Блог «Серп и молот» 2019–2020 - Петр Григорьевич Балаев
Блог «Серп и молот» 2019–2020 читать книгу онлайн
Перед тем, как перейти к непосредственно рассмотрению вопроса о Большом терроре, нужно оговорить два важных момента.
Первый. Самого по себе факта Большого террора, расстрелов по приговорам несудебного незаконного органа 656 тысяч человек и заключению в лагеря на срок 10 лет еще примерно 500 тысяч человек, т. е. тяжелейшего преступления перед народом СССР, как факта не существует по определению. Некоторые особенно отмороженные правозащитники до сих пор носятся с идей проведения процесса над КПСС (правильней будет — ВКП(б)) по типу Нюрнбергского. Эту идею я поддерживаю, голосую за нее обеими руками. Я страстно желаю, чтобы на открытый судебный процесс были представлены те доказательства репрессий 37–38-го годов, которые наши профессиональные и не очень историки считают доказательствами массовых расстрелов и приговоров к 10 годам заключения более чем миллиона ста тысяч граждан СССР. Даже на процесс, который будут проводить судьи нынешнего нашего государства. Но моё желание никогда не сбудется. Попытка провести такой процесс уже была, уже были подготовлены доказательства, которые сторона, обвинявшая КПСС в преступлениях, хотела представить на суд. Да чего-то расхотела. А пока такой процесс не состоялся, пока не дана правовая оценка тем доказательствам, которые свидетельствуют о масштабных репрессиях 37–38-го годов, факт Большого террора любой грамотный историк может рассматривать только в виде существования этого факта в качестве политического заявления ЦК КПСС, сделанного в 1988 году. Мы имеем не исторический факт Большого террора, а исторический факт политического заявления о нем. Разницу чувствуете?
Второе. Историки в спорах со мной применяют один, убойный на их взгляд, аргумент: они работают в архивах, поэтому знают всю правду о БТ, а я — «диванный эксперт», в архивы не хожу, поэтому суждения мои дилетантские. Я, вообще-то, за столом работаю, а не на диване — раз, и два — оценивать доказательства совершенных преступлений, а БТ — это преступление, должны не историки, а криминалисты. Занимаясь вопросом БТ до того, как доказательствам его существования дана правовая оценка, историки залезли за сферу своей компетенции. Я себя к профессиональным историкам не причислял никогда и не причисляю, зато я имею достаточный опыт криминалиста. Как раз не та сторона в этом вопросе выступает в роли дилетанта.
Как раз именно потому, что я имею достаточный опыт криминалиста, я категорически избегаю работы в архивах по рассматриваемому вопросу. По нескольким причинам. Я сторона заинтересованная, я выступаю в качестве адвоката, и не стесняюсь этого, сталинского режима. Заинтересованная сторона в архив должна заходить и документы в нем изучать только в ситуации, приближенной к условиям проведения процессуального действия, т. е. в присутствии незаинтересованных лиц, с составлением соответствующего акта.
(П. Г. Балаев, 18 февраля, 2020. «Отрывки из „Большого террора“. Черновой вариант предисловия»)
-
Вот за весь этот блудняк вы поимеете порядка нескольких тысяч долларов в год. И всё. Эта схема больших денег не предполагает.
Если вы собираетесь идти на службу в правоохранительные органы с целью заработать нормально, то вам придется крышевать именно преступную деятельность — за это платят хорошие деньги. Но и срок вы рискуете получить очень хороший.
Еще на хорошие деньги сможете съездить позагорать на Мальдивы и заработать там язву желудка или инфаркт, когда вам позвонят с Родины: «Пока ты там загораешь, у нас проблемы…».
Мне, кстати, звонили. На Мальдивах я не был, но во время отпуска на просторах Родины получал звонки:
— У нас проблемы!
— И что? Вписались в блудняк? Так я вернусь — вам добавлю проблем. Спасибо, что сказали. Буду знать.
А знаете, почему в последнее время участились посадки оборотней? Думаете, это идет борьба с коррупцией? Так вы не знаете, что такое — БЮДЖЕТ!
Вы думаете, что бюджет — это народные деньги? Да, в том смысле, что они из кармана народа выгребаются. Как только они попадают на счета государства, так они перестают быть народными. Они передаются капиталистам разной степени размерности по уровню капитала. Здесь же начинается дикий, звериный дележ этих «народных денег» по частным карманам, в процессе разных тендеров и конкурсов. Даже деньги на оборону так делятся. И чем меньше «бюджетный пирог», а он уменьшается в периоды экономических кризисов, тем ожесточенней за него грызня, тем больше посадок. Одни покупают губернаторов, мэров и министров, чтобы откусить кусок от бюджета, другие покупают и сотрудников полиции, чтобы откушенный кусок вырвать из глотки конкурента, посадив губернатора или мэра, третьи покупают услуги сотрудников ФСБ, чтобы уже весь пожеванный кусок еще раз вырвать, посадив сотрудников полиции. Четвертые покупают услуги других сотрудников ФСБ, чтобы получить хоть что-то, посадив коллег этих сотрудников ФСБ…
Даже та часть бюджета, которая называется бюджетом ФСБ, та ее часть, из которой зарплаты сотрудникам ФСБ выплачиваются — делится между банками, которые у нас все, фактически, являются частными. Доходит это?
Да, поступив на службу в правоохранительные органы, в любые другие органы государственной власти, вы вступите в ряды государевых людей. Но само государство принадлежит тем, кто владеет его землей, недрами, заводами и бюджетом. Вот они ваши настоящие работодатели, которые нанимают вас на службу.
И вы видите, что эти работодатели никогда не смогут окончательно поделить между собой всю собственность страны и бюджет. Они никогда не успокоятся. Во время экономического подъема их грызня будет немного утихать, во время кризисов — обостряться. Вас они будут использовать в качестве своих цепных псов во время этой грызни. Будете участниками собачьих боев. Самими собаками. И над схваткой быть не получится. Некусачую собаку хозяин палкой со двора прогонит.
Когда я пришел в таможню, процесс приватизации хозяевами страны силовых структур только начинался. Примерно к 2010 году, на моих глазах, он был, практически, завершен. Служба и раньше была не подарок, но я, по глупости, думал, что дело в моих личных отношениях с генералом Мурашко, думал, что сменю регион и что-то изменится. Изменилось. К худшему. Зато пришло осознание и знание.
Нужно понимать, что вы не в КГБ или ОБХСС идете служить. Хотя, даже там еще с 50-х годов начинались такие же приколы. Но тогда они были редкими эпизодами, тогда еще бюджет не распихивался по частным карманам.
Так что думайте, выбирая профессию. Когда попадете в органы, то самое частое, что будете слышать от своих коллег в минуты откровенности: «На хера я сюда пошел?!»…
* * *
…К слову, адекватные люди понимают, почему силовики с таким удовольствием прессуют тусовку Навального на митингах. Но их еще сдерживают очень сильно. Дай им волю, они бы господина Навального и его приближенных на куски разорвали бы. Дело в том, что Навальный не предлагает поменять государство, гипотетический приход его к власти приведет только к смене владельцев государства, т. е. начнется новый передел собственности и бюджета, новая и еще более ожесточенная грызня за эти куски. Так лучше превентивно навальнят порвать, чем потом еще свирепей рвать друг другу глотки по приказам новых хозяев.
Давайте, конкретно про мою службу. Попал я в таможню случайно, как и многие. Середина 90-х, мы не задумывались тогда, куда идти работать — туда, где зарплату платят. Сначала старшим инспектором в отдел по борьбе с контрабандой наркотиков, попутно исполняя обязанности кинолога. Потом был период реформирования в таможне, инспекторские звания упразднялись, вводились воинские, старые отделы правоохранительного блока ликвидировались, вместо них создавались оперативно-розыскные отделы, на время реорганизации сотрудники выводились за штат.
Меня вообще должны были уволить по реорганизации, у меня волосатой руки не было. Уже уведомили меня, что в создаваемый вместо ликвидированных ОБКН и ОБЭТП (отдел по борьбе с экономическими таможенными правонарушениями) оперативно-розыскной отдел меня не возьмут. Начальником ОРО был назначен бывший водитель начальника таможни, еще только обучавшийся на юридическом факультете таможенной академики, он туда набрал своих друзей, вместо меня тоже кого-то планировал.
Но друзья-друзьями, только вести переписку, делопроизводство и отчеты делать тоже кому-то было надо. И это нужно было уметь делать. В ОБКН мы это делали с Леной Феоктистовой, она МГУ закончила, химик по образованию. Мы умели это делать. Лену в отдел брали, ее муж служил в местном отделе ФСБ.
Но Ленка одна всё тянуть не собиралась:
— Секретку я на себя возьму, а все несекретное — сами, парни.
Не успел начальник таможни обучить своего водителя науке делопроизводства, парни попробовали-попробовали, их поругали-поругали за то, что у них получалось, и решили парни все-таки меня в отдел взять.
Так я стал старшим оперуполномоченным оперативно-розыскного отдела. Отдел был, только еще мы оперативно-розыскной деятельностью не занимались, еще только планировалось таможне это право дать. Примерно через год дали. К тому времени начальник отдела ушел в Уссурийскую таможню, его заместитель, бывший десантник, стал начальником. Ну и вскорости первая проверка из ДВОТ приехала. Во главе с начальником ОБЭТП
