Искусство рассказывать истории - Габриэль Гарсия Маркес

мнением: у кого что отзывается в душе, в каких аспектах лучше всего проявляются талант, рвение, образование, опыт и способности каждого; затем мы наблюдаем, как в ходе обсуждения эти элементы сочетаются и дополняют друг друга, как пазл. Это то, что часто называют командной работой. Кстати, романисту это недоступно, потому что написание романа – вещь абсолютно интимная.

Выйдет ли когда-нибудь режиссер на улицу с фотоаппаратом в руке, чтобы начать «писать» свой фильм на месте, перед актерами? Это был бы отличный день для кинематографа. Но пока создание фильма зависит от сценария, кино – по крайней мере художественное – будет подчиняться литературе. Без литературной базы, какой бы хлипкой она ни была, кино не бывает. Так и хочется сказать, что без сценаристов фильм невозможен (повторяю, художественный фильм), но это, пожалуй, чрезмерно польстило бы сценаристам, поскольку написание сценария – во многом работа техническая.

Сегодня великая неудача мирового кино заключается не в технике и даже не в сценарной технике, которая остается, так сказать, явлением творческим, а в отсутствии оригинальных идей. Сегодня кинематографу надо найти какого-нибудь парнишку, который однажды представил, как одна разочарованная женщина, загорая у бассейна, внезапно увидела вертолет. Такое приходит в голову не каждому. Хотя и этого недостаточно. Сколько людей представляли себе свою сцену с вертолетом и даже быком, но в результате не продвинулись ни на шаг. Идея умирает, не родившись, если человек говорит себе: «Она великолепна, но я не стану ее рассказывать и обсуждать». Семинары – такие, как наш, – созданы для тех, кто думает иначе.

Часть третья

Эпизод шестой

Промежуточные итоги I

Габо. Я узнал, что по вечерам вы обсуждаете наши проекты. Дам совет. Когда выходите из мастерской, забывайте обо всем; не думайте о работе до следующего дня.

Маноло. Мы пытаемся, но не получается.

Маркос. Мы начинаем говорить о чем-то еще, но всегда заканчивается одним и тем же.

Габо. Надо научиться контролировать себя. Вот я, например, когда просыпаюсь, первое, что делаю, – пытаюсь понять, кто я. Сейчас. И обнаруживаю, что смертен. Этого достаточно, чтобы полностью проснуться. Затем начинаю вспоминать предыдущий рабочий день: «О да, я был там-то и там-то». Принимаю душ, завтракаю, иду в кабинет и работаю без перерыва до половины третьего или до трех. Но, выключив компьютер и встав из-за стола, я забываю о работе до завтра. Если вы будете продолжать прокручивать вопросы в голове, то на следующий день устанете, заскучаете и почувствуете, что история завязла и вы уже не понимаете, как с ней работать дальше. «Это сюда подходит? Нет, лучше вот это…». Конечно, есть те, кто работает целый день и не устает, но я задаюсь вопросом: стоит ли оно того? Оправдывает ли результат потраченное на него время?

Роберто. Если я ничего не путаю, по-английски таких людей называют workaholics[50].

Маноло. Не думаю, что наша история про святого Анфира[51] чересчур нас утомляет. Для меня это мертвый лев.

Габо. Бедного качако теперь зовут святым Анфиром?

Маноло. Самого качако зовут Наталио, но поскольку его путают с покровителем деревни… Фильм так и называется – «Святой».

Габо. Святой, который был создан из дерева, а затем обрел плоть и кровь. Потому что у народа уже был его образ. Вот почему они «узнают» его, когда он приезжает.

Рейнальдо. Они думают, что это воплощение святого, сродни явлению ангелов.

Габо. Его просят сотворить чудо, а когда видят, что он не может, забивают камнями, как мошенника.

Рейнальдо. Так и планировалось?

Габо. Да, герой умирает. Он и так должен был умереть, но глупой смертью, а теперь погибает, окруженный ореолом святости. Святой Анфир, истинный мученик. Герой счастлив, он явно ожидал совершенно иной смерти.

Рейнальдо. А я все-таки думаю, что он совершает чудо и сам этому удивляется. В смысле, оказывается единственным, кто удивляется. И на этом история кончается.

Габо. Тут меня могли бы обвинить, что я навязываю свои сюжеты, потому что по моему сценарию уже снят фильм, который называется «Чудо в Риме». Девушка умирает, отец считает ее святой, потому что маленькое тело остается нетленным. Но в финале отцу говорят: «Истинный святой – это ты».

Роберто. Возвращаясь к теме трудоголиков. Мы с Маркосом продолжили обсуждение его проекта – о даме-психологе из Аргентины.

Габо. Маркос переживал, что история осталась недоделанной.

Роберто. Больше всего меня беспокоит характер героини. В него надо вдохнуть жизнь.

Маркос. Роберто говорит, что героиня списана с меня.

Габо. Это неизбежно. Как бы мы ни хотели это замаскировать, каждый главный герой в большей или меньшей степени является отражением автора.

Рейнальдо. Как говорил Флобер, «Emma Bovary – c’est moi»[52].

Габо. Я вижу, что Глории не терпится поделиться своей историей. Мы все внимание – посмотрим, какой сюжет нам привезли из Галисии.

Глория. Я не из Галисии. А мой сюжет можно описать одной фразой: «Первая скрипка всегда опаздывает».

Маркос. Первая скрипка в оркестре? Это название фильма?

Габо. Да, название. Превосходное. Вообще не рекомендуется придумывать титул заранее, потому что хорошие названия дает сама история. И по мере ее развития вероятность найти подходящий вариант возрастает.

Первая скрипка всегда опаздывает

Глория. История начинается так: играет радиобудильник, звучит музыка Вивальди…

Габо. Вивальди приносит несчастье. Лучше поставь Альбинони, который был скрипачом.

Глория.…и герои встают с постели: это муж и жена. Он направляется в ванную, она – на кухню. Движения механические. Склейка. Оба закончили завтракать. Он берет скрипку, кладет в футляр, выходит из дома и садится в машину. Жена в дверях машет рукой на прощание. Склейка. Жена набирает номер телефона, и кто-то за кулисами театра отвечает: «Нет, сеньора, он еще не пришел. По пятницам первая скрипка всегда опаздывает». Склейка: на лице героини удивление.

Габо. А сколько времени прошло с тех пор, как муж вышел? Создается впечатление, что это последовательные события.

Маркос. В этом случае звонок не имеет смысла, потому что скрипач не успел бы приехать.

Габо. А откуда мы знаем, что он скрипач?

Глория. Знаем, потому что он вышел из дома со своей скрипкой, упакованной в футляр, и жена, когда звонит…

Габо. Стой, этого я не знал. Узнал лишь сейчас, потому что ты об этом сказала… Более того, когда она позвонила по телефону, я подумал, что она собирается встретиться с любовником, воспользовавшись отсутствием мужа…

Сесилия. Какой ты мнительный!

Глория. Дело в том, что в это время машина скрипача останавливается на какой-то улице. Он вылезает и направляется в музыкальный магазин. Зритель видит пианино, странные устройства, граммофоны, пластинки… Мужчина входит, здоровается с торговцем, идет в заднюю комнату, толкает маленькую полузакрытую дверь и… Склейка. Та же маленькая дверца открывается, оттуда появляются два человека, герой и еще один мужчина, оба со скрипками в футлярах. Они выходят из магазина, пересекают дорогу, садятся в машину и исчезают вдали. Склейка. Потом приезжают в отель, идут на ресепшен, не выпуская из рук футляров, будничным тоном просят ключ и садятся в лифт. Они, очевидно, постояльцы. Склейка. Герои заходят в номер отеля. Ставят футляры на кровать, открывают их и мы видим, что внутри не скрипки, а винтовка с оптическим прицелом.

Сесилия. Две винтовки.

Глория. Одна, разобранная на несколько частей, которые разложены по двум футлярам. Скрипач начинает собирать винтовку, а его подельник осторожно выглядывает в окно. Потом к нему присоединяется скрипач, поднимает винтовку, прицеливается… и через оптический прицел мы видим на обочине трибуну с флагами и стульями, но пока все пусто.

Габо. Это место действия. Они готовят покушение.

Глория. Очевидно, что скоро состоится публичное мероприятие и кто-то будет выступать с речью. Скрипач уточняет свою цель, выискивая с помощью оптических приборов точку, где будет находиться оратор. Делает