Марина Цветаева. По канату поэзии - Гиллеспи Алиса Динега

Вернуться

138

Помимо мотива Психеи в одноименном сборнике Цветаевой, многочисленные упоминания этого мифа рассыпаны в ее стихотворениях, письмах и других сочинениях (ср.: «Пунш и полночь. Пунш – и Пушкин…» (1: 508–509), «Не самозванка – я пришла домой…» (1: 394), «Голубиная купель…» (2: 182), «Попытка комнаты» (3: 117), «Приключение» (3: 459–464) и др.); ср. также: Мейкин М. Марина Цветаева: Поэтика усвоения. М.: Дом-музей Марины Цветаевой, 1997. С. 44, 70, 235. В сборник «Психея» Цветаева включила также двадцать коротких стихотворений, написанных ее юной дочерью Алей (Ариадной Эфрон), озаглавив этот раздел «Психея»; связь Али с Психеей в сознании Цветаевой, по-видимому, мотивирована девичей невинностью дочери: еще не созревшая, она – чистый дух в еще асексуальном теле без гендерных признаков. Цветаева достаточно рано познакомилась с историей Апулея в русском переводе (у нее в детстве была книга Г. Штолля, в которой дается сокращенный вариант сказки Апулея (6: 73); ср. также: «Знала эту сказку с детства, она была у меня в немецкой мифологии» (7: 203)). Весьма вероятно ее знакомство с многочисленными отражениями этого мифа в русской и западноевропейской литературе (И. Ф. Богданович, Е. Жулавский, О. Лафонтен, Б. фон Арним и др.) и изобразительном искусстве. Сама Цветаева неоднократно отмечала сходство истории Апулея со сказкой С. Т. Аксакова «Аленький цветочек», также хорошо ей известной с детства: «“Психею” прочла вчера же вечером. Прелестная вещь. Почти слово в слово наш “Аленький цветочек”» (6: 715); «В памяти моей <сказка Апулея> слилась с “Аленьким цветочком”» (7: 203). В 1924 году Цветаева познакомилась с двухтомным исследованием Эрвина Роде, посвященным древнегреческим верованиям в бессмертие души (Rohde E. Psyche: Seelencult und Unsterblichkeitsglaube der Griechen. Tübingen: J. C. B. Mohr, 1903), которое произвело на нее весьма негативное впечатление. Ева Витинс (Ieva Vitins) в своей превосходной статье «The Structure of Marina Cvetaeva’s “Provoda”: From Eros to Psyche» (Russian Language Journal. 1987. Vol. 41. № 140. P. 143–156) обращается к мифу о Психее для интерпретации одного из поэтических циклов Цветаевой, о котором речь идет дальше в этой главе, а также упоминает о важности этого мифа для понимания других ее произведений. Константин Азадовский отмечает значение мифа о Психее для поэтического самоопределения Цветаевой в своем предисловии (озаглавленном «Орфей и Психея») к кн.: Небесная арка: Марина Цветаева и Райнер Мария Рильке / Сост. К. Азадовский. СПб.: Акрополь, 1992. С. 10–47. После публикации моей книги на английском языке была опубликована книга Романа Войтеховича (я признательна ему за указание двух моих мелких ошибок, исправленных в настоящем издании), «Психея в творчестве М. Цветаевой: Эволюция образа и сюжета» (Тарту: Тartu Ülikooli, 2005. Dissertationes Philologiae Slavicae Universitatis Tartuensis. 15). Войтехович считает, что существенным недостатком моего подхода «является отсутствие в работе содержательного анализа самого образа Психеи». Однако в настоящей работе я не ставила перед собой цель представить исчерпывающий анализ того, как сама Цветаева понимает или переосмысляет традиционный миф о Психее; миф сам по себе вовсе не лежит в центре моего внимания, он служит лишь одной из возможных аллегорий для выяснения ключевых принципов поэтики Цветаевой.

Вернуться

139

Поэму-сказку Цветаевой «Мóлодец» (1922), посвященную Пастернаку, можно считать вариацией мифа о Психее, где место олимпийских богов занимает вампир с его демоническим очарованием. Цветаева прямо идентифицирует себя с Марусей, героиней «Мóлодца»: «Ведь я сама – Маруся: честно, как нужно (тесно, как не можно), держа слово, обороняясь, защищаясь от счастья, полуживая <…>, сама хорошенько не зная, для чего так, послушная в насилии над собой, и даже на ту Херувимскую идя – по голосу, по чужой воле, не своей» (6: 249).

Вернуться

140

Бóльшая часть лирических стихотворений Цветаевой, посвященных Пастернаку, включена в сборник «После России». Даже стихи, адресованные другим возлюбленным (в особенности Вишняку и Бахраху) из «После России» полны неявных аллюзий и отсылок к Пастернаку. Пастернаку адресованы также поэмы «С моря» и «Попытка комнаты». Прозаические произведения, посвященные, по крайней мере отчасти, поэзии Пастернака, – это эссе «Световой ливень», «Эпос и лирика современной России» и «Поэты с историей и поэты без истории». Переписка Цветаевой и Пастернака в целом включает более ста писем, однако многие из них не сохранились; оригиналы писем Цветаевой к Пастернаку утрачены, содержание части из них восстановлено по черновикам из ее записных книжек. В издание Цветаевой, которым я здесь пользуюсь (Собр. соч.: В 7 т. М.: Эллис Лак, 1994–1995), включено 23 письма Цветаевой Пастернаку; фрагменты некоторых других можно найти в воспоминаниях Ариадны Эфрон. Несколько писем Цветаевой к Пастернаку опубликованы в кн.: Переписка Бориса Пастернака / Сост. Е. В. и Е. Б. Пастернак. М.: Художественная литература, 1990. Недавно была опубликована книга, в которой переписка двух поэтов представлена в наиболее полном объеме, вместе со стихами, которые они писали и посылали друг другу (некоторые из этих стихов опубликованы в книге впервые); см.: Марина Цветаева, Борис Пастернак. Души начинают видеть. Письма 1922–1936 годов / Ред. И. Д. Шевеленко, Е. Б. Коркина. М.: Вагриус, 2008.

Вернуться

141

Хотя многие поэтические произведения, в основе которых лежат отношения Цветаевой с Пастернаком, еще ждут подробного исследования, сами эти отношения были довольно внимательно рассмотрены, в частности, в следующих работах: Эфрон А. О Марине Цветаевой. М.: Советский писатель, 1989. С. 140–165; Taubman J. Marina Tsvetaeva and Boris Pasternak: Towards the History of a Friendship // Russian Literature Triquarterly. 1972. № 2. P. 303–321; Taubman J. A Life through Poetry: Marina Tsvetaeva’s Lyric Diary. Columbus, Ohio: Slavica, 1989. P. 160–219; Швейцер В. Быт и бытие Марины Цветаевой. М.: СП Интерпринт, 1992. С. 359–391; Шевеленко И. Литературный путь Цветаевой. Идеология – поэтика – идентичность в контексте эпохи. М.: Новое литературное обозрение, 2002. С. 238–241 и др. Монография Кэтрин Чепела (Ciepiela C. The Same Solitude: Boris Pasternak and Marina Tsvetaeva. Ithaca; New York; London: Cornell University Press, 2006) представляет прекрасный вклад в критическую литературу по этой теме.

Вернуться

142

Neumann Erich. Amor and Psyche: The Psychic Development of the Feminine / Trans. Ralph Manheim. New York: Pantheon Books, 1956. В этот том включены оригинальная история Апулея (в английском переводе) с комментарием Ноймана, в высшей степени полезным для символической интерпретации мифа о Психее, несмотря на то, что психоаналитическая ориентация Ноймана иногда становится причиной сомнительных крайностей в его толковании мифа.

Вернуться

143

Neumann. Amor and Psyche. P. 61.

Вернуться

144

Там же. P. 90.

Вернуться

145

Там же. P. 89.

Вернуться

146

Как пишет Цветаева Пастернаку в письме от 10 июля 1926 года: «Пойми меня: ненасытная исконная ненависть Психеи к Еве, от которой во мне нет ничего. А от Психеи – всё. Психею – на Еву! Пойми водопадную высоту моего презрения. (Психею на Психею не меняют.) Душу на тело. <…> Я на них <мужчин> никогда не смотрю, я их просто не вижу. Я им не нравлюсь, у них нюх. Я не нравлюсь полу. <…> Ты не понимаешь Адама, который любил одну Еву. Я не понимаю Еву, которую любят все. Я не понимаю плоти, как таковой, не признаю за ней никаких прав – особенно голоса, которого никогда не слышала» (6: 263–264). Памела Честер (Pamela Chester) в своей статье «Engaging Sexual Demons in Marina Tsvetaeva’s “Devil”: The Body and the Genesis of the Woman Poet» (Slavic Review. 1994 (Winter). Vol. 53. № 4. P. 1025–1045) разрабатывает тему «анти-Рая» в автобиографической прозе Цветаевой. Ср. также: Knapp L. Marina Tsvetaeva’s Poetics of Ironic Delight: The «Podruga» Cycle as Evist Manifesto // Slavic and East European Journal. 1997. Vol. 41. № 1. P. 94–113.