Искусство рассказывать истории - Габриэль Гарсия Маркес

Элид. Разве мы не собирались заменить маракасы на тромбон?

Рейнальдо. И сальсу на танго.

Элид. А футболисты?

Габо. Не сваливайте события в кучу. Надо идти шаг за шагом. Сначала две встречи: с чернокожим и с аргентинцем, причем последняя возвещает обо всех грядущих несчастьях…

Элид. Встреча, которая оборачивается разочарованием, потому что героиня бежит от аргентинцев, и первый, кого встречает в отеле…

Маркос. Она уже переоделась. Спускается на лифте и идет прямо в бар. Поскольку пациентка рассказала ей о типичных карибских штучках, она подходит к бармену и небрежно заказывает мохито.

Рейнальдо. Кубинский напиток с японским названием, как говорил Кортасар.

Габо. А что потом, Маркос? В чем идея?

Маркос. Большинство туристов так делает, чтобы почувствовать себя увереннее, показать, что они владеют ситуацией. Они словно говорят: видишь, как много я знаю о местных обычаях?

Габо. Она заказывает один коктейль, а ей приносят бокал «Кармен Миранды», украшенный фруктами, листьями и цветами, как шляпа актрисы. Это туристическое преображение внешней реальности. Когда я писал «Осень патриарха», я объехал Малые Антильские острова: Мартинику, Гваделупу, Антигуа, Барбадос, Тринидад, Тобаго… Путешествовал с острова на остров и обнаружил, что острова – это один мир, а отели на них – совсем другой. В отелях берут кусочек внешней реальности и трансформируют его. Например, если на улице жарят мясо на горячих углях, то в отеле барбекю подают какие-то чернокожие мужчины, одетые как пираты, которые приносят огромную сковороду и внезапно разжигают огонь – ррраз! – высокое пламя; и тамошние гринго – все старше пятидесяти лет – радуются жизни, млея от того, что их накормили набором стереотипов. Это чувство коммерческого воспроизведения внешней реальности поддается всякого рода преувеличениям, и нам это на руку, потому что кино обожает все преувеличивать. Но конечно, не так сильно, как реальность.

Роберто. Женщина с парнем оказываются в замешательстве. Герои не могут понять, что происходит. А происходит то…

Габо.…что у нас есть всего тридцать минут, из которых мы уже потратили десять. Надо начать с базовой сюжетной линии и постепенно ее усложнять. Дерево, которое растет криво…

Сесилия. Должно произойти событие, которое сумеет зацепить зрителя. Почему бы не вернуться к парню с маракасами? Харизматичный тип, шутит, соблазняет барышень…

Габо. Она сидит перед своим рогом изобилия, то есть перед бокалом «Кармен Миранды», и почти не видит музыканта; чтобы его разглядеть, нужно отодвинуть листья и фрукты в сторону. Она уже проваливается в эту искусственную жизнь. На улице деревья растут на расстоянии: тут бананы, поодаль – манго, еще дальше – кусты с ананасами; а здесь все натыкано так плотно, что ничего не разглядеть.

Маркос. Когда представление заканчивается, она идет прямо в гримерку, чтобы попытаться поговорить с музыкантом.

Рейнальдо. Я не могу представить ее такой напористой…

Габо. Надо воспользоваться атмосферой, шармом… Чем для нее заканчивается вечер?

Дениз. Аргентинцем, конечно. Случайная встреча.

Рейнальдо. Она сидит за своим столиком, и аргентинец, увидев ее, пересекает зал, приближается и галантно приглашает на танец. Или, может быть, сам к ней подсаживается!

Маноло. Она собралась на охоту за музыкантом, а вместо этого – хопа! – сидит и болтает с аргентинцем.

Габо. Пришло время им поговорить. Или у нас история о глухонемых? В какой-то момент он замечает: «Какое совпадение! Приехать в тропики, чтобы встретить соседку!» А она сухо: «Не для того я пересекала континент».

Маркос. Герои никогда бы не осмелились сказать такие вещи. Они застенчивы.

Габо. Я очень хорошо знаю аргентинцев, они не из стеснительных. Плюс у них есть маленькие капризы. В Алжире я встретил человека, который представился как Переира и уточнил, что его фамилия пишется через «и»[33]. Каприз нашего парня – потанцевать с дамочкой-психоаналитиком. А она нервничает, ждет, когда освободится музыкант! Галантность соотечественника грозит испортить ей вечер, поездку, все на свете…

Маркос. В такого рода кабаре людей под конец вечера заставляют танцевать по принципу паровозика: все держат друг друга за талию, один за другим…

Габо. Маркос, ты только что очень по-аргентински описал конгу[34].

Рейнальдо. Этот маленький поезд ее растоптал. В конге не танцуют: топают.

Маркос. И ему – какое совпадение! – пришлось пристроиться прямо за ней.

Габо. Тем вечером они должны прояснить свои отношения. Он тоже ищет приключений и предпочел бы чернокожую женщину или мулатку, но, если таковая не появится, то согласится на женщину из Буэнос-Айреса. Маркос, садись писать, надо развивать хронологию вечера. Обрати внимание, что дальше идет сцена у бассейна, где героиня наблюдает за прибытием вертолета.

Сокорро. Вернемся к нашему вечеру. Когда представление заканчивается, героиня идет к парню с маракасами, но сталкивается с аргентинцем. Она дает понять, что приехала за новым опытом, за вкусом Антильских островов… Музыкант выходит из гримерки, видит их оживленный разговор, думает, что они друзья, и уходит.

Глория. Не могу даже представить, чтобы психоаналитик из Буэнос-Айреса отправилась искать какого-то парня, который играет на маракасах.

Габо. Она отправляет музыканту записку и ссылается на пациентку: «Я аргентинка. От такой-то. Передаю привет. Могу я вас увидеть?»

Сокорро. И передает записку через коридорного.

Габо. Затем музыкант подходит к ее столику. «Сожалею, но я не Педрито, я его подменяю, пока он со своим джаз-бандом поехал в тур по Венесуэле». Смена кадра. Лицо героини: она безутешна – вечер безнадежно испорчен. Переходим к следующему дню: она загорает у бассейна. Приближается аргентинец. Последний раз они виделись на балконе, да? Кстати, совсем не как в «Ромео и Джульетте». Теперь он заигрывает с ней, а она, не раздумывая, отвергает его: «Я что, уехала так далеко от дома, чтобы танцевать танго?!» В глубине души она не отказывается от идеи с музыкантом. Хоть это и не тот самый парень.

Рейнальдо. Ее фраза про танго – ключевая, потому что так должен закончиться фильм: они танцуют танго.

Маркос. Значит, танго все-таки будет.

Габо. Это часть атмосферы, которая создается вокруг аргентинской недели. Все начинается с прибытия футбольной команды, потом приезжают болельщики, повсюду маленькие флажки…

Маноло. Просто мы продолжаем смешивать сцены, и это нас сбивает с толку.

Габо. Думаю, с днем приезда решено, верно? Вечер начинается в кабаре. Сильное шоу – мамбо, гуарача, ча-ча-ча[35]. Героиня одна за своим столом, не спускает глаз с музыканта. Внезапно к ней подходит аргентинец, которого мы не видели после истории с балконом. «Я ваш сосед, – говорит он, – можно?» – и садится, не дожидаясь разрешения. Начинаются знакомые рассуждения: «Я что, уехала так далеко…» и так далее. Она пользуется паузой, чтобы передать записку. Музыкант подходит к столику и говорит то, что мы уже знаем: «Сожалею, но я не Педрито, я его подменяю…» и так далее.

Маноло. Если аргентинец еще не ушел, то для нее не все потеряно; а если она уже его прогнала, то двойной проигрыш: ни музыканта, ни аргентинца.

Габо. Скажу прямо: я пытаюсь вывести музыканта из оборота. Он был приманкой, чтобы завлечь героиню на Карибы; никакой другой роли он не играет.

Сокорро. Сколько времени потребовалось, чтобы добраться до этой точки?

Габо. По моим расчетам, около семи минут.

Маркос. Габо прав. Музыкант больше не нужен. Сейчас важны отношения героини и аргентинца.

Габо. Музыкант уже придал истории какой-то вес, но теперь он испарился, замолчал… Эротическая фантазия героини исчезает. Проще говоря, она переключается на другого. Сколько раз подобное случалось со всеми нами! Сколько раз из нашей жизни уходил такой музыкант!

Маркос. Хочу внести ясность: когда этот запасной музыкант сообщает, что Педрито уехал в Каракас, происходит склейка и потом идет сцена у бассейна.

Элид. От кадра, где героиня с потерянным видом слушает музыканта, мы переходим к кадру, где она с потерянным видом смотрит на прибытие вертолета.

Сесилия. Она мирно лежит в шезлонге.

Габо. Камера фокусируется на лице: сонливость сменяется удивлением от поднявшегося ветра и шума.

Глория.