История Российской научно-популярной прессы в социально-культурном контексте - Коллектив авторов

На рубеже XIX – ХХвв. активно развивались просветительные инициативы, относящиеся к сфере неформального образования и направленные на разные слои общества (заинтересованные в них прежде всего с целью повышения социального статуса, так как образование работало как социальный лифт). В это время основными организаторами культурно-просветительной деятельности выступали различные по своему социальному статусу меценаты, создававшие рабочие просветительные общества, народные университеты, народные дома (как, например, знаменитый Народный дом графини С. В. Паниной, располагавшийся в Лигово, на неблагополучной окраине Петербурга). Развитие внешкольных учреждений как самостоятельного социального института приходится именно на начало ХХ в. На базе открытого в 1905 г. С. Т. Шацким[117] и А. У. Зеленко в Москве специального клуба для детей был учрежден «Дневной приют для приходящих детей», а затем известное общество «Сетлемент» («Сеттльмент»), которое «ставило главной целью удовлетворение культурных и социальных потребностей детей и молодежи малообеспеченной и малокультурной части населения, фактически лишенной возможности получить школьное образование. Помимо детского сада и детских клубов, общество имело ремесленные курсы и начальную школу. Общество вело культурно-просветительную работу и среди взрослого населения. <…> Первые внешкольные учреждения во многом выполняли компенсирующую функцию…»[118].

В такого рода просветительной деятельности активно участвовали широкие слои российской интеллигенции (профессора, педагоги, юристы, врачи), реализуя тем самым нравственно-этическую концепцию «долга интеллигенции перед народом». Несколько иной подход к просветительству и научной популяризации сложился в советское время (точнее сказать – во второй половине ХХ в.), когда в работе разветвленной сети различных научных обществ, ассоциаций (например, осуществлявшего широкую деятельность общества «Знание») принимали участие ведущие советские ученые.

В конце XIX – начале ХХ в. российская наука не просто являлась составной частью мировой научной мысли, но была – без всякого преувеличения – передовой.

В конце 1930-х годов нобелевский лауреат по физике П. Л. Капица в письме Сталину напрямую связывал уровень развития науки с научной пропагандой, справедливо подчеркивая, что «у нас в массах заложен большой естественный интерес» к науке:

«Товарищ Сталин,

С наукой у нас неблагополучно. Все обычные заверения, которые делаются публично, что у нас в Союзе науке лучше, чем где бы то ни было, – неправда. Эти заверения не только плохи, как всякая ложь, но еще хуже тем, что мешают наладить научную жизнь у нас в стране…

<…> Задача, мне кажется, ясна: надо воспитать в массах интерес к науке, показать значение ее для прогресса. Я думаю, что это нетрудно, так как у нас в массах заложен большой естественный интерес… В капиталистических странах уделяется очень много внимания научной пропаганде. В Англии эта работа особенно широко развита, и я думаю, что этим в значительной степени объясняется… исключительно высокий уровень ее науки.

Англия еще сто лет назад создала специальные общества популяризации науки – Королевский институт и Британскую ассоциацию для распространения науки. Ее музеи – Британский, Кенсингтонский – наиболее значительные в мире, в ее прессе, больше, чем в прессе других стран, уделяется места для науки и научной жизни…

Популяризация науки носит у нас халтурный характер. Пример Англии весьма поучителен… Ни в “Правде”, ни в “Известиях” нет грамотного журналиста, который мог бы самостоятельно составить интервью на научную тему…

Я уверен, что если в ближайшие годы удастся поднять интерес к науке в массах, то появится энтузиазм у научных работников. Они станут частью страны, они будут горды своей советской наукой, они возьмутся сами за ее организацию…»[119]

В этом же письме П. Л. Капица выделял, как пишет А. И. Акопов, пять основных направлений научной пропаганды: научные музеи, кинофильмы, популярная литература и лекции на научные темы, научная журналистика и, наконец, пропаганда науки в школе. Консерватизм, свойственный системе распространения научного знания, призванный герметизировать элитарную научную сущность, повлек за собой то обстоятельство, что, начиная с Нового времени, основные формы популяризации науки остаются фактически неизменными. К ним относятся: пресса; научные диспуты, демонстрации, публичные лекции, защиты диссертаций; научные общества (наиболее закрытая форма); музеи; система образования.

Со времен создания Петром I первой организации ученых российская наука по традиции находилась в ведомстве Академии наук. В начале ХХ в. высшие учебные заведения становятся ведущими научными центрами. Это оказалось возможным вследствие того чрезвычайно значимого обстоятельства, что в них складываются научные школы. Вообще говоря, фактор среды, стимулирующей к научному поиску, в принципе выступает определяющим в процессе приращения научного знания.

Поступательный процесс формирования научных парадигм тесно связан с особым университетским духом. В России «идея университета» (именно так назывались классические работы Дж. Г. Ньюмена и К. Т. Ясперса об университетской феноменологии) была сопряжена с вопросом об автономии университетов. Вслед за реформами образования в эпоху Александра I, а затем в начале ХХ в. Александра II предпринимаются шаги и в этом направлении. По следам революционных событий 1905 г. российские университеты вновь получают автономию, то есть самоуправление. Университеты получили право самостоятельно определять учебные программы; университетские должности стали выборными (включая ректорскую, хотя все предыдущие уставы предусматривали назначаемость ректора); в университетах действовали свои суды, свои типографии, собственная цензура. Помимо этого, в начале ХХ в. в системе образования в целом стали активно развиваться различные формы культурно-досуговой деятельности. Так, «полезными признавались до этого категорически запретные студенческие научные и литературные кружки, хоры и оркестры… под “ответственным руководством профессоров”, которые могли бы удержать эти объединения “в требуемых границах”. <…> В академический быт студенчества вводились начала корпоративного представительства, еще недавно считавшиеся особенно крамольными. <…> Первая русская революция в корне изменила организационные формы, практику и идеологию студенческих объединений. Преобладающую роль приобрели созданные инициативой самих студентов факультетские, межфакультетские и общегородские коалиционные органы студенческого самоуправления, избиравшиеся собраниями учащихся по партийным спискам. Они являлись органами защиты академических, экономических, гражданских интересов студенчества»[120].

В основание российской системы среднего и высшего образования была положена, как известно, германская образовательная модель. Однако российские университеты никогда не являлись, подобно западноевропейским образцам, «государством в государстве»; иными словами, они не были отделены от общества. Поэтому российские университеты тесно связаны со становлением и развитием российской прессы. Так, студенты начала ХХ в. выпускали специально-научные и научно-публицистические сборники[121], представляющие собой совершенно не изученный пласт прессы начала ХХ в.

Среди студентов была развита практика посещать лекции на других факультетах, и они старались учиться не утилитарно. Для прояснения этого последнего тезиса, идущего вразрез с принятыми сегодня установками, процитируем прощальную лекцию, прочитанную в университетских стенах Д. И. Менделеевым:

«Но не для того мы здесь и не для того учреждаются университеты, чтобы получались только дипломы и чтобы получить знакомство с предметом… есть