роль личностного фактора в процессе восприятия. Из теоретических положений Л.С. Выготского, А.Н. Леонтьева, А.В. Запорожца следует, что развитие восприятия детерминируется новыми задачами, возникающими в процессе онтогенеза. Оно совершенствуется благодаря развитию перцептивных действий, в которых и проявляется активность субъекта (А. В. Запорожец, 1960; Л.А. Венгер, 1969; В.П. Зинченко, 1967; П. Пиаже, 1961; Ю.Б. Гиппенрейтер, 1958; Б.Г. Ананьев, 1960). В этих работах показано, как развиваются перцептивные действия, показана их роль в построении образа; выявлены этапы осуществления перцептивного действия, его ориентирующая и регулирующая функции. Проблеме средств и операций перцептивных действий, вопросу перцептивного развития ребенка, разработке методов по изучению уровня перцептивного развития посвящены исследования Л.А. Венгера (1969). Для всех этих работ характерен подход к восприятию как деятельности, включающей в себя основную специфику человеческой психики – «пристранность» (А. Н. Леонтьев).

За последние годы за рубежом усилился интерес к выявлению личностных факторов восприятия. В этих исследованиях явно выступает влияние психоанализа и гештальтпсихологии; однако добытые ими факты представляют безусловный интерес. Так, Г. Виткин (1954) пытался показать зависимость восприятия от сложившихся установок личности, его самооценки, от характера взаимоотношения с окружающей средой, осознания и контроля собственных импульсов (в работах шла речь об агрессивных и сексуальных импульсах). На основании перцептивного исследования испытуемые были разбиты на две группы «зависимых» и «независимых» от «поля» людей. Затем устанавливалась корреляция этого фактора с личностными факторами, обнаруженными с помощью прожективных методик. Например, испытуемые с «полевой зависимостью» в восприятии оказались людьми, не способными к активному сотрудничеству с окружающей средой, склонными к конформизму. У них не было достаточного осознания своей внутренней жизни и адекватной самооценки. «Независимость от поля», проявившаяся при выполнении перцептивных задач, коррелировала, по данным этих авторов, с противоположными чертами личности.

Изучение личностного аспекта восприятия идет также по линии исследования роли эмоциональных факторов в процессе восприятия, влияния личностных и социальных ценностей на характер и содержание восприятия (Bruner J.S., Goodnow J.J., Гуднов и Брунер, 1956). Эти проблемы подверглись тщательному теоретическому и экспериментальному анализу со стороны так называемой школы Нью Лук (New Look, 1947), Так, Брунер и Постман (1947) предлагают различать «аутохтонные» и «поведенческие» факторы восприятия. Первые связаны со свойствами нервной системы и «отвечают» за формирование относительно простых качеств объекта; другие включают такие факторы, как обучение и мотивация. Продукт восприятия определяется взаимодействием этих разных факторов.

В ряде экспериментальных работ представителями этого направления было показано, что избирательная активность восприятия связана с функционированием некоего специфического механизма личности, названного ими «перцептивной защитой». Этот механизм проявляется в форме повышения порога узнавания объектов, имеющих «отрицательную валентность» для субъекта.

Совершенно очевидно, что понятие «перцептивной защиты» употребляется этими авторами по аналогии с понятием «психологической защиты», введенным З. Фрейдом. «Перцептивная защита» является, по мнению этих авторов, одной из функций «я» и должна также ограждать личность от переживаний, приводящих к возрастанию тревожности.

Мы несколько подробно остановились на этих работах, потому что хотели показать, как, исходя даже из разных теоретических методологических позиций, психологи приходят к признанию, что процесс восприятия является формой активной «пристрастной» деятельности. Еще в 1946 г. С. Л. Рубинштейн писал, что «в восприятии отражается вся многообразная жизнь личности» [44].

Использование положений гештальтизма и психоанализа привело к тому, что исследования восприятия были скоррелированы с личностными факторами, которые согласно этим теориям якобы фатально предопределены (агрессивность, сексуальность). Сами психологические факторы, которые «ответственны» за изменение того или иного перцептивного действия, оставались нераскрытыми. Между тем было бы чрезвычайно интересно проследить, как изменение мотива, изменение отношения испытуемого меняет его перцептивные действия. Работами А.Н. Леонтьева и Е.П. Кринчик[9] показано, что введение подкреплений, имеющих различный смысл для испытуемого, по-разному влияет на время реакции. Выявлен активный характер переработки информации человеком. Это выражается в схватывании статистических характеристик объекта, построения на их основе вероятностной модели и оптимизации деятельности испытуемого. В любом процессе переработки информации, при любом перцептивном действии выступает личностное отношение человека.

Поэтому можно было ожидать, что при изменении личностного отношения меняется само перцептивное действие. Наблюдая вместе с А.М. Дубининым (1940) больного Б. с травматическими поражениями головного мозга (преимущественно в лобных долях левой гемосферы), мы отметили, что на фоне аспонтанностй, вялости, нарушения целенаправленности поведения выступали своеобразные изменения в сфере восприятия; у него не выступала смена фигуры и фона в фигурах Рубина. Но при этом имел место интересный факт. Известно, что если процесс смены фигуры и фона не наступает, то достаточно обратить внимание испытуемого на возможность такой смены, чтобы он смог произвольно вызвать этот процесс. Описываемый же больной не мог произвольно вызвать смены фигуры и фона.

Подобные нарушения восприятия у больных с нарушениями целенаправленности были описаны А.Р. Лурия (1962), Э.А. Евлаховой (1958), Г.К. Андреевой (1950). А.Р. Лурия пишет, что у больных с «лобным синдромом» нарушается «процесс сличения поступающей информации с образом или моделями возможных изображений» [31]. А