В мире сновидений - Боснак Роберт

— А какая вода?

— После твоих слов она слегка потемнела, затем посветлела… Похожа на водопроводную, но с голубоватым оттенком. Мы опять вышли на прежнюю глубину, хотя то и дело выталкивается на поверхность. Я замечаю уличный шум, чего не было прежде. До глубины я даже не замечал сирен полицейских и скорой помощи. Достигнутое состояние неустойчиво, я хочу закрепить его, приблизившись к кролику

— Подойди ближе к кролику.

— Уже подошел

— И что происходит?

— Все по-иному. Теперь я вижу поверхность воды целиком. Но теперь я больше ощущаю это мозгом.

Произошло то, чего я боялся. Мы натолкнулись на сопротивление образа, которое может легко выбросить нас на поверхность.

— Пожалуй, — подтверждаю я. — Я это тоже почувствовал. А что происходит в твоем сердце?

Джордж некоторое время молчит, затем произносит:

— То же страстное желание, но смутное.

— Углубись в него, дай ему вырасти. Он не отвечает, но его пальцы делают бессознательное хватательное движение.

— Твои руки тянутся к чаше?

— Я просто хочу дотронуться до воды. Но я чувствую сильное сопротивление.

Сновидец почувствовал сопротивление. Значит, он больше не считает его своим, или по крайней мере не в такой степени, как раньше. Если вы отождествляете себя с чем-нибудь, то вас как бы обволакивает всепроникающая атмосфера, она всюду и вы ее просто не замечаете. Мы достигли прежней глубины.

— В чем проявляется сопротивление?

— Становится тяжело на сердце.

Я набираюсь решимости и задаю вопрос:

— Что происходит с кроликом, когда ты опускаешь руку в воду?

— Он пугается. Он вдруг увеличивается, потом уменьшается до нормальных размеров.

Любопытно, замечаю я про себя, что кролик увеличивается в размерах, когда напуган. По-моему, это связано с сердцем.

— А что твое сердце?

— Оно сильно бьется.

Я испытываю тревогу как бы в предчувствии чего-то и интересуюсь:

— Тебе не страшно?

— Еще как!

— Твоя рука рядом с кроликом?

— Да, я уже прикоснулся к нему.

— Что ты чувствуешь?

— Сердце бешено колотится. Мне страшно. Вот-вот что-то должно произойти.

— А что делает кролик?

— Он поджал уши. Будто разрешает себя погладить.

— И ты его гладишь?

— Нет, далеко, неудобно, надо тянуться.

— Он вне твоей досягаемости?

— Да. Руку словно приходится подталкивать. Что-то важное рождается в эту минуту, думаю я, и на сердце начинает давить.

— Ты помогаешь руке сердцем?

— Да. Именно так. Мне приходится опять давить себе на сердце, приложить все силы. Лишь тогда я могу дотянуться до кролика самыми кончиками пальцев.

— Что ты чувствуешь?

— Мягкий и пушистый мех.

— А что кролик?

— Уже не боится.

— А как твое сердце?

— Спокойнее. Мне легче. Кролик теперь как ручной. Я ощущаю каждый бугорок на его голове. Треплю его за уши. Совсем ручной, как щенок. Он задумчиво прибавляет:

— Как будто я знал его когда-то, вот так ласкал…

— Когда?

— Кажется, в раннем детстве, совсем маленьким. В других обстоятельствах следовало поближе познакомиться с образами раннего детства. Они тесно связаны с кроликом. Сердце как у ребенка.

Мы даем Джорджу некоторое время на общение с образами из раннего детства.

— Что ты чувствуешь, вспоминая?

— Мне и радостно, и страшно.

— Ну и вспоминай сколько хочешь. Я осматриваюсь, будильник вот-вот прозвонит и оповестит о конце занятия. Все сидят с закрытыми глазами, каждый наедине со своими детскими воспоминаниями о домашних любимцах.

Все. Занятие подходит к концу, я чувствую усталость. Еще несколько минут, и все очнутся.

— Теперь давайте потихоньку оставим кролика, — говорю я почти шепотом

— Что ты чувствуешь при. этом? — я обращаюсь к сновидцу

— Когда я перестал его гладить, я почувствовал, что теряю часть самого себя, ту часть, которая живет глубоко во мне.

— Как выглядит теперь вода?

— Как зеркало.

— Вот и смотрись в него

В процессе альбедо родилась способность рефлексии, связанная тесно с волшебным миром детства. Мы обрели сердце ребенка.

— Теперь пора возвращаться в комнату, — говорю я с сожалением. Мертвая тишина. Все. Всем спасибо, — завершаю я занятие, убирая будильник в дипломат.

— Это просто чудо, — благодарит Джордж и смотрит, на нас так, как будто вернулся из другого мира.

Я подхожу к нему и пожимаю его руку. Мы тепло прощаемся.

Глава 9

ПУТЕШЕСТВИЕ В ПРОСТРАНСТВО

Работая со сном Джорджа, мы убедились, что соприкасаться с образом значит путешествовать в пространстве, удаляясь и приближаясь к нему. Эмоции и отчуждение, разделяющее пространство, физическая удаленность предметов: счет можно вести на метры или сантиметры. Чтобы прикоснуться к образу, нужно преодолеть это расстояние. Приведу пример.

— Из сумки выскочил мышонок. Он прыгает на пол и бежит по комнате. Невесть откуда выскакивает кошка и устремляется за мышонком. В углу она ловит его и съедает. Я чувствую облегчение, — рассказывает свой сон Марианна, хрупкая застенчивая женщина, у которой за плечами не один год работы в Азии в Корпусе мира. В США она вернулась недавно. Марианна предваряет свой рассказ кратким извинением, суть которого в том, что ее сон — всего лишь маленький пустячок, который вряд ли может дать повод для интересного обсуждения. Она совершенно искренне считает, что ее сон пустяковый.

Все слушатели поражены тем, что Марианна рассказала свой сон с полным равнодушием. Я спрашиваю сновидицу, не испугалась ли она, когда мышонок выскочил из сумки: хочу проверить, не в этом ли кроется причина того, что она испытала облегчение после гибели мышонка. Марианна отвечает, что мышонок показался ей симпатичным и очень смышленым, она бы его с удовольствием приласкала, но он убежал. Ясно, что сознание необычно реагирует на смерть столь симпатичного существа. Как признается Марианна, ее нисколько не опечалила эта трагедия, наоборот, она даже испытала облегчение. Сама по себе такая реакция не означает, что тут что-то неладно, но равнодушие сновидицы заслуживает более пристального внимания

Наша работа над сном начинается с образов, которые, как я интуитивно чувствую, оказывают небольшое сопротивление, — образов сумки и мышонка. Я стараюсь воздержаться от банальных толкований сексуального характера. Марианна сама отметила, что в образах есть нечто «фрейдистское»: фаллический мышонок в вагинальной сумке, захихикали слушатели. Ничто так красноречиво не свидетельствует о присутствии в образах сексуального мотива, как школьные смешки и хихиканье.

Тем не менее, меня больше интересует печальная участь очень симпатичного и смышленого серенького мышонка. Именно в этом направлении я угадываю наибольшее подавление эмоций, сгущение жизненной силы. Чтобы обострить восприятие образа, я прошу Марианну описать обстановку, в которой происходит действие сна.

Она отвечает: «Я в углу комнаты, немного похожей на эту (т. е. ту, в которой проходит наше занятие)».