Конфликты низкой интенсивности в американской военно-политической стретегии в начале XXI века - Владимир Игоревич Батюк

политическую субъектность со всеми вытекающими обстоятельствами. Экономический и политический смыслы создания этого измерения заключаются в строительстве трансконтинентальной нефтегазовой магистрали, включающий в перспективе весь Ближний Восток для поставок энергоносителей в Европу. Эта магистраль будет замыкать на себя Саудовскую Аравию, Ирак, ОАЭ, Кувейт, Катар и Оман по маршруту Сирия — Турция и дальше, с разветвлениями в сторону Болгарии и Греции, с последующим распределением на Западную и Восточную Европу. Целью этого проекта для США является абсолютный контроль над энергопотоками в Европу и «отсечение» России вплоть до полного ее отрыва от европейского рынка.

Сейчас Россия удерживает 30 % нефтяного рынка ЕС. США не смогут поставлять в Европу нефть в значимых объемах, так как сами являются импортерами и будут ими являться еще долго. Поэтому под диверсификацией поставок нефти в Европу США подразумевают снижение закупок нефти и нефтепродуктов из России в следующие 10 лет в среднем по 10 % в год, с доведением их поставок в ЕС к 2020 г. до 0 %. Заменой России в Европе выступит Ближний Восток — на 70 %, Африка — на 25 %, 5 % — другие импортеры нефти.

Однако по газу так не получится. В настоящее время треть поставок всего газа в ЕС обеспечивает Норвегия, около 40 % — Россия, на Африку приходится почти 19 % (Алжир — 14 %, Ливия и Нигерия примерно по 2 %), на Ближний Восток всего лишь 9 %. Основные страны на Ближнем Востоке, добывающие газ, — Иран, Катар, Саудовская Аравия и ОАЭ. Но данные страны — это не более 90 % добычи России. И заместить ее на газовом рынке Европы за ближайшие 10 лет невозможно.

Второе измерение — Сирийский Курдистан. Поддержка курдов со стороны США вопреки ожесточенным протестам Турции имеет свою логику. Для Вашингтона курды не являются каким-либо значимым звеном в финансово-экономическом плане и не обладают весомой политической субъектностью, но могут исполнять роль «раздражителя», способного к нагнетанию обстановки, точно так же как Украина играет похожую роль в отношении России. Сирийский Курдистан также может играть «усмиряющую» роль, позволяющую Вашингтону более тщательно контролировать Анкару, надавливая на болевую точку Турции — проблему курдов. В настоящее время в Турции до четверти населения — курды, поэтому их поддержка — страховка для США, если Анкара выйдет из-под контроля Соединенных Штатов. Это является ярким примером реализации американской политики сдерживания на практике.

Решительные военные меры России в Сирии и восстановление отношений с Турцией нарушили американские планы по отношению к этой стране. Не решившись направить свои войска для участия в наземной операции в Сирии, Вашингтон оказался практически лишен каких-либо средств давления на Россию. В дополнение к этому Афины и Тегеран сообщили Москве, что предоставят в случае необходимости право на пролет российской авиации над их территорией в Сирию, хотя Вашингтон пытался вынудить Афины отказать Москве в этом[197].

Наиболее крупным провалом стратегии сдерживания, которую Америка проводит в отношении российских планов по урегулированию сирийской проблемы, является смена настроений в европейских странах, столкнувшихся с проблемой сирийских беженцев. К тому же в настоящее время Москва координирует свои военные действия в Сирии с Тегераном и Анкарой, а на международном уровне наметились позитивные сдвиги между отношениями России, Катара и ОАЭ, что свидетельствует о недочетах в реализации американской региональной военной политики.

В перспективе следует ожидать, что будут и ошибки в военной политике США в регионе, так как война в Сирии еще не окончена. Так, 26 июня 2017 г., согласно заявлению пресс-секретаря Белого дома, Соединенные Штаты якобы идентифицировали потенциальные приготовления режима Асада к очередному применению химического оружия. В связи с этим авианосец «Джордж Буш» с 90 самолетами на борту вошел в Восточное Средиземноморье и взял курс на израильский порт Хайфа, расположенный неподалеку от Сирии, а военная группировка ВС США в регионе была приведена в повышенную степень боеготовности[198].

И это не может не беспокоить международное сообщество, включая Россию, учитывая заявление Белого дома о том, что сирийская армия собирается «снова» атаковать мятежников химическим оружием. Ранее Трамп уже утверждал, что 4 апреля 2017 г. сирийская авиация применила газ зарин в городе Хан-Шейхун, находившемся под властью мятежников. Поэтому 6 апреля он приказал дать залп 59 «Томагавков», стартовавших с эсминцев «Росс» (Ross) и «Портер» (Porter), находящихся в Средиземном море, по сирийской авиабазе Эш-Шайрат, откуда якобы вылетели сирийские самолеты с химическим оружием.

Однако вскоре выяснилось, что никакой химической атаки сирийских ВВС не было. Американские военные об этом знали. В Хан-Шейхуне была использована высокоточная бомба. От ее удара детонировали боеприпасы и химикаты, находившиеся в подвале атакованного здания, произошел вторичный взрыв, и ядовитое облако накрыло город. Многие его жители пострадали, а от 60 до 90 человек погибли. Американские военные своевременно сообщили об этом в Белый дом, но Трамп не захотел их слушать, он желал «наказать» Башара Асада. Помимо ударов по авиабазе Эш-Шайрат, американские ВВС неоднократно бомбили позиции войск, поддерживающих режим Асада, делавших попытки захватить территорию, находящуюся под контролем сил, которым оказывают поддержку США, а 18 июня 2017 г. американские ВВС сбили сирийский самолет.

В ответ Россия в одностороннем порядке вышла из «Меморандума о предотвращении инцидентов в небе Сирии» и предупредила США, что все воздушные объекты международной коалиции, залетевшие западнее Евфрата, будут считаться потенциальной целью. 19 июня 2017 г. Министерство обороны России заявило: «Любые воздушные объекты, включая самолеты и беспилотные аппараты международной коалиции, обнаруженные западнее реки Евфрат, будут приниматься на сопровождение российскими наземными и воздушными средствами противовоздушной обороны в качестве воздушных целей»[199]. В совокупности это означает, что российско-американское противостояние по поводу целей и задач военных действий в Сирии продолжается, а военная обстановка в этой стране обостряется.

В целом американские попытки найти простые решения проблем, с которыми сталкивается Ближний Восток и Афганистан, как правило, заканчиваются неудачей. Неспособность США добиться политических перемен в этом регионе и в ИРА — это не вопрос неудачно выбранных исполнителей, либо недостатка политической воли Белого дома, или неправильной военной стратегии. Вашингтон, очевидно, до сих пор не обладает всеми тонкостями региональной политики и не умеет без военной интервенции реформировать институты местной власти. Вместо этого в региональной политике США преобладает принцип «Интересы Америки превыше всего». При этом не учитывается то обстоятельство, что Ближний Восток отличается не только серьезными военно-политическими противоречиями между странами региона, но и немалыми контрастами с точки зрения уровня их политического, экономического и социально-культурного развития, которых, к примеру, нет в Европе.

Так, регион Ближнего Востока включает самые состоятельные и самые бедные государства мира. Годовой доход на душу населения в