Личность и патология деятельности - Блюма Вульфовна Зейгарник

сохраняя до известной степени побудительную силу, придает смысл относительно меньшему кругу явлений, чем до заболевания. В результате многое из того, что ранее имело для больного личностный смысл (например учеба, работа, дружба, отношение к родителям и т. д.), постепенно теряет его.

Самое главное в структуре этой измененной деятельности больного было то, что больные знали, что им надо делать, они могли привести доказательства, как надо поступить в том или ином случае. Надо «ухаживать за матерью», «надо ее любить и уважать», но эти знаемые мотивы не приобретали функции смыслообразующих и побудительных; так, например, больной Б. избил свою сестру за то, что она взяла фальшивую ноту, хотя понимал, что сделал нехорошо; другой больной ударил мать за то, что она выбросила его фестивальные значки.

В результате происходит перестройка личностного смысла: многие ранее имевшие глубокий смысл явления теряют его, а наибольший личностный смысл приобретают объективно менее существенные. Это и служит причиной многих странных, неадекватных поступков, суждений, дающих возможность говорить о парадоксальности шизофренической психики, о нарушении селективности их познавательных процессов.

Таким образом, смещение смыслообразующей функции мотивов, отщепление действенной функции от знаемой нарушало деятельность больных и было причиной деградации их поведения и личности.

§ 3. Аспонтанность

Особую форму нарушений деятельности представляет собой нарушение критичности, подконтрольности поведения. Нарушение критики проявляется по-разному; оно может выступать в виде нецеленаправленных действий, расторможенности поведения. Нередко некритичность проявляется в виде нецеленаправленности суждений, когда человек не сличает свои действия с ожидающимися результатами, когда он не замечает своих ошибок и не исправляет их.

О критичности мышления говорил С.Л. Рубинштейн, подчеркивая, что «возможность осознать ошибку является привилегией мысли». Выделяя качества ума, Б.М. Теплов оценивает критичность как «умение строго оценивать работу мысли, тщательно взвешивать все доводы за и против намечающихся гипотез и подвергать эти гипотезы всесторонней проверке».

Понятие критичности носит в психопатологии неоднозначный характер; часто имеется в виду критика к бреду, к галлюцинациям и другим болезненным переживаниям. В настоящем исследовании мы подвергли анализу тот вид критики, который состоит в умении обдуманно действовать, проверять и исправлять свои действия в соответствии с объективными условиями реальности. Нередко некритичность принимает особую форму, проявляясь в виде нарушений спонтанности поведения. Подобное поведение мы часто наблюдали у больных с грубыми поражениями лобных отделов мозга. При поверхностном наблюдении эти больные производили впечатление относительно сохранных людей. Они усваивали предъявляемые им вопросы, были ориентированы в месте и времени, в общественных событиях, принимали участие в трудовых процессах, выполняли поручения, читали книги, запоминали прочитанное, слушали радио. Однако при ближайшем наблюдении можно было отметить неадекватность их поведения. Вслушиваясь в их беседы с родными, можно было установить, что больные правильно отвечали на вопросы, хотя сами их не задавали, не интересовались участью своих близких, не говорили о своих планах на будущее. Они сами не предъявляли жалоб, считали себя здоровыми, готовыми нести и дальше свои трудовые обязанности; лишь путем настоятельных опросов и бесед удавалось выяснить, что у них имеют место головные боли или другие недомогания, которым они не придавали значения – «пустяки, поболит голова и пройдет», «чувствую некоторую слабость, отлежусь недельку и могу обратно пойти на фронт» – подобные фразы были частыми их высказываниями. Соматическое состояние этих больных часто было хорошим.

Однако поведение этих больных обнаруживало патологические особенности. Адекватность их поведения была кажущейся. Так, они помогали сестрам, санитарам, если те их просили, но они с той же готовностью выполняли любую просьбу, даже если она шла вразрез с принятыми нормами поведения. Так, больной К. взял без разрешения у другого больного папиросы, деньги, так как кто-то «его попросил сделать это»; другой больной Ч., строго подчинявшийся режиму госпиталя, хотел накануне операции выкупаться в холодном озере, потому что «кто-то сказал, что вода теплая».

Иными словами, их поведение, действия могли в одинаковой мере оказаться адекватными и неадекватными, ибо они были продиктованы не внутренними потребностями, а чисто ситуационными моментами. Точно так же отсутствие жалоб у них обусловливалось не сдержанностью, не желанием замаскировать свой дефект, а тем, что они не отдавали себе отчета ни в своих переживаниях, ни в своих соматических ощущениях.

Эти больные не строили никаких планов на будущее: они с одинаковой готовностью соглашались как с тем, что не в состоянии работать по прежней профессии, так и с тем, что могут успешно продолжать прежнюю деятельность. Больные редко писали письма своим родным, близким, не огорчались, не волновались, когда не получали писем. Отсутствие чувства горести или радости часто выступало в историях болезни при описании психического статуса подобных больных. Чувство заботы о семье, возможность планирования своих действий были им чужды. Они выполняли работу добросовестно, но с таким же успехом могли бросить ее в любую минуту.

После выписки из госпиталя такой больной мог с одинаковым успехом поехать домой или к товарищу, который случайно позвал его.

На первый план выступало проявление бездумного аспонтанного поведения; действия больных не были продиктованы ни внутренними мотивами, ни их потребностями. Отношение больных к окружающему было глубоко изменено.

Это измененное отношение особенно отчетливо выступает, если проанализировать не отдельные поступки больного, а его поведение в трудовой ситуации. Трудовая деятельность направлена на достижение продукта деятельности и определяется отношением человека к этой деятельности и ее продукту. Характеризуя труд, К. Маркс говорит: «В конце процесса труда получается результат, который уже в начале этого процесса имелся в представлении человека, т.е. идеально. Человек не только изменяет форму того, что дано природой; в том, что дано природой, он осуществляет вместе с тем и свою сознательную цель, которая как закон определяет способ и характер его действий и которой он должен подчинять свою волю»[6].

Следовательно, наличие такого отношения к конечному результату заставляет человека предусматривать те или иные частности, детали, сопоставлять отдельные звенья своей работы, вносить коррекции. Трудовая деятельность включает в себя планирование задания, контроль своих действий, она является прежде всего целенаправленной и сознательной. Поэтому распад действия аспонтанных больных, лишенных именно этого отношения, легче всего проявляется в трудовой ситуации и ситуации обучения.

Анализ трудовой деятельности этих больных был предметом исследования С.Я. Рубинштейн. Приводим данные из ее диссертации [47], которые она любезно нам предоставила. С.Я. Рубинштейн пишет, что «эти больные, начавши что-либо делать, редко прекращали работу по своей инициативе: это случалось лишь при каких-либо внешних поводах отвлечения, например при поломке инструмента, порче материала, запрещении персонала и т. д. Обращало на себя внимание то обстоятельство, что они почти не регулировали своих усилий, а почти все, что делали, делали с максимально